Автореферат диссертации (1098141), страница 6
Текст из файла (страница 6)
В«Елене», где сама тема оправдания служит лишь общей рамкой, а все внимание обращенона частный элемент тематического комплекса, мы скорее всего сталкиваемся лишь совторичной разработкой топики, которая в «Ипполите» несет свой собственныйпервоначальный смысл.
Разумнее всего было бы предположить, что и Еврипид, и Горгийиспользуют здесь общий софистический топос; этот топос сочетает элементы судебнойриторики с темами, которые отражают философский интерес к проблемам речи и зрения,распространенный в интеллектуальных кругах в 5 в.Третья глава первого раздела посвящена одной разновидности невольных ошибокперсонажей, - их моральным ошибкам. Эти ошибки проистекают не от их собственнойпорочности, но из-за противоречивости самой реальности. В каждом своем поступкеперсонажи стремятся к добродетели, но добродетель сама выступает в драмеамбивалентной и противоречивой и ведет к гибрису. Этот смысл несет один из ключевыхмотивов пьесы – мотив αἰδώς (социальное чувство, или социальная добродетель).Интерпретация этого мотива в большой степени основана на истолковании частообсуждаемого пассажа - рассуждения Федры о «двойном αἰδώς» в ее большом монологе(375-390).
Смысл рассуждения Федры можно пересказать следующим образом. αἰδώς,обычно хорошее и достойное чувство, в некоторых ситуациях и при определенномстечении обстоятельств (καιρός) оказывается злом, желание проявить αἰδώς становитсятогда опасным искушением, которому следует противостоять, сохраняя верность своимсознательным моральным решениям. Федра сожалеет, что уступила искушению αἰδώς впредшествующей сцене, и намерена впредь подобных ошибок не совершать.Высказанная Федрой мысль о двойственности αἰδώς и зависимости его от καιρός,имеющая непосредственное драматическое значение и описывающая ошибку,совершенную самой героиней, приложима почти ко всем поступкам всех персонажей.Еврипид в «Ипполите» сталкивает между собой разные проявления одной и той жедобродетели.
Почти всякий поступок персонажей оказывается ошибочен и моральноневерен, но аморальность эта происходит не от их порочности и дурной моральной воли, аот неспособности делать правильный выбор между разными и часто противоположнымитребованиями добродетели. Причиной моральных ошибок оказываются, тем самым, неособенности характера того или иного персонажа, но противоречивый и двойственныйхарактер самой социальной добродетели.αἰδώς в «Ипполите» не только мотивирует аморальные поступки, но и ведет кнесчастью и смерти.
Но в то же время смерть оказывается силой, в финале драмыосвобождающей αἰδώς от его моральной амбивалентности. Перед лицом смертиоткрывается особая форма αἰδώς, заключающаяся в прощении. Прощение становитсяконечной точкой в развитии данного мотива, оказываясь наиболее подлинной и чистойформой в противоположность всем прежним амбивалентным проявлениям этого чувства.Абсолютный финальный αἰδώς контрастирует вообще со всеми формами добродетели,16руководившими поступками героев в основной части трагедии, – со всеми теми формами,которые основаны на социальных обязательствах и социальном долге, независимо от того,обращены они на собственный статус или на статус других. В мире «Ипполита»социальный долг изображен относительным и противоречивым, строгое исполнение еголишь разделяет людей, и только более позитивный αἰδώς, направленный напреобразование социальных отношений, αἰδώς, выражающийся в жалости и прощении,позволяет преодолеть возникающую между ними пропасть.Финальный чистый αἰδώς предстает своего рода музыкальным разрешениемдвойственного αἰδώς основной части произведения.
Подобное движение ключевогомотива от амбивалентности к ее разрешению встречалось в греческой трагедии и раньше.Например, именно так развивается мотив δίκη «право, справедливость» в «Орестее»Эсхила. В первых двух трагедиях трилогии справедливость показана понятиемамбивалентным, поскольку всякое восстановление δίκη, являющееся в них поступкоминдивидуальным, приводит к новому нарушению δίκη; но в финальной части трилогии, в«Эвменидах», δίκη превращается из индивидуального акта в коллективное действиедемократического афинского суда и таким образом освобождается от амбивалентности.В трагедии Еврипида, однако, есть одна особенность, отличающая ее от «Орестеи».αἰδώς в греческой культуре не был в той же степени однородным понятием, что и δίκη;слово это употреблялось в достаточно широком круге контекстов, и разные сферы егоупотребления не были связаны между собой обязательной связью.
Еврипид подходит кданному слову почти с профессиональным лингвистическим вниманием, соотнося исталкивая друг с другом самые разные случаи его применения. Это дает ему возможностьпоказать противоречивость понятия и выявить затем его абсолютный и подлинный смысл.В таком обращении с понятием Еврипид во многом идет по тому же пути, что и философы5 в. Развитие мотива αἰδώς в «Ипполите» является драматическим аналогом той практикифилософского анализа понятий, которую мы встречаем у Платона и которая, очевидно,восходит к методам софистов 5 в.: выявление противоречий в понятиях, казавшихсянесомненными и истинными, приводит аудиторию в состояние апории, котораяразрешается обнаружением действительно правильного смысла. Процедуры,применяемые Платоном для создания апории, близки софистической технике«антилогики», заключавшейся в развитии тезиса, высказываемого оппонентом, идоведении его до внутреннего противоречия; эта техника зачастую предполагала игруразличными и противоречащими друг другу значениями и употреблениями одногопонятия или частичной синонимией разных понятий.
В драматическом методе Еврипида,сталкивающего между собой самые разные поступки, объединенные применением к нимодного и того же понятия αἰδώς, и вскрываюшего тем самым противоречивость этогопонятия, можно увидеть близкое сходство с этой софистической практикой. Более того,как я говорил в начале главы, именно в сочинениях софистов αἰδώς приобретает значениеуниверсального морального термина, превращаясь в одну из ключевых категорийафинской нравственности.
«Ипполит», таким образом, отражает тот процесс сознательнойразработки языка моральных понятий, который отличает афинскую интеллектуальнуюкультуру второй половины 5 в.В четвертой и пятой главах я разбираю те мотивы, с помощью которыхконструируются отношения между персонажами и драматические конфликты.С одной стороны, это отношения и конфликт между Федрой и Ипполитом.Контраст между этими двумя персонажами описан в четвертой главе. В его основе лежитконтраст между их двумя противоположными формами добродетели, каждая из которыхамбивалентна и поворачивается то своей благой, то дурной стороной. Тем самым, ихвзаимоотношения являются иллюстрацией идеи об амбивалентности добродетели,обсуждаемой в предыдущей третьей главе.Если в начале произведения подлинная добродетель связывалась с сознательнымαἰδώς Федры, контрастируя с амбивалентным и гибристическим природным αἰδώς17Ипполита, то постепенно антитеза γνώµη/ φύσις трансформируется в антитезу слов/дел, иоценка двух главных персонажей переворачивается: природные чувства Ипполитаоказываются подлинным «делом», а сознательная добродетель Федры оборачиваетсявидимостью и «словами».Таким образом, «Ипполит» в драматической форме обыгрывает двапротивоположных взгляда на сознательную и природную добродетель, причем каждыйвзгляд представлен одним из протагонистов.
Происходящее с течением действияизменение в оценке ситуации приводит к тому, что мы смотрим на мир драмы глазамиразных персонажей, сначала Федры, а затем Ипполита. Две противоположные точкизрения на добродетель сменяют одна другую, причем в каждой части трагедии, пригосподстве одной из них, имплицитно присутствует и вторая. В первой части, когда мысмотрим на события глазами Федры и ее сознательная добродетель кажется намединственно подлинной, амбивалентность произносимых героиней фраз о сокрытиистрасти подсказывает возможность иной интерпретации ее поведения в понятияхантитезы видимости и реальности.
Происходящие затем события переворачивают точкузрения, господствующим становится взгляд Ипполита – однако на орхестре находитсятело погибшей Федры, напоминая нам о противоположной интерпретации и оставляя заней право на существование.Такая структура главной части трагедии со сменой двух противоположных точекзрения напоминает жанр, популярный в софистических кругах – жанр «двойных речей»,один из образцов которого дошел до нас. Примечательно, что «Ипполит» обнаруживаетздесь параллель с софистической литературой не только своим построением, но ипринципом аргументации.
В начале трагедии нравственная добродетель изображается спомощью антитезы φύσις/γνώµη, и γνώµη окрашена позитивно, а φύσις негативно. Затемэта антитеза преобразуется в оппозицию видимости и реальности, или слов и дел, φύσιςсвязывается с реальностью, а γνώµη с видимостью, и тем самым природная добродетельполучает положительный смысл, а сознательная добродетель отрицательный. Как япопытался показать, у такого преобразования есть параллель в сочинении софистаАнтифонта, и, очевидно, мы имеем дело с топосом софистических рассуждений –аргументацией за природу путем отождествления ее реальностью и человеческихусловностей с видимостью.Контраст и происходящая по ходу драмы переоценка добродетелей Федры иИпполита весьма напоминают аргументацию двойных софистических рассуждений«против природы» и «за природу», известных нам из Антифона, Платона, Аристотеля идругих авторов конца 5-4 вв.Анализ добродетели Федры и Ипполита показывает, как в ходе драмы должноменяться отношение публики к этим персонажам.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
