Диссертация (1101519), страница 34
Текст из файла (страница 34)
[…] The acts of heroismwhich he admired were acts of self-sacrifice» (162).В том, как молодые люди его поколения ринулись на войну, оставляяучебу и работу, Нокс видел прежде всего нарушение порядка вещей: «Here was156 everyone going down before his Schools, leaving his chosen calling for entirelyunsuitable profession of arms» (162). Подобное скептическое отношение крешениям своих друзей, студентов и коллег, оставить университеты и школыради военной службы совсем не похоже на то, с каким рвением сам Во, вотличие от Нокса, человек безрассудно-смелый, пытался попасть в армию в1939 г., не похоже и на отношение Гая Краучбека к войне.
Описание Нокса в1914 г. больше напоминает Во конца Второй мировой войны, уже осознавшего,что, выражаясь словами самого Нокса, «a man’s first duty is to his plans» (162), аесли более точно, то первая обязанность человека – быть верным своемупредназначению, в его случае – оставаться священником и заботиться о душахлюдей во время политической катастрофы. В отказе Нокса участвовать ввоенных действиях Ивлин Во 1950-ых годов видит верность своему призванию,а также раннюю мудрость своего героя.Основной причиной Нокса не идти на войну была убежденность в том,что священник не должен подвергать себя риску оказаться убийцей ипочувствовать жажду крови, с чем неизбежно соприкасается солдат.
Подобныйсовет Нокс дал Гаю Лоуренсу, но тот ушел на фронт. Некоторые друзьясвященники пытались попасть на фронт в качестве солдатских капелланов,однако Нокс отдавал свою дань войне, каждый день проводя по 6 часов вмолитве за свою страну, солдат, церкви, раненых, пленных. Оксфорд опустел.Нокс тоже покинул город для того, чтобы заменить одного из ушедших нафронт друзей в должности учителя в школе Шрусбери, как поступали многиеуниверситетские преподаватели, замещавшие учителей призывного возраста.Двое самых близких для Нокса людей, C. и Гай Лоуренс, уходят на фронти там обнаруживают себя отрезанными от церкви. У них больше не быловозможности, как в Оксфорде, прятаться за прокатолическим крыломпротестантизма, теперь такие нюансы религиозных позиций уже не имелизначения.
Война ускорила те решения, которые в мирное время заняли бымного лет. В итоге и C., и Гай сообщили Ноксу о своем намерении перейти вкатолическую церковь. Внезапность их решений отрезвила Нокса. Хотя он157 полагал, что обладает особой миссией внутри англиканской церкви, перед нимвстал вопрос о том, честно ли, правильно ли ассоциировать себя с той религией,которую, не идя против совести, не можешь посоветовать человеку,находящемуся на грани жизни и смерти.С этого момента начинаются мучительные размышления Нокса.
Воприводит отрывки из дневниковых записей, в которых Нокс взвешиваетаргументы за и против того, чтобы перейти в католичество, и особо отмечает теиз них, в которых речь идет о личных отношениях, о мнении окружающих:«You’ll no longer feel you ought to be edifying your friends more: you’ll no longerbe able to work among the kind people you like. Your fellow-priests won’t bemarried: but they’ll be much more vulgar» (175-176).Через два года колебаний Нокс оказался на пороге утраты веры вообще.Он перестал принимать приглашения проповедовать и свел свою религиознуюдеятельность до минимума. Один из друзей Нокса, англиканский священникМорис Чайлд, призывал его принять решение, каким бы оно ни было, какможно скорее: «He realized, better than Ronald, that he was in danger of total loss offaith» (198).
В поисках совета Нокс обратился к их общему с Во знакомому,католическому священнику отцу Сирилу Мартиндейлу, и изъявил желаниеперейти в лоно католической церкви, однако отец Мартиндейл ответил, чтонежелание оставаться в англиканской церкви еще не является причиной дляперехода в католичество. Нокс осознал, что теперь уже точно не сможетоставаться в англиканской церкви. Теперь он должен выбирать междуагностицизмом и католицизмом.Во утверждает, что никакие другие причины, кроме убежденности вбожественном авторитете католической церкви не привлекали Нокса к ней.
Онзанимал привилегированное положение в Высокой церкви, был одной из еенадежд. Большинство же католиков, в том числе священников и епископов,были людьми не его круга, не его уровня образования, не его вкусов: «He hadgrown up to believe with the Anglican friends that, except for a few illustrious158 converts, the Roman clergy were a rough and rather tricky lot. He now sought toidentify himself with them completely, eschewing all religious dandyism» (226).Осознавая, что положение его становится критическим, Нокс решаетпосетить аббатство Фарнборо, о чем Во пишет: «His purpose at Farnborough wasnot to pray for guidance in choosing between two forms of Christianity, but to prayfor the gift of Christian Faith» (200). Именно после посещения аббатства в 1917 г.Нокс принимает католичество, о чем Во сообщает, цитируя записи из дневникаодного из аббатов Фарнборо: «19th Mr Knox has made up his mind to become aCatholic.
Fr Abbot is going to receive him in a day or two. 22nd Mr Knox wasreceived into the Church by Fr Abbot after the Conventual Mass» (201).Нежелание Во входить в психологию обращения сказывается в том, чтоон не воспользовался ни одной из красочных подробностей, с которымиописывает этот период Нокс в «Духовной Энеиде» (что именно он читал в этидни; как с ним случилось единственное в жизни эмоциональное «озарение», вего опыте момент, самый близкий к мистическому переживанию; какпоздравляли его монахи после обряда)239. Во предпочитает косвенноесвидетельство, оставаясь верным своим принципам в изображении действияблагодати.Вопреки опасениям Нокса, знакомые и друзья отнеслись к его обращениюспокойно: «All were uniformly kind. No one imputed caprice or impetuosity, allattributed the highest motives to him» (202).
Его окружение было давно готово идаже ожидало этого. Отсутствие негативной реакции со стороны друзей иколлег снижает то ощущение трагизма, которое на протяжении многих страницнагнеталось автором. Нокс, наконец, освобождает свою совесть и встает напуть истинного служения Богу.Следующая третья часть биографии «Скрытый источник» («HiddenStream»), самаябольшая пообъему,посвящена служению Ноксавкатолической церкви, его литературной деятельности и тому, как он, вопрекинепониманиюиравнодушиюокружающихегоединоверцев, 239 Knox Ronald.
A Spiritual Aeneid. N.Y.: Sheed and Ward, 1958. Pp. 193-194.пытался159 совершить свое предназначение. В этой части, показывающей Нокса какмученика, Во наиболее очевидно вплетает свои собственные оценки ирассуждения в текст, который только кажется беспристрастным. Авторпереходит к описанию того этапа жизни Нокса (и параллельно всей Англии),свидетелем которого был сам и который часто приводил его к депрессии.Настроения автора и героя, таким образом, звучат в унисон, и многие отрывки,содержащие оценочные суждения по поводу состояния культуры, общества,церкви и эпохи в целом, можно безошибочно приписать не Ноксу (т.к. мы невидим подтверждения подобных точек зрения в его собственных писаниях), носамому автору.
Впрочем, на основании их дружбы можно предположить, чтомнения Нокса и Во нередко совпадали.С переходом Нокса в католическую церковь начинается новый этап егодуховной жизни, которая во многом совпадает с отношением к вере самогоавтора. Обращение Нокса напоминает возвращение домой усталого путника,которому давно надоела дорога и который ищет пристанища.
Несмотря напредшествовавшие годы сомнений, с принятием твердого решения он словнобы освободился от всех своих мучительных мыслей и вошел в новую колею:«He was exhilarated by little of the proselytizing zeal commonly attributed toconverts. He had found what he sought, interior peace» (209). Если раньшеатмосфера захваченной войной Англии совпадала с состоянием души героя, тотеперь они противоположны, что подчеркивает контраст между внешнимсмятением общества и внутренним спокойствием Нокса: «In the dark and hungrywinter of 1917, when there was no good news from any front, he worked calmly»(210).Еще в предисловии Во предупреждает читателей, что знал Нокса впервую очередь как литератора, никогда не был у него на исповеди, а сам Ноксне говорил о своей духовной жизни («he was very reticent about his spiritual life»,214). Во конструирует ее, пользуясь письмами Нокса и свидетельствами другихлюдей, выбирая, естественно, наиболее эмоциональные моменты, когда вначале своего пути католика Нокс ощущал присутствие Бога: «he then160 experienced an exultation in the Divine Presence and a nearness to God analogous tobreathing and to a physical perception of the flutter of wings» (214).
Подобныеяркие впечатления, однако, быстро уходят, и духовная жизнь Нокса напротяжении последующих лет, насыщенных служением и работой для Бога ицеркви, стала сухой: «very often dry and laborious» (215). «Consolations»,эмоциональные переживания Бога, воспринимаемые католиками как утешенияво время трудных этапов жизни, были даны Ноксу во время его обращения, нозатем он должен был полагаться целиком и полностью на свои убеждения, а нена эмоции.
Во считает это доказательством истинной веры, возникшей не изпорыва чувств, а из отклика разума, и также доказательством силы веры Нокса,который способен был оставаться верным без каких-либо эмоциональныхутешений: «Mystical writers agree that it is a common, if not universal, sign ofadvance in the spiritual life when ‘consolations’ are withdrawn, and the soul is leftwithout any sensible delights often for very long periods» (215).В изложении Во, гибель на фронте Гая Лоуренса в 1918 г. становится дляНокса частью испытания, заключающегося в ощущении полного душевногоодиночества и безраздельной посвященности одному Богу, что былонеобходимо для свершения Ноксом его предназначения, каким бы оно ниоказалось: «Lawrence’s death completed the annihilation of all the human happinessRonald had found for himself.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
