Диссертация (1102167), страница 26

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 26)

В целом понятие «Средние века» стало для Лохвицкой олицетворением того душевного нездоровья, которое она пыталась преодолеть. В этом смысле про­граммным можно считать стихотворение «Во тьме кружится шар земной...», от­крывающее V том.

Да в вечность ввергнется тоска Пред солнцем правды всемогущей. За нами - Средние Века. Пред нами - свет зари грядущей! (V, 3)

6. Стихи о детях и для детей

Стихотворений, посвященных детям у Лохвицкой немного, однако они со­ставляют неотъемлемую и очень важную часть ее поэтического наследия. При жизни поэтессы были опубликованы всего четыре стихотворения: в I томе - «Колыбельная песня» (1893 г.) и «Мое небо» (1894), и в V томе - «Материнский завет» и «Плач Агари». Их отличает возвышенная серьезность и подлинная глубина мысли, цитаты из них уже приводились выше. Основная мысль их в том, что «чувство матери - из всех // высоких высшее утех». По словам К.Р., вторичным присуждением Пушкин­ской премии за V том Лохвицкая была обязана именно двум «материнским» стихо­творениям.

В посмертный сборник «Перед закатом» вошли два стихотворения в том же духе, обращенные к младшему сыну. Интересно, что посвящения Лохвицкая всегда выдерживала в торжественном тоне: «Моему сыну Евгению», «Моему сыну Измаилу», «Моему сыну Валерию», - обращенные к маленьким детям, они явно рассчитаны «на вырост», на то, чтобы быть прочитанными и поняты­ми не сразу, а когда те повзрослеют. Поэтессу не покидало предчувствие, что сама она их взрослыми не увидит. Так, в рабочей тетради стихотворение «Материнский завет» сопровождается рисунком: могильный крест, увитый ро-зами.²⁶⁹Мемуаристы свидетельствуют, что Лохвицкая «была нежнейшей мате­рью» ²⁷⁰ Волынский пишет, что она «всегда при детях, всегда озабочена своим хозяйством», а также, что она, видимо, не без гордости показывает своих детей литературным знакомым. Бунин приводит в воспоминаниях шутливый обмен репликами: «А где ваша лира, тирс, тимпан? - Лира где-то там, не знаю, а тирс

271

и тимпан куда-то затащили дети».

«У меня болеет ребенок, и я по этой причине никуда не выхожу, - сообщала

₂₇₂

Лохвицкая Гриневской 24 декабря 1901 г. В другой записке она приглашала ее к

273

себе: «У нас в 6 часов вечера зажигают елку»

В более раннем письме Коринфскому она, давая одобрительную оценку неко­торым его стихам, писала: «Детские песенки из книжки "На разъезжей дороге" за­учиваются теперь моими детьми, которые до сих пор воспитывались исключительно

274

на поэзии Пушкина».

В рабочих тетрадях поэтессы наброски стихотворений перемежаются с запи­сями о детском приданом и хозяйственных расходах, некоторые страницы зачерчены карандашными линиями и наряду с изящными зарисовками самой поэтессы содер­жат неумелые детские рисунки.

Есть у Лохвицкой и образцы чисто детских стихотворений, не «на вы­рост». Одно из них - «Бяшкин сон» (1902 г.), вошло в сборник «Перед закатом»

²⁶⁹ РО ИРЛИ, ф. 486, № 1, л. 148 об.

²⁷⁰ Ю. Загуляева. Петербургские письма.

271

Бунин И. А. Указ. соч.

²⁷² РГАЛИ, ф. 125, оп. 1, № 295, л. 2.

²⁷³ Там же, л. 6.

²⁷⁴ РГАЛИ, ф. 2571, оп. 1, № 211, л. 4.

Сны над мальчиком летают, Луг зеленый снится Бяшке,

На лугу пасется стадо, Все овечки да барашки. Вслед за ними с палкой длинной Бродит малый человечек, Палкой длинной погоняет И барашков, и овечек. Так и хлещет, так и машет, Сам точь-в-точь поход на Бяшку, По траве бежит ребенок, Топчет белую ромашку... (ПЗ, 55). Как явствует из текста и посвящения, «Бяшкой» Лохвицкая называла смугло­го и кудрявого Измаила. Подобное стихотворение для детей записано в рабочей тет-

₂₇₅

ради: Детские стихотворения Лохвицкой лишены слащавости и сентиментально­сти и по стилю предвосхищают детскую поэзию Саши Черного.

Интересно и другое стихотворение (ок. 1900 г.), шутливое, но содержащее тонкие психологические портреты каждого из четверых детей поэтессы, старшему из которых не больше семи-восьми лет, младший - еще грудной младенец.²⁷⁶

Тэффи в автобиографии вспоминала о собственном воспитании: «Воспитыва­ли нас по старинному: всех вместе на один лад. С индивидуальностью не справля-

₂₇₇

²⁷⁵ РО ИРЛИ, ф. 486, № 1, л. 45. См. Приложение.

²⁷⁶ РО ИРЛИ, ф. 486, № 1, л. 18. См. Приложение.

277

Определение «на один лад» можно понимать только в смысле равной строгости и отсутствия привилегий для кого бы то ни было - в остальном воспитание получилось как раз неодинаковым: старшие дочери (последней из которых была Мирра) обучались в институтах, младшие - Надежда и Елена - воспитывались дома и учились в гимназии (вероятно, это было как-то связано со смер­тью отца). Брат окончил 3-й Московский кадетский корпус и 2-е Константиновское военное учи­лище в Петербурге.

_{лись и ничего особенного от нас не ожидали». Мирра Лохвицкая явно придержи­валась иных педагогических взглядов. Из упомянутого стихотворения видно, что де­ти для нее отнюдь не «на одно лицо». Понятно становится и то, почему не ко всем пятерым она обращалась со стихотворными посланиями. По духу ей ближе всех ка­зался второй сын, Евгений. Четвертый, Измаил, вдохновлял ее своей южной}

278

внешностью. Пятый ребенок, Валерий, родился в 1904 г. - на момент смерти мате­ри ему был всего год. Почти весь этот год Лохвицкая была тяжело больна. Стихо­творные посвящения с заветом следовать путем христианина - это единственное, что она могла дать своему младшему сыну.

II. СТИЛИСТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ

Стилистически поэзия Лохвицкой еще тесно связана с традицией русской классической поэзии XIX в. Т.Ю. Шевцова, рассматривая этот вопрос, называет в

₂₇₉

качестве ее предшественников Пушкина, Лермонтова, Фета, Майкова и Случев-ского. Уже в этом перечислении ощущается в целом свойственная Лохвицкой про­тиворечивость, т.к. названные поэты во многом противоположны друг другу как с точки зрения мировоззрения, так и с точки зрения стилистики. Список предшест­венников можно пополнить именами Батюшкова, Жуковского, Баратынского, Вя­земского, Тютчева, Владимира Соловьева. Выше уже было сказано о влиянии на поэтессу Достоевского. В числе авторов XIX в., на которых Лохвицкая ориентиро-

₂₈₀

Лохвицкая была уверена, что поэтом станет Евгений. Однако пробовал силы на поэтическом поприще не он, а Измаил, подписывавшийся, как и мать, двойной фамилией: Лохвицкий-Жибер. Впрочем, успешной его поэтическая карьера не была. В РГАЛИ сохранился автограф одного из его стихотворений, написанном в стиле, совершенно не похожем на стиль Мирры Лохвицкой. Стихотворение довольно претенциозно по форме, но не убеждает в наличии у автора таланта.

279

Сама Лохвицкая отрицала следование лермонтовской традиции. «"Северный вестник " упрек­нул меня в подражании Лермонтову. Бедный Лермонтов! Между нашими музами такое же сход­ство, как между утесом и цветком, растущем на нем» (Ф. 95, оп. 1, № 616, л.7).

280

Единственное переводное произведение Лохвицкой - «Вечерняя звезда» с пометкой «из Мюс-сэ». В ее тетради есть переписанное стихотворение Мюссе «J'ai vu le temps, ou ma jeunesse...» (РО ИРЛИ, ф. 486, № 3, л.1).

_{валась, следует указать и французского поэта романтика Альфреда де Мюссе. Столь обильный перечень свидетельствует о том, что поэтесса была вполне само­стоятельна, - в ее творчестве, естественно, преломлялись различные традиции, но}

говорить о ее подражании кому бы то ни было, о принадлежности к какой-то «школе» - неправомерно.

Но, пожалуй, важнее другое. На стилистическом уровне у Лохвицкой наибо­лее ясно чувствуется стремление к обновлению поэтики за счет использования вы-

₂₈₁

разительных средств древней поэзии и фольклора.²⁸¹ Это свойство уже роднит ее с поэтами последующей эпохи. Собственно, и из арсенала классической русской по­эзии она выбирает те приемы, которые восходят глубокой древности. Стилистиче­ский анализ показывает, что она свободно употребляет многие фигуры античной риторики, предвосхищая Брюсова и Вячеслава Иванова. Риторичность и некоторая архаичность стиля Лохвицкой, которая нередко ставилась ей в вину, на самом деле обнаруживает тончайшее чутье, не только поэтическое, но и филологическое, тем более удивительное, что поэтесса не имела специального образования в этой облас­ти, наличие которого порой слишком явно чувствуется в творчестве ее современни­ков. За внешней легкостью стиля Лохвицкой стоит напряженная подготовительная

₂₈₂

работа - и ощущение легкости тем более заслуживает похвалы.

1) Поэтический словарь

Поэтический словарь Лохвицкой нередко называли «шаблонным». На пер­вый взгляд, против этого трудно что-либо возразить, однако внимательное рас­смотрение творчества поэтессы в целом убеждает воздерживаться от негатив­но-оценочных характеристик.

²⁸¹ Поскольку фольклорные приемы разных культур во многом универсальны, и любая литература
на ранних этапах развития питается, прежде всего, соками народной поэзии, а Лохвицкая в своем
творчестве ориентировалась именно на эти исконные приемы, в дальнейшем, имея дело с такими
универсалиями, для удобства мы будем употреблять термин «первичная поэзия» .

²⁸² Ознакомиться с приемами риторики поэтесса могла разве что в порядке самообразования:
ее отец, адвокат, прекрасно владевший ораторским искусством, несомненно, имел в личной
библиотеке пособия по риторике.

Прежде всего, свести ее поэтический словарь воедино не получается, потому что принципиально различны лексические пласты, используемые ею в лирических сти­хотворениях с одной стороны и в драмах - с другой. Язык драматических произве­дений никак не подходит под определение поэтически-шаблонного. Это обыч­ный разговорный язык классической русской прозы и близкой к прозе поэзии вто­рой половины XIX в.. По речевым характеристикам ее персонажи - особенно вто­ростепенные - порой напоминают героев юмористических рассказов Тэффи. Для примера приведемречь старухи-ключницы из драмы «Бессмертная любовь»:

Ключница: Что распустили глотки? А разве мне за вами доглядеть?

«Га-га-га-га». И горя мало вам. Я спрашиваю, можно ли за вами

Того гляди с охоты возвратятся, Упрыгать мне на старых-то ногах?

А ужин подан? Стол у вас накрыт? Бездельни- То там, то здесь - «га-га!» - а дело стало,
ки! Вам нужды нет, не спросят, А мне за вас, за всех, ответ держать.

Кто виноват? - Да кто же, как не я. Эх-эх! Грехи! Вовеки не отмолишь!

Старухин грех, - давай сюда старуху. Да с вами тут святая согрешит. (IV, 166)

В простонародных сценах и лексика, и интонация максимально прибли­жены к просторечию. Но и основное повествование идет в стиле, близком к разговорному:

Отец Ромильон (один) Все шито-крыто. Все - в своей семье.

Да, да, ведь если б только воспретить Но жаль мне было девушек тиранить.

Монахиням общенье с внешним миром, Жалел я их. Хотел я их спасти

Как водится в обителях других, От горечи полуденных мечтаний,

Не допускать свидания с родными, От безотрадности вечерних грез.

Тесней замкнуть наш маленький мирок - Казалось мне, целительное средство

И не было б простора пересудам, Я им нашел в обыденных трудах,

И было бы все скрыто под замком. В занятиях с детьми и в рукодельях,

Такие ли дела порой творятся В общенье с миром. Да, я не был строг.

В глухих стенах обителей других, Я дозволял им много, слишком много.

А ничего наружу не выходит. Теперь я вижу, как я был неправ.

(V, 112)

Только в наиболее ответственных монологах главных героев, а также в пес­нях, включенных в текст драмы, язык напоминает тот, который свойствен лирике Лохвицкой:

Он говорит: «Любовь моя, приди! Сияет солнце, минули дожди,

Цветет весна, повсюду ликованье, Смоковницы нам шлют благоуханье...

О, цвет долин!.. О, яблони дыханье!..

Возлюбленный пасет меж лилий в поле

Не сердце ли поет в моей груди?<.. .> И пенье птиц, и горлиц воркованье Зовут тебя: «Прекрасная, приди!»

Свои стада. Он мне принадлежит,

А я - ему. Приди, приди, доколе

Прохладна тень и солнце не палит!» (V, 195)

Разговорный язык временами вкрапляется в лирические произведения бал-

ладного характера:

Кой черт занес тебя сюда? - смеясь, спросил Жако. Везла я в город продавать сыры и молоко.

Взбесился ослик и сбежал, - не знаю, где найти.

Дай мне накинуть что-нибудь, прикрой и приюти.

- Э, полно врать! - вскричал Жако, - какие там сыры?

Кто едет в город нагишом до утренней поры?

Тут, видно, дело не спроста. Рассмотрят на суду.

Чтоб мне души не погубить, - к префекту я пойду. («Мюргит», IV,99) Приведенные примеры показывают абсолютно свободное владение довольно обширным слоем литературного языка. Однако Лохвицкая, в противоположность веяниям своего времени, побуждающим смешивать высокое и низкое, держалась архаического деления на стили. Привычка разводить прозу жизни и поэзию души приводила к своеобразной диглоссии, к тому, что два стиля развивались у нее, поч­ти не соприкасаясь, каждый в своей сфере и по своим законам. В дальнейшем, го­воря о языке Лохвицкой, мы будем рассматривать язык ее лирических стихотворе-

ний.

Традиционное представление о лексическом арсенале Лохвицкой строится

на стихотворениях типа цитированного выше стихотворения «Весенний сон», раз­бирая которое, Брюсов как раз говорит о расхожем «поэтическом словаре» совре-

менной поэзии.

Словарный запас этого и других подобных стихотворений, действительно, иначе как шаблонным назвать трудно. Но оно принадлежит начальному этапу творчества Лохвицкой. По аналогии с большинством поэтов можно было бы ожи­дать, что со временем словарный состав лирических стихотворений будет расши­ряться за счет конкретной бытовой лексики. Между тем, этого не происходит, хотя мастерство Лохвицкой, несомненно, развивается и крепнет. Очевидно, поэтесса идет по другому пути. И в этой связи ее специфический словарь точнее будет

Характеристики

Список файлов диссертации