Диссертация (1101069), страница 35
Текст из файла (страница 35)
Marmontel et la forme du conte moral // De l’Encyclopédie à la Contre-Révolution. Jean-FrançoisMarmontel (1723-1799), édité par Jean Ehrard. Clermont-Ferrand: G. de Bussac, 1970. P. 229.478Ibid., p.230479Ibid., p.231.144Мармонтеля, причины которой он видит именно в «потакании» вкусам«прекрасного общества», неспособного воспринимать «прозаическую природу» и«народную мудрость» без подобных «украшательств». Отсюда и некотораясхематичностьсказочнойинтриги,котораяискусственносоздаетсяисключительно ради ее благополучного разрешения.Получается, что « conte moral » не так далека от сказки гривуазной,«непристойной», как может показаться на первый взгляд: их объединяет нетолько условное соблюдение нарративной схемы (беда или вредительство,которые всегда подразумевают их ликвидацию), но также и «адресат», асоответственно и стиль, ведь и те, и другие пишутся для светского общества.
Ихтакже объединяет комическое (ср. определение, которое Мармонтель даеттермину « conte » в «Основах литературы», уподобляя сказку и комедию), толькоу него разная природа: в гривуазной сказке комическое рождается из«выворачивания наизнанку» разного рода сказочных клише, а также издвусмысленности ситуаций и повышенного внимания к «материально-телесномунизу» (М.М. Бахтин), а в назидательной сказке оно происходит из несколько«эйфорического» видения автора и из «удовольствия, которое он испытывает оттого, что так легко можно разграничить добро и зло»480.
Однако это не значит, чтописатель не отдает себе отчета о реальных жизненных конфликтах между мечтойидействительностью.ПомыслиЖ. Сгара,Мармонтель«предпочитаетпоказывать мир, где все проблемы разрешаются волшебным образом»481, и смыслморали в его сказках Ŕ в том, чтобы примирить человека с самим собой, с егочувствами и долгом, чтобы каждый обнаружил в себе «естественную, природнуюдоброту», в чем можно увидеть истинно просветительский подход к назиданию.Н.
ВейсманотталкиваетсяотвпоискахопределенияжанратворчестваМармонтеляи« conteприходитmoral »квыводу,такжечто«назидательная сказка в большей степени является изображением нравов, нежелирассказом»482, и в этом смысле Мармонтеля некоторым образом можно считать480Ibid., p.234.Ibid., p.236.482Veysman, Nicolas.
Le rictus moral de Marmontel // Féeries, 5 | 2008. URL : http://feeries.revues.org/index685.html.481145«продолжателем» Лабрюйера. Но отличие его сказок от «Характеров» последнегов том, что им не свойственна насмешка или сарказм, они, наоборот, поучают иободряют, в них присутствует определенный идеал, на что указывал и Ж. Сгар.Н. Вейсман пишет и об особенностях композиции назидательной сказки: в нейвсегдаприсутствуетнекаяморальнаясентенция,котораяможетлибопредшествовать повествованию, либо завершать его.
Именно через назидание,нравоучительную «цель» обеспечивается повествовательное единство, при этом«поэтика назидательной сказки запрещает всякую свободу повествования, в томсмысле, что любое отступление становится аморальным отклонением»483. Ж. Сгартакже затрагивал этот вопрос: по его мнению, в назидательной сказке«наставление предшествует повествованию, поддерживает и направляет его»484 Ŕ«предшествует» в том смысле, что повествование всегда подчинено какой-тоопределенной идее, сентенции, к которой автор хочет привести читателя черезрассказываемую историю.В свою очередь, Ж.-П.
Сермэн, рассматривая пути развития сказочногожанра во Франции, обращает внимание на то, что назидательная сказка второйполовины века развивается практически параллельно с пародийно-гривуазной485,и приходит к выводу, что мораль в той или иной мере играет центральную роль всказках этого периода, как гривуазных, так и собственно нравоучительных,различаются лишь подходы к ее трактовке. При этом возникновение и развитие« conte moral » (с 1750 г.) совпадает с исчезновением волшебной сказки, однакопервая сохраняет многие особенности второй, но в ней меняется «модальностьчудесного»: у волшебной сказки заимствуются «трактовки романическихэлементов», «почти механическая стремительность [развития действия]», дажечудесное,ноэточудесноетеперь«ограничиваетсяобстоятельствами,совпадениями, разного рода путаницей, и назидательный смысл рождается изшутливогоразвитияинтриги,изнеобыкновенной483последовательностиIbid.Sgard, Jean.
Marmontel et la forme du conte moral // De l’Encyclopédie à la Contre-Révolution. Jean-FrançoisMarmontel (1723-1799), édité par Jean Ehrard. Clermont-Ferrand: G. de Bussac, 1970. P.284.485Sermain, Jean-Paul. Le conte de fées du classicisme aux Lumières. Paris : Desjonquères, 2005. P.27-28.484146событий»486. Таким образом, удаляясь от волшебной сказки, сказка назидательная«отвечает на потребность (demande) в ощутимом правдоподобии (vraisemblancesensible)»487, о котором Дидро говорит в своих «Салонах» и которое Н. Вейсманназывает «внутренним правдоподобием».Таким образом, можно сделать вывод, что волшебная и пародийная сказки«подготовили» рождение сказки назидательной: у двух первых она заимствуетнепринужденный стиль повествования, не лишенный изящества и остроумныхшуток; вневременность описываемых событий, то есть отсутствие «временныхуказателей» либо отнесенность в прошлое (что, впрочем, не отменяет аллюзий насовременность); схематичность персонажей, присущую сказке в целом, инекоторую искусственность или же обобщенный характер изображаемыхситуаций, а также подчинение сюжета определенной моральной сентенции,которая либо вынесена в начало, либо завершает повествование, что несколькосближает назидательную сказку с басней и философской повестью.
Что касаетсямотива беды или недостачи, характерного для волшебной сказки, то он в сказкеназидательной часто заменяется испытанием, которому подвергает главного герояфея или какой-либо дух, как правило, мудрый и нравственно безупречный, на что,в частности, указывает Р. Робер488. Так чудесное, в случае Мармонтеля«рациональное и нравоучительное»489, становится неким «аксессуаром» дляистории в назидательном духе.Изучению сказок, в основе которых лежит «философское или назидательноенамерение» (contes à visée philosophique et morale), посвящена диссертационнаяработа М. Фурно. В ней рассматривается корпус французских литературныхсказок, опубликованных в 1690-1775 гг., с подзаголовком « contes moraux » или« contes philosophiques », а также тех, которые имеют целью нравоучение иликоторым свойственна философская проблематика (в частности, в ее поле зренияпопадают такие авторы как К.
Кребийон, Дидро, Руссо, Вольтер, Мармонтель и486Ibid., p.138.Ibid.488Robert, Raymonde. Le conte de fées littéraire en France de la fin du XVII e siècle à la fin du XVIIIe siècle. Paris :Honoré Champion, 2002. P.339.489Veysman, Nicolas. Le féerique moral dans les contes moraux de Marmontel // Féeries, 4 | 2007. URL :http://feeries.revues.org/413487147некоторые другие). Исследовательница обозначает « conte moral » (а вместе с нейи « conte philosophique ») как полиморфную категорию или форму, или же«поджанр»,которымона,однако,лишьограничиваетобластьсвоегоисследования, поскольку приходит к выводу, что изученные ей произведенияслишком различны и не обладают достаточным количеством схожих признаков,чтобы можно было говорить о жанре или «поджанре» в полном смысле слова490.Тем не менее, она отмечает, что всем этим произведениям, начиная с последнегодесятилетия XVII века, свойственен особый род отношений между вымыслом икомплексом философских или нравственных идей.
Сказка становится средствомраспространения просветительских представлений, при этом она не только и нестолько содержит в себе некое назидание, а скорее служит инструментом длятого, чтобы «разбудить» сознание читателя, заставить его размышлять исопоставлять. Сказка уже не является носителем какой-либо определеннойистины, она включает в себя множественные смыслы, но также «борется» против«наивного прочтения», когда в ней видят лишь развлечение или приятный досуг.Таким образом, сказки, написанные «с философским или назидательнымнамерением», являются «экспериментальным вымыслом»491 и особым видом«философского опыта»492, «местом для вопрошания и для экспериментированиянад самим знанием»493.
Поэтому значительная роль в них отводится читателю, скоторым уже не «заигрывают», как в пародийно-гривуазной сказке, а требуют отнего способности к анализированию и «философствованию» и приводят его ктому, чтобы «по-новому взглянуть на себя, на мир, который его окружает, и надругого»494. Подобные взаимоотношения с читателем, как кажется, были быневозможны без того пути, который был пройдет гривуазно-пародийной сказкой Ŕвероятно, это одна из причин, по которой современному читателю порой сложновоспринимать философские повести, например, Вольтера.
Они требуют иного490Fourgnaud, Magali. Le conte à visée morale et philosophique de Fénélon à Voltaire. Thèse de doctorat en lettresmodernes.Bordeaux,2013.P.441.URL :http://tel.archivesouvertes.fr/docs/00/99/73/61/PDF/These_Magali_FOURGNAUD.pdf491Ibid., p.442.492Ibid., p.444.493Ibid., p.446.494Ibid.148прочтения: читатель должен не отождествлять себя с персонажами (например, в«Кандиде»), а смотреть на них и происходящее с ними со стороны Ŕ на этоуказывает, в частности, невероятное количество злоключений, выпадающих надолю главных героев. Как пишет М.
Фурно, эта «новая категория сказок основанана трехстороннем отношении между автором, который стремится передать особоевидение мира и человека, читателем, к которому обращена эта Ŗпередачаŗ, исказкой, расшифровка которой позволяет увидеть мир иначе, по-другому»495.На основе всего вышесказанного можно сделать вывод, что жанрназидательной сказки, « conte moral », все еще недостаточно изучен Ŕ первоеосновательное исследование вышло сравнительно недавно (работа М.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
