Диссертация (1101446), страница 25
Текст из файла (страница 25)
И этотконтраст хотя и не создает, но выявляет саму возможность этой любви в Кистере и влечения — в Лучкове. Маша воплощает для них какой-то особенный, не133знакомый мир, в котором можно видеть или мечту жизни, или надежду на забвение от скучных офицерских будней.Развитие любовных отношений героев сопровождается и повышениемзначимости пейзажа, его новой активизацией в тексте. Свидания и разговоры очувствах происходят «на лоне природы» — и потому, что природа, в отличие отдома, дает возможность для непосредственного и скрытого от посторонних глази ушей общения, и потому, что она может пробуждать в человеке особые потребности и ощущения.
Объяснение героев в саду или на берегу реки или хотябы подступы к таким объяснениям сделалось почти тургеневским клише, припомощи которого, в том числе, выстраивается хрестоматийный локус «дворянского гнезда». Близость сферы чувств и процессов в природе дает, как и в «Андрее Колосове», основу для метафорического обыгрывания межличностных отношений при помощи природных объектов. Как в упомянутой повести обыгрывалась метафора яблока, так и здесь такой прозрачной для всех метафорой становится цветок:«Авдей Иванович с ней не заговаривал; в голосе Кистера заметно быловолнение. Он что-то много смеялся и болтал... Они подошли к речке. В сажениот берега росла водяная лилия и словно покоилась на гладкой поверхности воды, устланной широкими и круглыми листьями. — Какой красивый цветок! —заметила Маша.
Не успела она выговорить этих слов, как уже Лучков вынулпалаш, ухватился одной рукой за тонкие ветки ракиты и, нагнувшись всем телом над водой, сшиб головку цветка. "Здесь глубоко, берегитесь!" — с испугомвскрикнула Маша. Лучков концом палаша пригнал цветок к берегу, к самым ееногам. Она наклонилась, подняла цветок и с нежным, радостным удивлениемпоглядела на Авдея. "Браво!" — закричал Кистер. "А я не умею плавать..." —отрывисто проговорил Лучков.
Это замечание не понравилось Маше. "Зачем онэто сказал?" — подумала она» (IV, 51).Здесь обращает на себя внимание, что, пытаясь вроде бы говорить наодном символическом языке при помощи природы, герои на самом деле не понимают друг друга (как покажет и их последующее прямое объяснение). Машапытается навязывать Лучкову определенную модель поведения и определенноевосприятие их отношений (он как рыцарь, способный преподнести к ее ногам134все сокровища мира).
Но он не понимает этой модели и не пытается ей соответствовать (цветок даже не срывается, а «сшибается»; Лучков произносит фразу,которая непонятна в контексте заданной Машей игры, сказана «на другом языке»). Следующий эпизод — объяснение — вновь демонстрирует пропасть между героями при помощи, в том числе, описания различной их реакции на природу. Действия «на фоне природы» уже сопровождаются в этой повести рефлексией по поводу самой природы, за которой (рефлексией) опять-таки скрываются различные взгляды на межполовые отношения.Маша, напомним, сама назначает Лучкову время и место свидания:— Я согласна,— сказала она наконец.— Когда же? Где?Маша дышала быстро и неровно.— Завтра... вечером.
Вы знаете рощицу над Долгим Лугом?..— За мельницей? Маша кивнула головой.— В котором часу? (IV, 55).Это место встречи описывается затем как глазами ее участников, так иавтором, предлагающим нейтральное описание, задающего своего рода «норму», от которой будут отклоняться реакции на пейзаж встретившихся героев:«Долгим Лугом называлась широкая и ровная поляна на правой сторонеречки Снежинки, в версте от имения гг. Перекатовых. Левый берег, весь покрытый молодым густым дубняком, круто возвышался над речкой, почти заросшей лозняками, исключая небольших "заводей", пристанища диких уток. Вполуверсте от речки, по правую же сторону Долгого Луга, начинались покатые,волнистые холмы, редко усеянные старыми березами, кустами орешника и калины.Солнце садилось.
Мельница шумела и стучала вдали, то громче, то тише, смотря по ветру. Господский табун лениво бродил по лугу; пастух шел,напевая, за стадом жадных и пугливых овец; сторожевые собаки со скуки гнались за воронами. По роще ходил, скрестя руки, Лучков. Его привязанная лошадь уже не раз отозвалась нетерпеливо на звонкое ржание жеребят и кобыл.135Авдей злился и робел, по обыкновению. Еще не уверенный в любви Маши, онуже сердился на нее, досадовал на себя... но волнение в нем заглушало досаду.Он остановился наконец перед широким кустом орешника и начал хлыстикомсбивать крайние листья...Ему послышался легкий шум... он поднял голову... В десяти шагах отнего стояла Маша, вся раскрасневшаяся от быстрой ходьбы, в шляпке, но безперчаток, в белом платье, с наскоро завязанным платочком на шее» (IV, 62).Автор воздерживается от каких-либо оценочных характеристик пейзажа;не берется оценивать красоту Луга, но и не стремится к какому-то ироническому осмыслению природы, как в «Помещике».
Можно назвать этот взгляд«взглядом охотника», замечающего пристанища диких уток, привычно дифференцирующего виды растительности, замечающего типичные для описываемого времени дня и года процессы, происходящие в животном и человеческоммире. Мы видим мир как он есть, «не нуждающимся» в героях, существующимнезависимо от них и потому способным вызывать у них разные отклики, разные впечатления. Так, Лучков явно чувствует себя неуютно — он не просто незнает, как вести себя с Машей, но и словно ощущает себя «на чужой территории», беспокоится, как вести себя на ней.
Хотя чуть раньше он с презрениемотзывался об «Аркадии» — ср.:— Авдей... разве ты ее не любишь? — пробормотал он наконец.— О невинность! о Аркадия! — с злобным хохотом возразил Авдей (IV,59).Оказавшись в пространстве этой самой «Аркадии», он уже сам смущен,и его досада проявляется в агрессии по отношению к тому природному миру,который ему столь же непонятен, что и Маша.
В свою очередь, и Маша воспринимает своего знакомого как нечто загадочное: если ее мир для него —«Аркадия», то его для нее — «лес»:«В Лучкове было что-то загадочное для молодой девушки: она чувствовала, что душа его темна, "как лес", и силилась проникнуть в этот таинственный мрак...» (IV, 53).136Соответственно, во время свидания Маша, также взволнованная предстоящимразговором, пытается, наоборот, «держаться» за пейзаж как за нечто привычноеи незыблемое, черпать в нем темы для беседы и тем самым переводить на неговнимание от самой себя: «— Я очень вам благодарна,— с смущением перебилаего Маша; сердце ее сжалось от ожидания и страха.— Ах, посмотрите, господин Лучков,— продолжала она,— посмотрите, какой вид! » (IV, 63).Она указала ему на луг, весь испещренный длинными, вечерними тенями, весь алеющий на солнце.
Внутренне обрадованный внезапной переменойразговора, Лучков начал «любоваться» видом. Он стал подле Маши...«— Вы любите природу?— спросила она вдруг, быстро повернув головку и взглянув на него тем дружелюбным, любопытным и мягким взглядом, который, как звенящий голосок, дается только молодым девушкам.— Да... природа... конечно...— пробормотал Авдей.— Конечно... вечером приятно гулять, хотя, признаться, я солдат, и нежности не по моей части.Лучков часто повторял, что он "солдат". Настало небольшое молчание.Маша продолжала глядеть на луг (IV, 63)».Несмотря на все усилия, Маша чувствует, что буквально «теряет почву»под ногами: несмотря на созданный ею «литературный контекст» встречи, Лучков слишком не вписывается в него, разрушая ее надежды на «приятную вечернюю прогулку» и предполагаемый тип общения — ср.:«Маша, как любопытный ребенок, целый день себя спрашивала:"Неужели Лучков меня любит?",— мечтала о приятной вечерней прогулке, почтительных и нежных речах, мысленно кокетничала, приучала к себе дикаря,позволяла при прощанье поцеловать свою руку...
и вместо того...» (IV, 64).В сцене свидания мы видим, что природа воспринимается обоими не сама по себе и даже не сквозь призму их непосредственных ощущений, а литературно, как некий «вид», на который надо определенным образом реагироватьили, наоборот, не реагировать. Пейзаж, таким образом, позволяет автору охарактеризовать героев, не прибегая к сложным средствам психологического анализа и даже сведя к минимуму диалог. Сходным образом, описывая общениеМаши с Кистером, автор подчеркивает уже способность последнего разделять137отношение Маши к природе, точнее, правильно понимать навязываемый еюусловный язык общения, что позволяет при помощи минимальных художественных усилий подчеркнуть сходство героев между собой (хотя, конечно, и внесколько комическом плане):«Через четверть часа Маша шла с Кистером к Долгому Лугу.
Проходямимо стада, она покормила хлебом свою любимую корову, погладила ее по голове и Кистера заставила приласкать ее. Маша была весела и болтала много.Кистер охотно вторил ей, хотя с нетерпением ждал объяснений...» (IV, 68).То, что герои нашли через природу общий символический «язык», подтверждает следующая сцена. Она подчеркивает, что Маша диктует язык общения, а Кистер послушно соглашается говорить на нем:«— Сорвите мне этот цветок, вот этот... какой хорошенький!— Машаполюбовалась им и вдруг, быстро высвободив свою руку, с заботливой улыбкой начала осторожно вдевать гибкий стебелек в петлю Кистерова сюртука»(IV, 68–69).Наконец, третье и последнее место действия — это место дуэли. И вотздесь пейзаж служит не средством характеристики героев (как в начале повести), не способом раскрытия его целей (сцена свидания), а способом подчеркнуть тот контраст между красотой и мирной жизнью природы и безумными ибессмысленными поступками человека, который очевиден в сцене убийстваКистера:«Они отправились.
В небольшом лесу, в двух верстах от села Кириллова,их дожидался Лучков с своим секундантом, прежним своим приятелем, раздушенным полковым адъютантом. Погода была прекрасная; птицы мирно чирикали; невдалеке от леса мужик пахал землю. Пока секунданты отмеривали расстояние, устанавливали барьер, осматривали и заряжали пистолеты, противники даже не взглянули друг на друга. Кистер с беззаботным видом прохаживалсявзад и вперед, помахивая сорванною веткою; Авдей стоял неподвижно, скрестяруки и нахмуря брови» (IV, 78–79).Беззаботность Кистера на первый взгляд соответствует «беззаботности»природы; как в ней ничего не предвещает беды, так и он не рассчитывает умереть на пороге счастья; и тем трагичнее развязка, которая кажется вдумчивому138читателю тем неизбежнее, чем настойчивее Тургенев акцентирует эту почтивсецелую гармонию и примиренность.Таким образом, пейзаж появляется в этой повести только в самых важных, «ударных» ее эпизодах и выявляет авторское видение событий через тотконтраст, который он образует с описанием поведения героев.2.3.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
