Диссертация (1101615), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Лызлова; в виршах «Лествица…», «Стихи насуетство мира» (1682), «Краесогласии пятистрочни», виршах «О смерти»,песнях петровской эпохи и духовных стихах [там же, с. 233-235]. Несмотряна то, что в стихотворении Якопоне де Тоди воплощены многие мотивы,сопутствующие стихам о смерти (образ блаженного мужа, временная славамира), сама олицетворенная смерть в нем не изображена.
Дополним, чтосписок перевода анонимного автора находится среди псалмов НовогоИерусалима [Васильева 2005], но был ли он выполнен местным монахом —остается загадкой.Образы, связанные с человеческой гибелью, врагом, адом являютсянаиболеекрасочнымивстихахпредставителейНовоиерусалимскойпоэтической школы (вторая половина XVII в.). По-видимому, тенденцию квыразительномуописаниюстрашногостихотворцыунаследовалиизбогослужебных тестов, на которые они ориентировались при созданиисвоих гимнов и поэтических молитв.
Среди стихотворений, затрагивающихинтересующую нас тему, особенно выделяется текст архимандрита Германа«Память предложити смерти» с рефреном «О, смерте горкая!» (подобныйрефрен есть и в рассмотренном выше стихотворении «О смерти»: «О, смертезлостливая и гневливая»). А. В. Позднеев [Позднеев 1958(б), с. 26] выделяетэто стихотворение особо, относя его к моралистическому, покаянному жанрудуховных песен. Смерть изображается неблагоприятно настроенным кчеловеку существом, немилосердным, сознательно нагоняющим страх.Помимо традиционных мотивов, сопутствующих образу смерти, к егоописанию добавляется интересная подробность: «шумна, яко с вина, поне не143срамишися» [Никон 2004, с.
863] — говорит о ней стихотворец. Позже, вXVIII в., Аника-воин, персонаж народной драмы «Царь Максимилиан»(сюжет которой как раз восходит к переводному «Прению Живота соСмертью»), тоже назовет смерть «бабой пьяной». Промежуточным текстомдля проникновения этого образа в поэзию новоиерусалимского автора,возможно, являетсядуховный стихили иной текстфольклорногопроисхождения.Многослойный, многогранный образ смерти создается в сборнике«Вертоград многоцветный» Симеона Полоцкого.
Сразу заметим, что почтивсеприводимыестихотворениявторичны,являютсяпереработкамипроповедей Фабера [Хипписли 2001], однако автор непременно встраиваетзаимствованные образы в картину мира русского христианина, принеобходимости заменяя, расширяя или сужая их.Новое время привносит в традиционную картину новые оттенки. Соднойстороны,основныемотивы,сопутствующиеобразусмерти,сохранены: она горька и страшна, ужасна и плачевна, неминуема для всехвозрастов, для всех людей, независимо от красоты, силы, мудрости,происхождения, богатства, социального статуса и здоровья; она выступает вроли палача, в роли война с мечом, судьи, ловца с сетями и, конечно, косаря.С другой стороны, смерть переосмысливается как положительное начало:она умерщвляет плоть — главного врага человека в борьбе за собственнуюдушу — и также она может положить предел всем скорбям («Смертьтрегуба»); для кого-то она приближает Царствие Небесное (цикл «Смерть»,часть 7), поэтому мученикам и праведникам смерть сладка — такой онасделалась после искупительной смерти Иисуса Христа.
Кроме того,пожилые люди, подобно зрелому яблоку, падающему на землю, умирают«хотно» (цикл «Смерть», часть 4). Смерть предстает как обмен тленного навечное (цикл «Смерть», часть 8) и, что особенно характерно, приупоминании о ее неминуемости смещается акцент: смерть больше нековарныйвор,хватающийбезразбору,носправедливыйсудья,144закрывающий глаза на богатство и положение в обществе («Смерть судитправо»). Как собиратель чудес и любитель казусов Симеон вслед заевропейским автором подменяет перечень имен мотива «где ныне...»реестром странных и нелепых смертей (цикл «Смерть», часть 11).Близок к такому осознанию образа поэт школы Симеона ПолоцкогоКарион Истомин.
Среди многих его виршей с темой смерти особенноинтересны «Стихи увещательныя от греховнаго льщения». Стихотворениесравнительно короткое (26 строк), однако очень емкое, оно состоит из двухчастей. Первый фрагмент представляет собой обращение автора к читателюсо словами о неминуемости смерти, о том, как смерть обесценивает красотуи богатство (в духе Покаянного Канона). Вторая часть – краткий диалогжизни и смерти, дань средневековым традициям. Текст также эмблематичен.Страх жизни перед смертью и, в то же время, невозможность избежать ее –основная тема стихотворения. Однако по назначению эти вирши –учительные, праведным смерть сулит не погибель, но мирное успение иЦарствие Небесное.Придворному поэту школы Симеона Полоцкого Сильвестру Медведевупринадлежит Плач и утешение на смерть Федора Алексеевича (1682 г.).
Внем автор использует уже основательно укрепившиеся в русской литературесловесные формулы и устойчивые образы, связанные с приходом к человекусмерти, по-новому подавая их в связи с кончиной Федора Алексеевичаа —таким образом создается бόльшая эмоциональность. В соответствии страдицией, уход из жизни молодого человека сопоставляется с гибельюкрасивого цветка. Медведев не только создает с помощью этого образаконтраст на фоне понимания о весне как о возрождении, но и достраиваеткартину:В Априлю прилично есть цветам процветати,А нашему случися цвету увядати:В благолепной юности, яко же цвет красный,Увяде нам Федор в час смерти ужасный.145Не увяде: принесен от земнаго садуК горнему краснейшу вертограду [Богданов 2012, т. 2, с.
646].В другом фрагменте этого же произведения поэт снова используетхорошо известное сравнение смерти с вором в ночи, но царь был похищенею посреди бела дня, на чем делается особый акцент. Так, смертьцарственной особы выделяется среди смертей остальных людей при помощивидоизменения устоявшихся топосов.Хотя поэт и обращается к смерти с упреками, называет ее дерзкой ислепой, но образ решается в ключе школы Симеона Полоцкого: не по еебудет воле, но по Божией.На протяжении всего средневекового периода развития русской поэзииобраз смерти словно перемещается между мирами, то становясь ближе кдьявольскому, то приобретая человеческие, даже симпатичные черты.Многие из ее масок вернутся в поэзию Нового времени (Е.
Баратынский:созидающая, уравнивающая всех в стихотворении «О смерть! Твоеименованье…»;Н. Гумилев: воинственная, пьяная в стихотворении«Смерть» и мн. др.). Создание средневековых стихов о смерти сопоставимо,пожалуй, с желанием человека заглянуть в бездну и ужаснуться.Ранние русские вирши о смерти весьма разнообразны, и в данномразделе не предпринималосьпопытки свести их все к одной жанровойформе. Однако тематический критерий, взятый при отборе как основной,помогает увидеть многие важные соответствия и пересечения в стихахавторов XVII в. Традиционные мотивы, связанные с образом смерти,проходятчерезплачииэпитафии,черезсочиненияобщегонравоучительного характера, но между тем, у авторов разных поэтическихшколестьиотдельныестихотворныепроизведения,содержащиеформульные характеристики (собирательный, барочный вариант) и личноеосознание (лирическая составляющая) прихода смерти.
Эти вирши, попримеру европейских медиевистов, можно объединить одним жанром.Кроме того, многие стихи о смерти при внимательном рассмотрении146сопоставимы не столько с индивидуальным авторским творчеством, сколькос опытом поэтического припоминания условного прототекста: когдастихотворец снабжает стихотворение формулами, напрямую не связаннымис темой, но являющимися традиционными для нее. По отношению к темесмерти такова, например, формула с опорными словами «блато» - «злато».Сравнение золота с чем-то обесцененным близко, к примеру, приказнымавторам (при их любви к теме истинных и ложных благ, при частотеприменения антонимических пар рифм относительно достоинств инедостатков адресатов посланий или третьих лиц), однако этот штамп непоявляется в виршах вне темы смерти.147ЗАКЛЮЧЕНИЕДля ответа на вопрос, почему те или иные явления непреложны вкультуре, почему они возвращаются, создаются вновь из эпохи в эпоху,следовало предпринять изыскания в области стихотворства XVII века.
Неследует считать, что открытия, сделанные виршеписцами позднегоСредневековья, легли в основу русской поэзии Нового времени, однакообнаруживаемые типологические сходства также оказываются интереснымматериалом для размышлений.Обобщим результаты, достигнутые в данной работе.При рассмотрении картины мира, отражающейся в поэтическихпроизведениях, а также жанровых и стилистических характеристик виршейбыли выделены некоторые особенности метода отдельных поэтическихшкол. Для наследия приказной школы оказались характерны такие свойства,как обилие формул (наследование из ранней культуры и выработка своих);редукция сюжетных вкраплений для наиболее популярных жанров;синтетичность как текстовое, образное и стилистическое смешение;усиленное соревновательное начало (открывающее широкое поле дляформальных экспериментов и поэтического поединка); особое в внимание ктаким категориям, как мудрость и остроумие («изумленный» от горя человек— обратная сторона этого явления), дружба и любовь (почти неделимые);использование двух основных литературных ролей (просителя и наставника)в культуре стихотворных посланий.Если приказное творчество сопоставимо с «пиром мудрецов», тоНовоиерусалимскоестихотворство,представленное,восновном,Божественными гимнами, можно назвать «поэзией света».
Для авторовНовоиерусалимскойшколыхарактерноосознаниесопричастностикпоэтически осмысляемым событиям из Священного Писания и житийныхтекстов; подвижность и эмоциональность изображения; эпическое начало ввиршах,уходотготовыхстихотворныхформулприсохранении148преемственности по отношению к богослужебной поэзии (библейскиетопосы, графические построения, акростих, обыгрывание корней слов);контрастная образность (повторяющиеся оппозиции «свет» - «тень», «вода» «жар», «возвышенное» - «страшное»).Стихотворныеопытыстарообрядческойпоэзии,вчастностиВыголексинской школы, позволяют увидеть преемственность по отношениюк приказному стихотворству и «провозвестническим» виршам первых двухдесятилетий XVII в. Выговские поэты также культивируют в своемтворчестве идею просвещенности и сохранения древней мудрости (древнееосознается как лучшее вопреки тому, что авторы используют и опытсовременников); непобедимой силой в их понимании обладает пастырскоеслово, и это понимание проецируется на словесное творчество в целом,призванное утешать и направлять; стихотворная культура Выга соединяет всебе литературную и фольклорную традиции (на уровне жанра, образа идаже мелодики текста).Приэтомсредневековыепоэтическиецентры,несмотрянаихтерриториальную удаленность друг от друга, а также на временнуюдистанцию их возникновения и развития, не были закрытыми структурами,но, наоборот, испытывали взаимовлияния.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
