Диссертация (1102103), страница 15
Текст из файла (страница 15)
В оригинале подзаголовок романа ещеближе эстетике натурализма ‒ это «распад одной семьи (Verfall einerFamilie)». Подзаголовок, раскрывающий финал еще не раскрытой книги,возможен только с позиции всезнающего повествователя. Начиная свой26Подробнее см.: Scherer, P. Aus Thomas Manns Vorarbeiten zu der „Buddenbrooks“. Zur Chronologie desRomans // Quellenkritische Studien zum Werk Thomas Manns / Hrsg. P. Scherer, H.
Wysling. München, 1967. S.7 – 23. Hier – S. 12 – 14.60роман таким образом, он как бы охватывает взглядом пройденный путь,резюмирует направленность действия, намечает определенный ритмповествования (фазы распада) и создает своеобразную рамку как залогцельности повествования. При этом апелляция к традиции семейногороманаисключаетвглазахчитателявозможностьненадежногорассказчика.
Это вводное предзнаменование подкреплено разбросаннымипо тексту вставными предзнаменования грядущего упадка. Даже в случаяхзамедленного повествования, где повествователь максимально сближаетсобственную перспективу и перспективу персонажа, за ним остаетсяпривилегия большего знания и временной вненаходимости.План повествования и план действия объединены общим прошлым ипроисходящими в присутствии читателя событиями жизни героев, ихнастоящим, но разделены в силу разницы в знании или незнании ихбудущего. Эта перспектива повествования из некой точки в будущемсоздается и постоянно актуализируется благодаря грамматическомувремени повествования – простому прошедшему, так называемомуповествовательному претеритуму (Erzählpräteritum)27.
Эта обычная дляромана схема вмещает в себя историю конкретной семьи и оставляетрассказу свободу отступления от строгого хронологического порядка. Еслисобытия, произошедшие после 1835 г. и являющиеся непосредственнымпредметом изображения, могут быть изложены исключительно в линейномпорядке, то предыстория входит в роман посредством помещенного вначало второй части обращения к прошлому28 в виде семейной книги.27Ср. Барт, Р.: «Простое прошедшее время означивает сам факт созданности произведения, иначеговоря, сигнализирует о нем и его заявляет» (Барт, Р.
Нулевая степень письма. М., 2008. С. 98). Крометого, повествовательный претерит сигнализирует о медиуме, создающем повествование, –повествователе.28Важная особенность этой фигуры состоит в том, «что обращение не содержит собственной истории»,«здесь читатель не теряет из вида основной сюжетной линии; а сам повествователь лишь «вполоборота»обращается к событиям прошлого, связанными с настоящим моментом, не покидает его окончательно»(Lämmert. Op. cit. S. 123).
В терминологии Ж. Женнета «обращению к прошлому» соответствуетчастичный аналепс.61Способ включения книги в ткань романного повествования нетолько наделяет предысторию символическим значением, но и служитсвоеобразным зеркальным отражением событий романа, их проекцией впрошлое. Это сжатое включение в роман семейной истории посредствомобъединяющей поколения книги обладает недооцененным в критическойлитературе значением для временной структуры романа.Семейная книга Будденброков, переданная достаточно подробно,местами даже процитированная, образует отдельное повествование,состоящее в особых отношениях с текстом романа.
Сохранившаясясемейная книга Маннов выступает при этом источником, на основекоторого написан эпизод. В семейной книге Будденброков семейнаяхроника, становится частью фикционального повествования, а присущаяхронике временная структура ‒ моделью романного повествования.Временная структура книги Будденброков практически воспроизводитструктуру «библии» Маннов. Совпадает структурирующий время типсобытия, фабула книги выстроена в хронологическом порядке, записиделаются после указания на дату происшествия.Определяющее отличие «библии» Маннов от описанной в романекниги Будденброков заключается в контексте, в который вписаны обесемейные книги. Помимо принадлежности художественному целому,книга Буденброков изначально не имела религиозного характера.Будденброки никогда не вносили записи в семейную Библию, хотя она иупомянута в эпизоде с семейной книгой, тогда как Манновская «библия»сохранила свое название даже в виде отдельной тетради.Важентакжеизмененныйпорядокзаписей:исполненныерелигиозного пафоса записи Йоахима Зигмунда Манна начинают и,следовательно, определяют «библию».
В романе заметки консула – лишьэпизод, индивидуальная особенность, записи старого Будденброка и егоотца носят совсем иной характер. Несмотря на то, что консул Будденброк62воспроизводит характер записей деда писателя, приближая семейнуюисторию к жесту обращения к Богу, книга теряет характер диалога сБогом, история рода как бы сосредотачивается на самой себе. Тем неменее, жест обращения остается, но сводится к посланию отца к сыну.Этот жест придает повествованию динамизм, направленность в будущее,усиленнуюжанровымиособенностямихроники,предполагающейпостоянное продолжение.
Кроме того, открытая структура «библии»Маннов создается также при помощи отсылки Иоганна Зигмунда Манна ксобственным заметкам, относящимся скорее к жанру автобиографии.Романная книга также важна как свидетельство избранности семьиБудденброк. Поэтому краткие характеристики, данные первым известнымпредставителям семьи, содержат то основное, что выделяет их средиостальных горожан и представляет ценность в глазах потомков. Достаток,потомство, социальное положение (ратсгерр, старшина цеха, что в XVI –XVII вв.
означало принадлежность к зажиточному бюргерству), стариннаяБиблия виттенбергской печати как семейная реликвия, фирма и, наконец,моральная заповедь прадеда консула: «Сын мой, подходи с веселием кделам каждого дня, но только к таким, чтобы ночью нам спать спокойно»(I, 114) ‒ все это основание исключительности Будденброков. Впредставительности, реперзентативности бюргерского мира с книгойможет поспорить лишь дом на Менгштрассе.Семейная книга изображена в романе таким образом, что отсчетвремени в ней идет в обратном направлении, ведь консул листает ее отпоследней, только что внесенной им записи к первым записямсобственных предков.Благодаря тому, что в этом эпизоде повествование опирается надействие, совершаемое персонажем, – чтение книги, уменьшается разрывмежду временем повествования и временем действия.
Кроме того,пристальность взгляда повествователя и разделяемое с персонажем, общее63знание прошлого уменьшают дистанцию между повествователем иповествуемым миром. При этом точка зрения консула определяетповествованиевпространственном,эмоциональномивременномотношении29. Консул Будденброк держит в руках книгу, различает побумаге и почерку свои записи, заметки отца и деда, останавливается наважных для него моментах собственной жизни и жизни своих предков.Процесс чтения книги изображается посредством вводного «он медленнолистал тетрадь от конца к началу», структурирующих чтение-рассказ«один раз», «в другой раз» (1.1, 57), а также цитат разного размера.
Мысликонсула достаточно упорядочены, они следуют книге, а комментарииповествователя соответствуют обозначенному уже в первой части романаобразу христианина-пиетиста. Несобственно-прямая речь консула, тем неменее, теряет индивидуальные черты с переходом к записям предков. Этоизменение обосновано во временном плане настоящего (времени чтениякниги) замечанием повествователя «консул листал тетрадь туда-сюда»(1.1, 61). Сжатый и при этом информативный характер последующейпередачи событий и, что особенно важно, их отбор подчинены уже нестольковолесовмещенияперсонажа,собственнойсколькоперспективыповествователя.иПосредствомперспективыперсонажаповествователь озвучивает основные моменты истории Будденброков ипроясняет таким образом все недосказанности экспозиции. По этим„воспоминаниям“ консуламожновосстановитьисториюсемьиипредысторию романных событий.29Исполненное пиетета отношение Жана Будденброка к записям предков определяет взгляд читателя накнигу и обосновывает ее важность.
Уважение к книге в большей или меньшей степени свойственно всемчленам семьи Будденброк, и старый Иоганн Будденброк не исключение, как предположили Л. Нахманни А. Бравеманн. Кроме того, приравнять книгу исключительно к дневнику, как это сделалиисследователи, невозможно, поскольку этому противоречит сам жанр семейной книги (Nachmann, L. Da.,Braverman, A. S.
Thomas Mann’s Buddenbrooks: Bourgeois Society and the Inner Life // The Germanic Review.‒ XLV ‒ 1970. Columbia. P. 201 ‒ 225. Здесь ‒ P. 207).Схожая интерпретация семейной книги как личного дневника, только на этот раз Жана Будденброка,высказана П.-П. Саваж. Вне контекста, без учета жанровых особенностей, истории книги, ее роли вструктуре романа, эта интерпретация не будет ошибочной. Но подобное сужение поля зрения лишаеткнигу ее значения в структуре романа (Savage. Op. cit. S. 441).64За счет сжатого и фиксирующего лишь взлеты семейной историиописания рассказ о восхождении Будденброков предстает неким сгусткомжизненной энергии, образует необходимую точку отсчета для развитияистории и сюжета. Кроме того, благодаря обрисованной в нейпредыстории время романа приобретает настолько очевидный характерлинейного движения, что оказывается возможным любое отступление,изменяющеенаправлениевремениповествования,кпримеру,воспоминания и описания переживаний персонажей.Чтение книги консулом – один из подобных моментов приостановкии растяжения времени повествования.
Предыстория входит в текст вкачестве описания переживания персонажа и как особый, исполненныйсимволического значения предмет. Материальность книги подчеркиваетсядетальностью ее описания. Семейная книга Будденброков – это сшитаятетрадь, в которую каждое поколение подшивает новые листы. Порядоквремен не только закреплен (по сравнению с нескрепленными памятнымидокументами, лежащими в одной папке с книгой), но и очеловечен,индивидуализирован.
Листы отца консула «более плотные и грубые» (1.1,60), чем его собственные, страницы старого Будденброка, отца отца,«похожи на пергамент, чуть порваны, покрыты желтыми пятнами» (Тамже)30. При этом сама книга не является воспоминанием (в отличие отзаписей прадеда Т. Манна). Каждая запись делается непосредственнопосле события, она его современник.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
