Диссертация (1101976), страница 41
Текст из файла (страница 41)
Мне всегда кажется, что в ответ отнего я получу пословицу, или куплет, или просто мычание. Вот – вместо того чтобыответитьобыкновенноймодуляцией:“замечательныймолодойчеловек”,онскандирует, почти речитативом произносит: “че-лоо-ве-эк!”» [Олеша 1999, с. 17–18].Или: «Я вижу, что то, что я присутствую здесь, когда в мыслях его этот самый ВолодяМакаров, кажется ему оскорбительным» [Олеша 1999, с. 18]. Скорее всего, этиподозрения не имеют ничего общего с действительностью и надуманы самимКавалеровым: вряд ли такой деловой и занятой человек, как Андрей Бабичев, станетразмениваться на мелочное высокомерие или навязчивое стремление оскорбить своегогостя.
Кавалеров ошибочно приписывает своему собеседнику ту высокую степеньневротической рефлексии («усиленного сознания», по Достоевскому), которойобладает сам.Размышляя о Бабичеве, Кавалеров предполагает: «… все его поведение говорит:ты – обыватель, Кавалеров. Конечно, он не заявляет этого. Должно быть, и в мысляхего ничего похожего нет. Но это понятно без слов. Кто-то третий заявляет мне обэтом. Кто-то третий заставляет меня беситься в то время, когда я слежу за ним»[Олеша 1999, с.
13].Так кто же этот «третий», который оскорбляет героя? Кто «заставляет егобеситься»? Это тот самый внутренний голос – строгий судья, который никогда незамолкает в «подпольном человеке» и не дает ему остаться наедине с собой.Усиленная рефлексия и подозрительность приводят к тому, что вместо чувстваблагодарности к Андрею Бабичеву за то, что тот «пригрел», «пожалел» его и пустил ксебе в дом, Кавалеров начинает испытывать к своему покровителю жгучую ненавистьза то, что тот «подавил его», «сел на него» [Олеша 1999, с.
39], за то, что Бабичев,будучи просто «невежественным и тупым сановником», оказался нужнее обществу,176чем он, тонкий, умный и нежный Кавалеров. Помощь Бабичева, по мнению героя,объясняется его «самодурством», желанием «барствовать» и иметь при себе шута иприживальщика для насмешек и развлечения. Кавалеров воспринимает участиеБабичева как милостыню, унижающую его человеческое достоинство.
Пытаясьотомстить своему «благодетелю», Кавалеров приписывает ему несуществующиепороки и безнравственные желания – плод собственных фантазий: например,публично обвиняет Бабичева в желании растлить собственную племянницу.Однако отношение Кавалерова к Бабичеву нельзя определить однозначно – этопричудливое сочетание ненависти, презрения, зависти, обожания, жажды внимания,восторга, ревности и обиды. Поминутно оскорбляя Бабичева, называя его«колбасником», «невежественным и тупым сановником», «барином» и «самодуром»,Кавалеров сразу же начинает испытывать ужас перед содеянным, хочет немедленновсе исправить, вымолить прощение любой ценой.
Кавалеров, как и Парадоксалист,презирает окружающих, противопоставляя себя обществу, и в то же время жаждет ихпризнания. Люди, по утверждению Кавалерова, в основной своей массе представляютсобой «бродячую труппу уродов» [Олеша 1999, с. 15], это бесчувственные, грубые итупые существа. Однако осознав свою оторванность от людей, «подпольный человек»Кавалеров начинает страстно рваться к ним: в «Зависти» эти попытки символическивыражаютсявстремлениипробратьсясквозьоцеплениенааэродромк«ненавистному» Бабичеву и компании. Это очень похоже на навязчивое желаниеПарадоксалиста следовать везде за Зверковым и его приятелями, которых онпрезирает.Герой Олеши даже ревнует Бабичева к Володе Макарову, на диване которогоКавалеров временно разместился, – этот диван он должен будет освободить повозвращении Володи.
Героя до глубины души возмущает роль временной забавы дляБабичева: «Мне надо встать и побить ему морду. Он, видите ли, сжалился, он,прославленная личность, пожалел несчастного, сбившегося с пути молодого человека.Но временно. Пока вернется главный. Ему просто скучно по вечерам. А потом он менявыгонит. С цинизмом он говорит об этом» [Олеша 1999, с. 19].Кавалерову нужно, чтобы Бабичев признал его превосходство перед Володей,причем сразу, безоговорочно и без всяких на то оснований. Это очень похоже на177мечты героев Достоевского о том, что люди внезапно осознают свои недостатки ипридут к герою с выражениями своей любви и обожания.Безудержные приступы тяги «подпольного человека» к немедленному,сиюминутному сближению, нарушающие все законы коммуникации, более чемхарактерны для Кавалерова.
В ответ на неготовность других людей к такомустремительному сближению «подпольные люди» обычно устраивают скандал, чтобыхоть как-то обратить на себя внимание. Вообще, Кавалеров – это человек-скандал, ещедаже в большей степени, чем Парадоксалист. Герой Олеши словно постоянно живет всостоянии «слёта с колокольни» – для него это даже более характерно, чем дляперсонажей Достоевского.В «Зависти» это особенно сильно проявляется в сцене увеселительной прогулкиБабичева, Кавалерова и компании на аэродром, в ходе которой Кавалеров случайноотстает от компании, оказывается за оградой и сторож не пропускает его к приятелям.В этот момент прогулка, которая до этого не имела никакого значения для героя идаже вызывала у него одно раздражение, вырастает до размеров судьбоносногодейства.
Кавалеров пытается прорваться через ограду, зовет Бабичева, принимаетсяуверять сторожа: «Товарищ, я не простой гражданин. Я оттуда. Я с Бабичевым»[Олеша 1999, с. 34]. Потом он начинает буянить и сквозь ограду выкрикиваетоскорбления в адрес Бабичева. Эта сцена почти зеркально повторяет сценусудорожной погони Парадоксалиста вслед за бросившими его на банкете приятелями,которым за минуту до этого он высказал все, что о них думает.Символически оба этих порыва в общество обозначают попытку «взломать»собственное подполье, во что бы то ни стало слиться с окружающими людьми.Презирая своих современников, герои Достоевского и Олеши в то же время мечтаютстать им полезными и нужными (но так, чтобы это сделалось как-то вдруг, без усилийс их стороны).Ненависть к людям сосредотачивается у героя на Андрее Бабичеве, к которомуКавалеров испытывает двойственные чувства: с одной стороны нелюбовь и презрение,с другой стороны мучительная жажда равноправных отношений с ним, желание еголюбви и признания.
Бурные всплески отрицательных чувств к Бабичеву чередуются уКавалерова со страхом окончательно потерять расположение своего покровителя.Например, устроив скандал на аэродроме, Кавалеров желает непременно объясниться с178Бабичевым: «Я должен поговорить с ним. Он должен понять.
Я должен объяснить ему,что это он виноват, – что не я, но именно он виноват!» [Олеша 1999, с. 36]. Вспомнимписьмо Парадоксалиста офицеру: «Я сочинил к нему прекрасное, привлекательноеписьмо, умоляя его передо мной извиниться; в случае же отказа довольно твердонамекал на дуэль. Письмо было так сочинено, что если б офицер чуть-чуть понимал“прекрасное и высокое”, то непременно бы прибежал ко мне, чтоб броситься мне нашею и предложить свою дружбу. И как бы это было хорошо! Мы бы так зажили! такзажили!» [5, с. 129]У обоих героев наличествует желание создать «райскую ситуацию», но не иначекак после признания «обидчика» в своих ошибках.
А если «обидчик» вдруг не знает отом, что он ошибался – то ему необходимо об этом сообщить (в письменной илиустной форме). Примечательно то, что оба героя не доводят свои намерения до конца.Вообще, «подпольных людей» отличает крайняя непоследовательность в поступках ижеланиях. К примеру, написав письмо Бабичеву, где ядовито обличаются порокипоследнего, Кавалеров решает не отдавать письма, но случайно забывает его вквартире Бабичева. Придя в ужас, Кавалеров хочет упасть перед Бабичевым на колени,умолять о прощении, но вместо этого бросается злобными обвинениями, в ответ накоторые его выставляют из дома.Такая резкая смена настроений, несоответствие намерений и поступков оченьхарактерны и для Парадоксалиста (например, когда Лиза приходит к нему, он говорити делает именно то, чего «ни в коем случае» не собирался и ровно противоположноетому, что хотел сказать и сделать), и для Аркадия (тот постоянно «проговаривается» отом, чего говорить не хочет), и для других «подпольных людей».Еще одной чертой, указывающей на принадлежность Кавалерова к типу«подпольного человека», служит его жестокость по отношению к близкой емуженщине.
Если Парадоксалист оскорбляет Лизу предложением денег, то Кавалеровидет дальше: он избивает вдову Анечку Прокопович за то, что та не похожа на юную,прекрасную и недоступную Валю, за то, что вдова олицетворяет собой «символ егомужской униженности» [Олеша 1999, с. 23]. Примечательно, что оба корят себя заплотскую невоздержанность, не находя в себе сил отказаться от близости сженщинами, которых презирают, и после произошедшей близости мстят этимженщинам за собственную слабость.
Все это служит признаком того, что «подпольный179человек» способен любить лишь несуществующий идеал, легко разрушающийся отстолкновения с действительностью (например, в «Кроткой» следствием этогостолкновения становится смерть героини).Итак, психологические и поведенческие черты Парадоксалиста и Кавалерова, атакже их мировоззрение, очень похожи, эти герои как будто продолжают и дополняютдруг друга.
Но на психологии сходство не заканчивается – Парадоксалист и Кавалеровочень близки друг другу идейно: у героя Олеши мы находим ту же самую основу дляИдеи, что и у Парадоксалиста. Кавалеров рассуждает: «Я хочу большего внимания. Яхотел бы родиться в маленьком французском городке, расти в мечтаниях, поставитьсебе какую-нибудь высокую цель и в прекрасный день уйти из городка и пешкомприйти в столицу и там, фанатически работая, добиться цели» [Олеша 1999, с. 21].Сравним с мечтами Подпольного парадоксалиста: «То-то и есть, что я слеповерил тогда, что каким-то чудом <…> вдруг представится горизонт соответственнойдеятельности, благотворной, прекрасной и, главное, совсем готовой (какой именно – яникогда не знал, но, главное, – совсем готовой), и вот я выступлю вдруг на свет божий,чуть ли не на белом коне и не в лавровом венке» [5, с. 132–133].Из приведенных цитат следует, что оба героя жаждут славы, которая придет кним благодаря какой-то прекрасной и полезной деятельности, результатом которой, повыражению Парадоксалиста, должно стать следующее: «Я, например, над всемиторжествую; все, разумеется, во прахе и принуждены добровольно признать все моисовершенства, а я всех их прощаю» [5, с.