Диссертация (1101519), страница 32
Текст из файла (страница 32)
В портрете Ноксав школьные годы уже сквозит определенная противоречивость, причинойкоторой может быть либо недосказанность, либо апологетические установкиавтора, который каждую особенность характера героя оправдывает еголучшими побуждениями. Возникает противоречие между прямыми авторскимихарактеристиками («singularly sweet-tempered, merry, modest, affectionate andopen», 45) и тем, что сообщается о герое на основе документов: «his letters home[…] are rather cool in tone and often humorous in intent, alternating a parody ofnursery speech with an extravagant pedantry» (62), о его умении держатьдистанцию с друзьями. Автор восхищается завидным, редким даром Ронни –располагать к себе самых разных людей и при этом не становиться заложникомсвоей к ним привязанности: «at no stage of his life did he seek friends; they soughthim» (61).
Так, полагает Во, в герое проявляется желание оградить своюдуховную жизнь и отношения с Богом от возможных соперников в видечеловеческих привязанностей. Нокс в молодости производит впечатлениечеловека замкнутого, боящегося близости с людьми, стремящегося кодиночеству и одновременно страшащегося его, и, несмотря на все таланты иакадемические успехи, нерешительного и слабовольного.147 Используя в качестве основного источника автобиографию Нокса«Духовная Энеида» («Spiritual Aeneid» 1922), Во сосредоточен прежде всего нарелигиозной эволюции героя. Сам Нокс считал Рождество 1903 г. рождениемего новой веры, хотя вступит он в католическую церковь только в 1917 г. Отказот церкви дедов и отца был длительным и мучительным процессом.
В 1903 г.Нокс прочитал сборник рассказов недавнего выпускника Итона Р.Х. Бенсона(1871–1914) «Невидимый свет» («The Light Invisible», 1903), книгу, по мнениюВо, слабую. Бенсон был сыном главы англиканской церкви архиепископаКентерберийского, и его переход в 1903 г. в католичество стал сенсацией.Мистическая фантастика Бенсона впервые пробудила в Ноксе интерес ккомплексу католических идей: «it presented Ronald for the first time with the ideasof the Virgin Mary as a central figure of devotion and of the priesthood as a peculiarstate whose function was not primarily administrative, exhortatory or exemplary, butsacramental. The idea came to him in picturesque trappings and (he was not yetsixteen) fired his imagination» (74). Отметим, что Во вновь акцентирует здесьсвои идеи о функциях католического священника.В целом, картины Итона в биографии – это аналог оксфордской АркадииЧарльза Райдера. Нокс не хотел оставлять сень школы и вступать во взрослуюжизнь; его характер и склад ума больше всего подходили для того, чтобынавсегда остаться в эфемерном мире академических успехов и литературныхкружков: «Ronald had no desire to grow up.
Adolescence, for him, was not a processof liberation or of adventure. Manhood threatened him with tedious duties and gravedecisions. His mind had flourished and matured while his heart was still a child’s»(88). Причины и последствия этой своеобразной ретардации развития многихвыпускников ведущих частных школ Британии уже проанализированы вкритике235, и случай Нокса, таким образом, вовсе не является исключением.Нерешительность и застенчивость в сочетании с эрудицией и глубиноймышления составляют ту особенность характера Нокса, которую Во в 235См., напр.: Cunningham Valentine.
British Writers of the Thirties. Oxford: Clarendon Press,1988. P.118-136. 148 дальнейшем часто называет святостью, и которая привлекала к нему людей.Хотя бы тот факт, до конца своих дней для большинства знакомых, в том числедля студентов, он оставался «Ронни», говорит с одной стороны о мягкости вхорошем смысле, с другой – о некой мягкотелости, которая затем проявится внеспособности быстро и твердо принимать сложные решения. Даже портретмолодого Нокса, который рисует Во, кажется, принадлежит человеку мягкомудо слабохарактерности и осторожному до нерешительности: «At eighteen, andfor many years later, Ronald looked less than his age and rather less than hismoderate height.
He appeared in Oxford as a frail, slightly drooping figure with aprominent nose, a heavy under-lip which his pipe accentuated, an unobtrusive chin,large eyes» (89).В Оксфорде, где Нокс продолжает образование, он принимает участие вомногих дискуссионных клубах и литературных обществах, повсюду являяпример остроумия и красноречия, но по-прежнему остается в более глубокомсмысле одиночкой. В Оксфорде развивается и любовь Нокса к языку. Именно вшлифовке стиля речи больше, нежели в формировании мышления, Во видитглавнуюзаслугудискуссионныхклубов,которыепосещалНоксвуниверситете. Именно там он начал отрабатывать свое мастерство, которое изустной речи постепенно перешло в письменную: «Ronald never wrote a sentence,however subtle the meaning, in which the reader loses his way and has to turn back torecover the thread of its construction» (108).В последний год учебы в университете он становится священникомангликанской церкви несмотря на то, что его религиозные взгляды Нокса всееще претерпевали изменения и все больше тяготели в сторону католицизма,отдаляясь от протестантских догматов его отца, который, будучи епископом ивесьма активным членом англиканской церкви, позже винил себя за то, что несмог удержать своих детей в рамках собственного богословия.Во не углубляется в причины того, почему Нокс «стал церковником»,хотя его академические успехи открывали ему выбор среди множестваперспектив.
Автор замечает лишь, что Нокс сказал все, что считал нужным, в149 своей автобиографии, к которой нечего добавить. Во, однако, добавляет своюоценку известности, приобретенной Ноксом сразу на нескольких поприщах: «hemade himself known throughout the country as the leading writer and preacher of theextreme Anglo-Catholic Party; the period in which he brought to its highest polishone of his literary skills» (124). Литература во всех ее разнообразныхпроявлениях оказывается лишь частью религиозного призвания Нокса.
Пусть впредисловии Во утверждает, что стремился создать портрет Нокса в первуюочередь как литератора; на деле в биографии эта часть жизни героя предстаеткак составляющая более широкого религиозного служения.Однако столь успешный с точки зрения карьеры период начался не ссамого приятного для Нокса события. В ожидании, пока освободится место вОксфорде, Нокс стал домашним учителем брата одного из своих друзей поИтону. Молодой человек, которого Во на протяжении всей книги называет «C.»(как называл его сам Нокс в своей автобиографии), в итоге стал одним из самыхблизких друзей Нокса и одним из первых, кто принял католичество под еговлиянием236. Однако интерес С.
к религии обеспокоил его родителейнонконформистов, и Нокс был поставлен ими перед выбором: либо не говоритьсо своим подопечным о религии, либо отказаться от должности, что он в итогеи сделал. Крайнюю болезненность этого инцидента для Нокса Во объясняетранимостью гения: «This more than normal tenderness was the inseparablecompanion of his genius» (127). Как будет видно в дальнейшем, эта почтидетская ранимость сыграет свою роль, когда Нокс столкнется с непониманием вкатолической церкви.
Хотя позиция Во такова, что церковь должна была знать,с кем имеет дело, и бережно хранить талант Нокса, автор подобнымиэпизодами готовит описание будущего психологического развития героя,подчеркивая его уязвимость для критики. Это был Гарольд Макмиллан (Harold Macmillan, 1894–1986; с 1984 г. 1-й графСтоктонский), британский политик-консерватор, 65-й премьер-министр Великобритании с1957 по 1963 г.
Об этом эпизоде рассказал в мемуарах «Winds of Change, 1914-1939». L.:Macmillan, 1966. 236150 Самое очевидное противоречие в жизни Нокса этих лет – между егодавно и явно прокатолическими взглядами и занимаемой должностьюкапеллана англиканской церкви. Во пишет об уверенности Нокса в истинностикатолицизма: «He, who suspended judgment in so many less important matters andin practical affairs often shrank painfully from a decision […] never for a momentdoubted that Catholicism, was, and must be, the historical Faith of Christendom»(128).
Подобная уверенность была присуща и самому Во с самого момента егообращения и до конца жизни. Однако при такой убежденности Нокс несслужение в другой церкви, по его мнению, заблуждавшейся. В бытностьангликанским пастором он воспринимал себя как «двойного агента», реальнослужащего истине, то есть католичеству.Таким образом, Нокс этого этапа – одновременно конформист, априорипринимающий государственную и семейную церковь, и католическиймиссионер в ее рядах.
Его служение в англиканской церкви в биографиипредстает как самопожертвование ради заблуждающихся людей, насильноудерживаемых государством в неистинной церкви. Церковь нуждается ввозвращении к корням, и, кажется, именно с этой целью, с целью«романизировать» отколовшуюся от истинной церкви ветвь христианства, Ноксоставался служить в ней. В таком случае в его образе прослеживаетсяочередная параллель с Эдмундом Кэмпионом. Фактически, обе эти биографииимеют дело с конфликтом между истинной и гонимой (в случае с Ноксом –непопулярной) церковью и церковью заблуждающейся, но имеющей власть ипрестиж.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
