Диссертация (1101976), страница 42
Текст из файла (страница 42)
133].Но никакой общественно полезной деятельности не подворачивается и славапочему-то так и не настигает «подпольных людей», несмотря на их усиленное хотениеэтой самой славы. В романе «Зависть» неспособность Кавалерова к какой-либодеятельности постоянно подчеркивается сопоставлением с деятельным и вечнозанятым Бабичевым. Рассуждения Кавалерова подчеркнуто отвлеченны, язык«слишком» образен и литературен для своего времени. Например, его сравнение Валис «ветвью, полной цветов и листьев» вызывает недоумение девушки и смех АндреяБабичева.
Здесь уместно вспомнить эпизод в трактире, когда Парадоксалист боитсязаговорить о «пункте чести» (point d'honneur) из-за того, что об этом предмете можноговорить только «языком литературным»; «на обыкновенном языке о “пункте чести”не упоминается» [5, с. 129].180«Подпольный человек» бунтует против рационального, бездушного мира, нежелая быть «органным штифтиком». В романе поэтичной натуре Кавалеровапротивопоставлен образ спортсмена Володи Макарова, который пишет о себе: «Я –человек-машина.
Не узнаешь ты меня. Я превратился в машину. Если еще непревратился, то хочу превратиться. Машины здесь – зверье! Породистые!» [Олеша1999, с. 48]. Володя Макаров идеально вписывается в обстановку: он красив, успешен,его любит Валя и уважает Бабичев. Володя – это антипод Кавалерова. Его речь – сухая,рубленая – полная противоположность литературному, образному языку Кавалерова.Если Володя восхищается машинами и сам желал бы стать механизмом, тоКавалеров, напротив, провозглашает законность «неразумного хотения», возможностьпроявить «высшее своеволие». Это выражается в том, что мечты о великом поступке вконечном итоге приводят героя к желанию «вдруг взять да и сотворить что-нибудьявно нелепое, совершить какое-нибудь гениальное озорство и сказать потом “Да, вотвы так, а я так”» [Олеша 1999, с.
21]. Это напоминает страх Парадоксалиста передхрустальным зданием, «которому нельзя будет ни языка украдкой выставить, никукиша в кармане показать» [5, с. 120]. Показать кукиш рационалистическомухрустальному дворцу всеобщего благополучия – это ли не то самое «гениальноеозорство», о котором мечтает Кавалеров?В романе Ю. К.
Олеши роль «хрустального здания» выполняет проектобщественной столовой «Четвертак», эдакого коммунистического рая, где любойголодный сможет получить великолепный обед всего за четвертак. Вместе с ИваномБабичевым Кавалеров мечтает разрушить этот «хрустальный дворец» и убить егооснователя – Андрея Бабичева. В этом и заключается Идея Кавалерова. Эту мысльподсказывает ему брат Андрея Бабичева – «волшебник», изобретатель и пьяница ИванБабичев, тоже отчасти принадлежащий к типу «подпольного человека».
Иван Бабичеввынашивает безумную идею: устроить «заговор чувств». Он тоже бунтует противпревращения человека в машину и хочет разрушить «хрустальный дворец» – столовую«Четвертак» – с помощью якобы изобретенной им машины Офелии, «величайшегосоздания техники», которое он «наделил пошлейшими человеческими чувствами» итем самым «опозорил машину» [Олеша 1999, с. 83].Сквозь непомерно возросшее самолюбие, неоправданные притязания и нелепыетребования к людям у Кавалерова, как и у Парадоксалиста, проглядывает тот самый181«протест личности против внешнего, насильственного давления», о котором писалДобролюбов еще до появления «Записок из подполья» [Добролюбов 1957, с.
30].Кавалеров протестует против людей-машин точно так же, как Парадоксалист в своевремя протестовал против теории «разумного эгоизма», обезличивающей человека,превращающей его в полезный механизм с заранее рассчитанными потребностями ивыгодами.Итак, на наш взгляд, Кавалеров воплощает практически все выделенные нами«подпольные черты»: в нем гордость и самоуничижение взаимосвязаны так же, как и у«подпольных людей», что объясняется с одной стороны тщеславием и оскорбленнымсамолюбием, а с другой – «подпольной» склонностью к «усиленному сознанию».Герой склонен к мечтательности, отвлеченному теоретизированию и «литературности»при абсолютной неспособности к какой-либо реальной деятельности.
Кавалеровпротивопоставляет себя людям, считая себя выше окружающих обывателей,одновременно презирая их и желая быть ими признанным и любимым; отношения собществом из-за чувствительности и самолюбия героя, а также нежелания последнегособлюдать неписаные законы общения, складываются необыкновенно тяжело.Кавалероввыступаетпротив«овеществления»человека,пытаясьразрушить«хрустальный дворец» – столовую «Четвертак». Повествование в романе ведется отлица Кавалерова и напоминает дневниковые записи Парадоксалиста.182ЗаключениеАнализ типа «подпольного человека» важен не только для изучения творческогонаследия Ф.
М. Достоевского, но и для понимания русской художественнойантропологии в целом. Рассмотренный нами тип получил развитие и был по-своемуосмыслен в произведениях совершенно разных авторов – от современниковДостоевского до писателей ХХ столетия, что позволило выявить скрытыелитературные взаимосвязи между писателями совершенно разных эпох и направлений.Проанализировав труды различных исследователей творчества Достоевского,можно сделать вывод: «подпольный человек», несмотря на богатую традициюизучения«Записокизподполья»,безусловно,продолжаетинтересоватьлитературоведов, а значит, этот образ еще далеко не исчерпан до конца.В настоящей работе был осуществлен анализ и систематизация сложившихся влитературоведении представлений о характере Подпольного парадоксалиста.
Мыпроанализировали взаимосвязь таких аспектов личности «подпольного человека», какгордость, самоуничижение, самовозвеличение и стыд, рассмотрели, какую роль вжизнигерояиграетчувствоодиночества,вчемименнозаключается«парадоксальность» Парадоксалиста и какими особенностями обладает процесскоммуникации героя с другими людьми, обзорно охарактеризовали основные речевыесредства, формирующие языковую личность героя.Всоответствииссоставленнымперечнемхарактерологическихчерт«подпольного человека» мы привели примеры функционирования данного типа втворчестве Достоевского, что помогло дополнить и углубить представления обизучаемом типе. На примере Аркадия и Ипполита были рассмотрены два возможныхварианта выхода из «подполья»: в первом случае «подполье» преодолевается путемвоссоединения с семьей, во втором – предпринимается попытка свести счеты сжизнью, тем самым освободившись от гнета «подполья».
Анализ образа рассказчикаиз повести «Кроткая» помог дополнить «типологический портрет» психологиейлюбовных отношений «подпольных» героев.В конце 1870-х – начале 1880-х гг. вслед «подпольными людьми» Достоевскогопредставители данного литературного типа появляются и у других писателей –183М. Н. Альбова и В. М. Гаршина, в 1890-е гг. этот тип реализуется в творчествеА. И. Куприна. Происходит «освоение» типа, описанного Достоевским.На рубеже веков в литературе появляется целый ряд новых «подпольных»героев – историческая эпоха как никогда лучше располагает к их возникновению.Начало ХХ века – время рефлексирующих интеллигентов, сосредоточенных навнутреннем анализе и мучительно ищущих ответы на основные вопросы бытия.Первое десятилетие ХХ в. отмечено появлением целой плеяды «подпольных» людейЛеонида Андреева, а также удивительно похожего на них так называемого Странногочеловека – героя романа «Антихрист» В.
П. Свенцицкого.После октября 1917 г. в истории страны наступает новая эпоха с совершенноиными героями, однако литературный тип, столь характерный для русского мира напротяжении нескольких десятилетий, не может исчезнуть в одночасье. «Подпольныйчеловек» доживает свои дни в молодой стране Советов – одинокий более чем когдалибо, выброшенный на обочину жизни стремительным прогрессом, обиженный иозлобленный, не понимающий и не принимающий глобальных изменений, царящихвокруг.
Таков герой романа «Зависть» (1927) Юрия Олеши. Это «подпольный человек»Серебряного века, перенесенный в период НЭПа 1920 гг. Конфликт НиколаяКавалерова с эпохой до предела обостряет трагическое мироощущение «подпольногочеловека».В 1930-е гг. литература «социалистического реализма» и историческаядействительность сталинских пятилеток больше не нуждается в «подпольномчеловеке», он исчезает из литературы, уступая место совсем другим героям.Несколько слов о перспективах данной работы.