Диссертация (1100522), страница 13
Текст из файла (страница 13)
При этом он перешагнул его вотношении к ребенку, к тому же убогому от рождения, и многократноуниженному. А ведь дети, как со ссылкой на по-евангельские тексты однаждысказал Раскольников, — «образ Христов».63Попрание Свидригайловым не только тела, но и души девочки,наложившей на себя руки и тем принявшей на себя самый страшныйчеловеческий грех, сделало его злодеем страшным, уготовившим своей душевечные адские мучения. Но, помня его произнесенные с хохотом слова «... яочень люблю детей» и рассказ о своей шестнадцатилетней невесте, с «личикомвроде Рафэневой Мадонны», — которую он «уж очень бесцеремонно» сажаетсебе на колени, так, что та вся вспыхивает и покрывается слезинками, —читатель “Преступления и наказания” понимает, что глухонемая девочка быладалеко не единственной жертвой этого сладострастника.
И тут нельзя несогласиться с Лужиным, назвавшим Свидригайлова — «самым развращенными погибшим в пороках человеком из всех подобного рода людей» (с. 228).Правоту этого приговора, впрочем, подтверждает и сам Аркадий Иванович,когда вслед за омертвлением собственной души и на великую веру миллионовхристиан в бессмертие человеческих душ. Ибо ему и вечность, где они обитают,представляется «эдак вроде деревенской бани, закоптелой, а по всем углампауки...» (с.
221). Если же она и не такова, то, говорит Свидригайлов, он такойбы ее «непременно нарочно сделал!» (с. 221). «Каким-то холодом охватиловдруг Раскольникова при этом безобразном ответе» (с. 221).Это холод духовной смерти человека и человечества, при которой у людей,по убеждению Достоевского, станет невозможной и нормальная физическаяматериально-телесная жизнь.Между тем Свидригайлов, отрицающий самую основу живой человеческойжизни человечества, вовсе не помышляет прекратить собственное «скучное»существование.
«А вы могли бы застрелиться?» — спрашивает этого «мрачного,скучного», как он сам себя определяет человека (с. 368) Раскольников. «Ну вот!— с отвращением отпарировал Свидригайлов, — сделайте одолжение, неговорите об этом, — прибавил он поспешно и даже без всякого фанфаронства...Даже лицо его как будто изменилось, — Сознаюсь в непростительной слабости,64но что делать: боюсь смерти и не люблю, когда говори о ней» (с. 362.
Курсивнаш. — М. В.).Уничтожение человеком самого себя несовместимо с христианскойантропологией. И отвращение Свидригайлова от самоубийства поэтому можнопринять за сигнал читателем “Преступления и наказания” о том, что душевноеомертвение этого героя еще не стало абсолютным, и он пока видит некий шансна возможность своего оживления.Действительно, определенным шансом для Аркадия Ивановича быласильная и деятельная любовь к нему («Очень любила», — засвидетельствуетэтот герой. С.
218) Марфы Петровны. В самом деле: эта женщина за «тридцатьтысяч сребреников» освободила Свидригайлова из долговой тюрьмы и, по егословам, «тотчас же» увезла «к себе в деревню, как какое сокровище» (с. 218).Там Свидригайлов не только прожил безвыездно целых семь лет, но,сделавшись «хозяином порядочным» («Меня в околотке знают. Книги тожевыписывал» - там же), обрел и позитивный жизненный статус.Рассказ Свидригайлова о его отношениях с Марфой Петровной — один изтех фрагментов “Преступления и наказания”, которые особенно богатысимволическими элементами.Обильная и многообразная символика — общая особенность всеххудожественных произведений Ф.
М. Достоевского. Из посвященных ейнаучных работ для всех исследователей автора “Преступления и наказания”большую научную ценность, по нашему мнению, сохраняют относительнодавние статьи В. Н. Топорова54, Г. Д. Гачева55, в русле идей которых написана иинтересная книга А. С. Лошкаревой56.54См.: Топоров В. Н. Поэтика Достоевского пархаичные схемы мифологического мышления∥Проблемы поэтики и теории литературы. Саранск. 1973.
С. 91-109.55См.: Гачев Г. Д. Космос Достоевского∥Проблемы поэтики и истории литературы.Саранск. 1973. С. 110-124.56См.: Лошкарева А. С. Мистика и символика в романе Ф. М. Достоевского “Преступленияи наказания”.65В рамках нашего анализа “Преступления и наказания” его символикапривлекается, однако, не сама по себе, а лишь в контексте антропонимики этогоромана. Это относится, и к сюжету об отношениях Свидригайлова с МарфойПетровной, в котором присутствуют символические цифры тридцать и семь.Зачем они здесь? Но сначала расшифруем антропоним Марфы Петровны.Если отчество жены Свидригайлова напоминает нам о камне, то ее имяМарфа, с онтологической и аксиологической точки зрения, означающеепо-сирийски «хозяйка, госпожа»57, получило широкое распространение в миреблагодаря евангельскому рассказу о посещении Иисусом Христом в Вифиниисестер Лазаря Марфы и Марии, во время которого Мария «села у ног Иисуса ислушала его», а также «помазала Господа миром и отерла ноги его волосамисвоими», а «Марфа же заботилась о большом угощении» и «Ему <...> слушала»(Лк.
10: 38: 42; Ин. Н: 1исх; 12: 1 и сл.).Подобно своей новозаветной соименнице, поступает со Свидригайловым иМарфа Петровна. Сначала она освобождает его из долговой тюрьмы ценоюденежной суммы, в тысячу раз превысившей плату, полученную ИудойИскариотом за предательство Богочеловека, и те же «тридцать целковых» (с.17), переступив через себя, «заработала» для своих голодных маленькихбратьев и сестры Соня Мармеладова.Такая цена за физическое благоденствие Свидригайлова тем не менее некажется странной, если вспомнить, что долговая тюрьма в России называлась идолговой ямой, что сближает это «учреждение» не только с могилой иглубоким подземным провалам 58 , но и с самим христианским адом, гдегрешники терпят вечные муки, а на самом его дне, согласно «Божественнойкомедии» Данте, Дьявол грызет голову Иуды.
Затем Марфа Петровна увезлаСвидригайлова из Петербурга в свою деревню, где, реализуя негативный смыслсвоего, общего с лужинским, отчества (Петровна), она как капканом, связала5758Тихонов А. Н., Бояринова Л. З., Рыжкова А. Г. Словарь русских личных имен. С. 563.Даль Владимир. Толковый словарь живого великорусского языка.
Т. Ⅳ. C. 677.66Свидригайлова денежным «документом» на те самые тридцать тысяч рублей,гарантировав себе относительно спокойную жизнь в течение семи лет. А ведьсимволика этой цифры, наряду с другими позитивными смыслами, напоминаети о страстной седмице Иисуса Христа, закончившейся воскресением в новую ивечную жизнь. Надежда на собственное духовное оживление могла, попрошествию семи лет, прожитых им к тому же в «законном браке» и занятияххозяйством, возникнуть и у Свидригайлова.Но тут Марфа Петровна умирает, и Аркадий Иванович остается один наодин со своим антихристовым началом. Кроме того, Марфа Петровна,озабоченная,какиееевангельскаяпредшественницавовстречесБогочеловеком, лишь физическим благополучием супруга, в деле егодушевноговосстановленияничемемупомочьнемогла.Судапоутвердительному ответу Свидригайлова на вопрос Раскольникова «Вы поМарфе Петровне, кажется скучаете?» («Я? Может быть.
Право, может быть». С.218), ему супруги недостает, но своей спасительницы он в ней никогда не видел.Для этого ему необходима совершенно другая женщина, та которой привстрече с «пропащим человеком» «непременно захочется его и спасти», иотразумить, и воскресить <...>, и возродить к новой жизни и деятельности» (с.365).Такую женщину, мощью своего человеколюбивого порыва напоминавшуюему легендарных святых первых веков христианства, Свидригайлов видел влице единственно и только Авдотьи Романовны Раскольниковой. Ведь еестрастное желание «образумить <...> и возродить к новой жизни» былообращено к нему, закоренелому аморалисту и развратнику. Это могло потрястидаже его зачерствевшую от разврата души.
«А что, — если мог подуматьСвидригайлов, —если этой необыкновенной девушке («В вас всебожественно», — скажет он ей потом. С. 377) захочется предпринять такуюпопытку, ввиду ее непомерной трудности?» И он сразу после похороны супругипоехал в Петербург с целью добиться свидания с Дуней, прибегнув к помощи67ее брата и в его присутствии, убедив последнего, что хочет спасти ее от брака сЛужиным.ПредлагаятакуюинтерпретациюмотивовСвидригайловавегопетербургских встречах с Раскольниковым и Авдотьей Романовной, мыисходит из предположения, что в этом преступном, но, несомненно, умном ипо-своему широком господине пусть на самое короткое время, но победил, какэто и допускал Раскольников, не пошляк, а человек порядочный.
И больше того:не сладострастник, а истинно и глубоко полюбивший в действительно«божественную» девушку («В вас все божественно», — скажет он ей незадолгодо ее выстрела в него. С. 377). Ибо только возникновением этого святогочувства можно объяснить тот факт, что, ибо любую нить тот после ееумоляющегоДуниного«Отпустименя!»Свидригайлов,болеенепритронувшись к Авдотье Романовне, дал ее полную свободу.Но в таком душевном состоянии этот герой “Преступления и наказания”пробил крайне недолго. Уже весь вечер того же дня он, сообщает романист,«провел по разным трактирам и клоакам, переходя из одного в другой» (с.
383).А придя к Соне Мармеладовой, он вместе с вручением ей трех тысяч рублейсообщит: «Я, Софья Мармеладова, может, в Америку уеду...» (с. 384. Курсивнаш. — М. В.). Как покажут последние сцены “Преступления и наказания”, гдедействует Свидригайлов, сказанное им об Америке, было перифразом решенияо самоубийства.Оно и происходит в одной из заключительных глав “Преступления инаказания”, в свой черед очень насыщенной мистической символикой.
Таковздесь и мост, по которому Свидригайлов перешел «в полночь <...> понаправлению в Петербургскую сторону», и грязная деревянная гостиница спышным названием «Адрианополь»59, а в ней — «отдаленный нумер, душный итесный, где-то <...> в углу, под лестницей», а также мышь, ощущаемая59Так назывался город, основанный в античной Италии римским императором П.
Адрианом,известным, в частности, тем, что «велел украсить Афины роскошными постройками» исвоими путешествиями (Словарь античности. Перевод с немецкого. М., 1994. С. 16-17).68забывшимся сном Свидригайловым на его постели и «за спиной, подрубашкой», наконец, мухи, сидевшие на заказанной им, но нетронутойтелятине.Художественные концепты «моста», «лестницы» и синонимичных им«черты», «порога» проходят в “Преступлении и наказании” через весь роман,образно знаменуя собой борьбу в человеке противоположных начал ипредоставленную ему творцом возможность в любой момент предпочестьпретензиям сделаться человекобогом идеал Богочеловека. Однако в обстановкепоследней ночи Свидригайлова каждая из деталей призвана внушить читателюощущение некой богооставленности, чего-то совершенно чуждого свету,духовности и жизни. Намек на это свойство можно видеть уже в мыши, скоторойумногихнародов«связываютсяпредзнаменованиясмерти,разрушения, войны, моря, голода, болезни»60.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
