Диссертация (1101574), страница 4
Текст из файла (страница 4)
Общее и типологическое языкознание. – Л.: Наука, 1986. ‒ 298 с.25Холодович А. А. Проблемы грамматической теории. ‒ Л.: Наука, 1979. – 303 с.26Подробнее см. Seiler H. Possession as an Operational Dimension of Language. ‒ Tübingen, 1983.27Арутюнова Н. Д. Предложение и его смысл: Логико-семантические проблемы. / АН СССР. Ин-т языкознания.‒ М.: Наука, 1976.28Селиверстова О. Н. Экзистенциальность и посессивность в языке и речи. ‒ М.: Наука, 1983.29Циммерлинг А.
В. Обладать и быть рядом // Логический анализ языка. Языки пространств / Отв. ред.Арутюнова Н Д., Левонтина И.Б. ‒ М: Языки русской культуры, 2000. ‒ С. 179-188.30Янко Т. Е. Бытование и обладание: конструкции с глаголом быть // Логический анализ языка. Языкипространств / Отв. ред. Арутюнова Н Д., Левонтина И.Б. ‒ М: Языки русской культуры, 2000. ‒ С.
198 – 211.31Lyons J. A note on possessive, existential, and locative sentences // Foundations of Language. ‒ № 3. ‒ 1967. ‒ P.392.32Clark E. V. Locationals: existential, locative and possessive constructions // Universals of human language. Vol. 4:Syntax / Ed. by J. H. Greeberg. ‒ Stanford University Press, 1978. ‒ P. 85 ‒ 126.33Топоров В. Н. О некоторых предпосылках формирования категории притяжательности // Балканское иславянское языкознание.
Проблемы диалектологии. Категория посессивности. ‒ М.: Наука, 1986. ‒ С. 147 ‒156.34Кацнельсон С. Д. Общее и типологическое языкознание. – Л.: Наука, 1986. ‒ С. 175.2317роль доминирующей или периферийной семы, находясь при этом взависимости от интенции субъекта речи.Вследствие того, что КП относится к числу тех языковых концептов,субстрат которых (исходный пункт будущей идеи обладания) сложился еще вдоисторическийпериод35(например,верхнепалеолитическаянастеннаяживопись, позволяющая говорить о разного рода знаках и о некоторыхупорядоченных семантических комплексах (типа оппозиций), так или иначесвязанных с менталитетом первобытного человека и его поведением)36, онаестественным образом является с тех пор наиболее органичной и удобноймоделью описания различного рода отношений, образуя ядро архаичнойсистемы грамматических категорий, задающих основные пространственновременные координаты.
Другими словами, в формировании пространственныхноминаций проявляется принцип, сформулированный еще Протагором (V век)“Человек – мера всех вещей”37. Ср., например, присвоение телу человекавселенского пространства (ср. глава горы, подножие холма, устье реки и т.п. вдругих языках, в том числе и в испанском – pie de la montaña, desembocadura(las bocas) del río, восходящие к первичному антропоцентризму) или системапредлогов-превербов. Параллельно происходил аналогичный процесс вовнутреннем пространстве – выработка все более интенсивно субъектныхипостасей - становление личностного начала, ориентированного на максимумсубъективности38. Человек, почувствовав богатый внутренний потенциалязыковых элементов с семантикой обладания, стал все чаще использовать их вразличных сочетаниях в качестве некоего связующего звена между двумяконцептами.
Этим объясняется разнообразие форм, которыми представленаданная категория в любом языке. Таким образом, онтологический характер КП35В. Н. Топоров использует при анализе предпосылок развития КП также и термин «дочеловеческий период»,указывая, что данная категория до сих пор существует и вне человеческой сферы (например, в мире животных– понятие, так называемой, «своей территории») – Цит. по: Топоров В. Н. К генезису категориипритяжательности // Категория притяжательности в славянских и балканских языках. ‒ М.: Наука, 1983.
‒ С. 99.36Топоров В. Н. Указ. соч. 1986. С. 150.37Гак В. Г. Пространство вне пространства. / Логический анализ языка. Языки пространств. М., 2000. – С.128.38Подробнее см.: Топоров В. Н. Указ. соч. 1983. С. 103.18был отмечен еще в древности на этапе зарождения языкознания как науки врамках логико-философских исследований, однако бурно развивающееся впоследниедесятилетия«новое»направлениелингвистики,именуемоекогнитивным, стремится приписать достижения в разработке данной темы себе.В частности, открыто заявляется, что предложенные в традиционныхграмматиках семантические и синтаксические критерии анализа глаголовобладаниявидятся«бесполезнымидлялингвистам-когнитологамобъясненияданногонеубедительнымифеномена»39.иОбладаниепредставляется когнитивистами как радиальная категория, подверженная некимметафорическим процессам концептуализации, под воздействием которыхотношения обладания носят в результате в той или иной степенипрототипический или непрототипический характер40.
Определение последнегостановится альфой и омегой всего исследования, которое за рамки размытойклассификации метафорических схем, к сожалению, так и не выходит, равнокак ни разу не упоминается о диалектическом характере анализируемойкатегории,несмотрянаповсеместноиспользуемыйтермин«концептобладания». Таким образом, обладание и принадлежность трактуются не всвязи с различными субъектно-объектными отношениями, лежащими в ихоснове, а как две независимые модели, никак не связанные на синтаксическомуровне.Подобное игнорирование семантических и синтаксических критериев,обычно позволяющих адептам традиционного языкознания оперироватьглубинными потенциями рассматриваемой категории, приводит к созданию в«новой» науке бесформенных и громоздких классификаций, о нелепости иэфемерной релевантности которых для решения поставленной задачи можносудить по названию одной из предлагаемых в числе прочих метафорических39Garachana M.
Acerca de los condicionamientos cognitivos y lingüísticos de la sustitución de aver por tener // Verba.‒ № 24. ‒ 1997. ‒ P. 204.40Подробнее см.: Lakoff G. Women, fire, and dangerous things: What categories reveal about the mind. – Chicago:University of Chicago, 1987.19схем: L a s a c t i v i d a d e s m o n e t a r i a s c o m o p o s e s i o n e s 41, букв.«денежные операции как разновидности обладания».
В итоге, анализкогнитивной эволюции глаголов haber иtener подменяется анализомкогнитивной сопряженности концептов с акцентом на рассмотрении объекта(обладаемого), тогда как характеристике субъекта отведено всего несколькострок42. Тем не менее, «обладание само по себе без участия субъекта нереализуется, в отличие от понятия экзистенции»43. В этой связи выражение А.Шопенгауэра «Нет объекта без субъекта» как нельзя лучше подходит именно кязыковой стороне мышления, где любой объективный факт, так или иначе,имеет субъективную окрашенность. Пренебрежение к роли субъекта особенноудивляет в когнитивистском исследовании, манифестом которого, если судитьоб общей направленности когнитологии, является декларация важности«антропоцентризма».
Так или иначе, в статье М. Гарачаны ничего не говоритсяоб общей тенденции к активизации высказывания в испанском языке, вомногом определяющей доминирование конструкций с глаголом tener44.Внимание когнитивистов сконцентрировано на объяснении феноменальногосвойства глаголов обладания служить средством связи разнообразныхобъектов, якобы далеких от посессивной семантики. Создается впечатление,что, с точки зрения когнитивистов, женщиной можно обладать лишьметафорически, на что указывает пример к метафорической схеме L a sp e r s o n a s c o m o p o s e s i o n e s ( «люди как объект обладания» ) , ср.:“Assin matex prengades qualesquiere alcahuetes e hombres diffamados de ladroniose otros criminosos e vagabundos e aquellos qui tienen mulleres casadas poramigas”45.41Garachana M.
Op. cit. P. 221.Ibid. P. 217.43Бенвенист Э. Указ. соч. С. 188.44Подробнее см.: Зеликов М. В. Компрессия как фактор структуры и функционирования иберороманскихязыков. ‒ СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2005. – С. 171 – 174.45«Точно так же очернены всякого рода сводники и люди, уличенные в воровстве, и другие преступники ибродяги, и те, которые имеют своими подругами замужних женщин». Пример цит.
по: Garachana M. Op. cit. P.219.4220В целом, можно отметить излишнюю тенденциозность в представлениифактов и их избирательность, которая порой приводит к искажению сутирассматриваемого явления. Так, Х. Х. Мюллер, также проводя исследование врусле когнитивной лингвистики, считает абсолютно ошибочной попыткупридать предлогу de в испанском прототипическое значение посессивности, откоторого развивались последующие более абстрактные значения. Фактическион рассматривает функционирование предлога de как некий «когнитивныйпримитив», поэтому «de-конструкции могут быть отнесены к некой допосессивнойкатегории,фундаментальныйкотораякогнитивныйпредставляетфеномен,собойнежелигораздопростоболееконцептобладания»46 (Sic!) (курсив наш. – А.
И.).Крометого,попыткапредставитьязыкввиде«совокупностипредставлений» как неких стабильных структур (фреймов, образов и т. д.)противоречит одному из краеугольных постулатов когнитивистов, которыевсегда рассматривали разум динамически.
На деле, большинство работ в руслекогнитивной лингвистики грешат явной нехваткой этого ценного качества,начинаясь и заканчиваясь как будто бы раскладыванием пасьянсов из слов илидвух-трехкомпонентных устойчивых структур. Справедливо возникает вопрос,о каком «когнитивно-дискурсивном подходе»47 может идти речь, если всякийраз в фокусе внимания оказываются обычные для всех западноевропейскихязыков коммуникативные высказывания типа: ¿Ves coche? / ¿Tienes coche? /¿Tienes moneda? и т. п48.Другим отражением тенденций развития современного языкознанияслужат работы, написанные в русле рассмотрения «лингвокультурологическойПодробнее см. Иванова А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
