Диссертация (1101069), страница 34
Текст из файла (страница 34)
Под влиянием Ф. Бэкона иД. Локка философия начинает интересоваться способами достижения истины,постижения мира на основе чувственного опыта конкретного человека, тем самымпревращаетсяв«философиюзнания».Литературастановитсяважныминструментом в деле изучения человеческого разума и человека вообще: какпишет Н.Т. Пахсарьян, «если философия Ŕ это не только круг определенныхпроблем, но и особая манера их аналитического изложения, форма рефлексии, тоесть некий тип дискурса, то мыслители Просвещения явным образом егообновили уже тем, что создали новый тип философско-художественной прозы Ŕфилософскую повесть»466. Особенность этого жанра, по мысли М.
Фурно, в том,что рассказанная история является «не только иллюстрацией какого-либо тезиса,но само чтение становится формой философского опыта»467. При этомморализация тяготеет к индуктивности: поучение выводится не из абстрактногопринципа и прилагается к конкретному материалу, а отталкивается от отдельныхслучаев (от опыта), и затем делается некий общий вывод (моральная индукция)468.464Fourgnaud, Magali. Le conte à visée morale et philosophique de Fénélon à Voltaire. Thèse de doctorat en lettresmodernes.Bordeaux,2013.P.15.URL :http://tel.archivesouvertes.fr/docs/00/99/73/61/PDF/These_Magali_FOURGNAUD.pdf465М.И. Свидерская.
Изобразительное искусство Италии XVIII века в контексте западноевропейскойхудожественной культуры // Вопросы искусствознания. IX. 1996. № 2. С. 275.466Н.Т. Пахсарьян. «Ирония судьбы» века Просвещения: обновленная литература или литература,демонстрирующая «исчерпанность старого»? // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000-2000: Учебноепособие / Под ред. Л.Г. Андреева. М.: Высшая школа. С.69-116. URL : http://www.natapa.org/biblio/articles/ironie467Fourgnaud, Magali. Le conte à visée morale et philosophique de Fénélon à Voltaire. Thèse de doctorat en lettresmodernes.Bordeaux,2013.P.21.URL :http://tel.archivesouvertes.fr/docs/00/99/73/61/PDF/These_Magali_FOURGNAUD.pdf468См.
об этом подробнее: Н.Т. Пахсарьян. Генезис, поэтика и жанровая система французского романа 1690-1760х годов. Днепропетровск: Пороги, 1996.141Таким образом, целью как философской повести, так и назидательнойсказки является воспитание человека, развитие как его ума, так и сердца, поэтомунеудивительно, что Н. Вейсман ставит рядом имена Вольтера и Мармонтеля,называя первого учителем, а второго Ŕ его учеником и соперником и полагая, чтоони дополняют друг друга: «В то время как один разрушает древние идолы,другой воздвигает новые в соответствии с натуралистическими требованиямивека»469.Любопытно,чтоподобнаяпопуляризацияфилософии,котораяотражается в литературе и преображается ею, иногда приобретает специфическийсмысл: «Порой под Ŗфилософскимиŗ книгопродавцы и покупатели XVIII векаподразумевали на самом деле запрещенные книги фривольно-эротическогосодержания, изредка приправленные поверхностным философствованием нарасхожие темы.
Здесь читатель сталкивается не с философской концепциейавтора, а с неким доморощенным философствованием персонажа, не толькоповторяющим,ноиупрощающимŖобщиеместаŗпросветительскойфилософии»470. То есть получается, что понятие «философский» далеко не всегдасоотносится с привычным современному читателю и исследователю понятиемфилософии, но в век Просвещения часто связано, как это ни парадоксально, в томчисле с сюжетами гривуазных сказок.Возвращаясь к проблеме определения « conte moral », нужно сказать, чтомногиеисследователи,напримерЖ. Сгар471илиА. Куле472,даисамМармонтель473 справедливо отмечали, что назидательной сказке как жанрудовольно сложно дать точное определение. По мысли А. Куле, это связано, преждевсего, с самим термином « conte moral », который представляется либо слишкомтуманным, либо слишком обширным.
С одной стороны, прилагательное « moral »обозначает изображение нравов и одновременно подразумевает нравоучение; с469Veysman, Nicolas. Le rictus moral de Marmontel // Féeries, №5, 2008. URL : http://feeries.revues.org/index685.html.Н.Т. Пахсарьян. «Ирония судьбы» века Просвещения: обновленная литература или литература,демонстрирующая «исчерпанность старого»? // Зарубежная литература второго тысячелетия. 1000-2000: Учебноепособие / Под ред. Л.Г. Андреева. М.: Высшая школа.
С.69-116. URL : http://www.natapa.org/biblio/articles/ironie471Sgard, Jean. Marmontel et la forme du conte moral // De l’Encyclopédie à la Contre-Révolution. Jean-FrançoisMarmontel (1723-1799), édité par Jean Ehrard. Clermont-Ferrand: G. de Bussac, 1970.472Coulet, Henri. Destin du conte moral // Eighteenth-Century Fiction: Vol. 13: Iss. 2, Article 9. URL :http://digitalcommons.mcmaster.ca/ecf/vol13/iss2/9473См. Marmontel.
Préface // Contes moraux. Paris: Merlin, 1765.470142другой Ŕ сам термин « conte » в XVIII веке нуждается в уточнении, посколькучасто соединяет устный характер повествуемой истории, обращенной к некоейаудитории, и одновременно ее письменную форму, так что очень часто « conte »сложно отличить от « histoire » («истории») или « nouvelle » («новеллы»), какпишет исследователь474. Обосновывая свою точку зрения, он обращает вниманиеи на то, что назидательные истории писали задолго до возникновения « contemoral », а само это жанровое обозначение казалось современникам настольконеясным, что его либо иронически обыгрывали и даже высмеивали, либо вообщеотказывались от него, либо давали ему определение, сильно отличающееся оттого, которое им давал Мармонтель. А.
Куле называет « conte moral »оксюмороном и «монстром-гибридом», а также отмечает, что «эпитет Ŗmoralŗ,стоящий рядом со словом Ŗconteŗ, не может обозначать форму»475. Однако,несмотря на несколько довольно справедливых наблюдений, подобная точказрения кажется не совсем объективной. Нельзя не согласиться с тем, что « contemoral » представляет собой сложный жанровый феномен, который можетобозначать как повествование о нравах, так и назидательную историю, но нужнотакже понимать, как и почему он возникает. Пытаясь дать определение жанру,А.
Куле перечисляет многочисленные и очень неоднородные произведения (в томчислесборники),вназванияхилиподзаголовкахкоторыхфигурируетсловосочетание «назидательная сказка», однако он не пытается проанализироватьистоки данного феномена. Но как кажется, его нужно рассматривать не отдельно,изолированно, а в совокупности со всей сказочной «продукцией» XVIII века, вособенности второй половины столетия, поскольку очевидно, что речь идет онекоей эволюционировавшей форме, о новом этапе развития французскойлитературной сказки. При этом жанровое обозначение « conte moral » неисключает все той же игры со сказочным каноном через присоединение к слову«сказка» многочисленных определений (ср.
название сборника Луи-СебастьянаМерсье « Les hommes comme il y en a peu, et les génies comme il y en a point. Contes474Coulet, Henri. Destin du conte moral // Eighteenth-Century Fiction: Vol. 13: Iss. 2, Article 9. P. 5-6. URL :http://digitalcommons.mcmaster.ca/ecf/vol13/iss2/9475Ibid., p.4.143moraux, les uns pour rire, les autres à dormir debout, orientaux, persans, arabes, turcs,français, etc. »), что характерно для XVIII века в целом. Поэтому нет ничегоудивительного в том, что этот жанровый феномен, как до него волшебная,восточная и гривуазная сказки, тоже становится популярным, «модным»,появляются множество произведений, обозначаемых самими авторами как « contemoral », что и позволяет рассматривать его если не как самостоятельный жанр, токак жанровую разновидность или «поджанр» (sous-genre)476 сказки.Ж.
Сгар, опираясь на творчество Мармонтеля, предлагает более глубокийанализ «назидательной сказки». Он характеризует этот жанр как «гибкий,податливый (malléable)», как «подвижную, неустойчивую форму»: «СказкаМармонтеля поочередно представляет собой то притчу или комедию-пословицу,то забавную историю или рассказ, то диалог или короткий роман; и тем не менее,речь всегда идет о «назидательных сказках», то есть, как пишет Морелле, обŖотдельном классеŗ, Ŗжанреŗ»477. Исследователь тоже затрагивает проблемусхожести сказки и новеллы и сложности в их определениях в XVIII веке, но приэтом подчеркивает, что несмотря на это «теоретики эпохи» хорошо понимали,чем отличаются эти два термина: если новелла была теснее связана справдоподобием, с неким фактическим материалом, то термин сказка «выбирали,заботясь, наоборот, об утонченности, непринужденности и стиле» 478.
И еслиновеллист «позволяет говорить фактам», то « conteur », тот, кто сочиняет сказки,«говорит от собственного лица; он является самой субстанцией повествования»479,и это в большой степени можно отнести к Мармонтелю. Таким образом, дляЖ. Сгара основным отличительным признаком назидательной сказки Мармонтеляявляется его стиль, «манера», которую отличает все то, что так характерно для егоэпохи: веселость и остроумие, изящество в выражении мысли. Ж. Сгар такжепишет о некоторой «пасторальности», свойственной назидательной сказке476Fourgnaud, Magali. Le conte à visée morale et philosophique de Fénélon à Voltaire. Thèse de doctorat en lettresmodernes.Bordeaux,2013.P.25.URL :http://tel.archivesouvertes.fr/docs/00/99/73/61/PDF/These_Magali_FOURGNAUD.pdf477Sgard, Jean.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
