Автореферат диссертации (1098141), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Жестоткрытия и покрытия головы Федры в начале первого эписодия связан с проводимымсквозь всю трагедию мотивом губительного воздействия света. Этот мотив выражаетважную тему трагедии - жизнь с ее светом есть зло, а смерть с ее мраком, которая несет ссобой и избавление от несчастий и боли, и нравственное очищение, и подлинное знание,есть благо.Второй раздел, «Драматическая структура и политический смысл в трагедияхЕврипида», состоит из четырех глав, каждая из которых посвящена одной трагедии:«Алкесте», «Андромахе», «Троянкам» и «Елене». Выбор именно этих трагедийобусловлен несколькими причинами. Во-первых, в отличие от «Гераклидов» или «Иона»,эти трагедии обычно не относят к числу политических.
Таким образом, я могу показать,что круг политических трагедий значительно шире, чем мы предполагали раньше. Вовторых, эти трагедии имеют надежную датировку, что чрезвычайно важно дляисследования их связи с историческим контекстом. Наконец, как я попытаюсь показать,эти трагедии невозможно понять, если не учитывать их историческую приуроченность.Этим они отличаются, например, от «Медеи» и «Ипполита», которые можно прочитать икак произведения с общечеловеческим, а не конкретным политическим смыслом.
Потомуанализ и интерпретация именно этих четырех трагедий может быть наиболее сильнымаргументом в пользу историцистского подхода к греческому трагическому театру.В первой главе предложена новая интерпретация «Алкесты». Все критики,желающие объяснить построение и смысл «Алкесты», сталкиваются с проблемой – каксогласовать и объединить в одной интерпретации два разных направления, в которыхдвижется сюжет пьесы.
С одной стороны, жертва Алкесты, ценою которой куплена жизньАдмета, погружает мир драмы в атмосферу горя и страданий – Алкеста умирает, Адметнесчастен. С другой стороны, победа Геракла над божеством смерти в финале возвращаетжизнь Алкесте и дарит счастье Адмету.К. фон Фритц и У. Смит, вслед за А. Верроллом, видят в этих противоположныхдвижениях иронический контраст между сказочным миром мифа и мрачной и жестокой21реальностью человеческой жизни.18 По их мнению, Адмет на протяжении всей пьесынеизменно заслуживает осуждения: он принимает жертву жены, так и не осознает вполной мере - даже после ее смерти - своей ошибки и вины, занят лишь собственнымистраданиями и озабочен только собственной репутацией.
Как считают эти критики, Адметне заслужил счастливого финала и к окончанию истории не стоит относиться всерьез.Лишь основная часть драмы, выявляющая нравственное ничтожество Адмета,представляет мир подлинный. Этот мир разительно отличается от традиционнойфантастической сказки о самопожертвовании и чудесном спасении, скрывающей от наснастоящую нравственную реальность истории Алкесты и Адмета – низость мужа,согласного на жертву своей жены.
В финале трагедии Еврипид уводит нас в сказку, но стем лишь, чтобы выявить контраст между ее идеалистическим оптимизмом и мрачнымреализмом его собственной трактовки мифа. Смыслом трагедии оказывается ироническоеобыгрывание традиционного мифологического сюжета: Еврипид в драматической формекритикует его, показывая нравственную несостоятельность участвующих в этом сюжетеперсонажей.У этой интерпретации есть серьезные слабости. Во-первых, едва ли можно сводитьзначение счастливой линии, которая является неотъемлемой и органичной частью всегодействия пьесы, только к контрастному оттенению мрачной «реалистической» части.Сложно согласиться и с «иронической» трактовкой образа Адмета.В ответ на «ироническую» интерпретацию «Алкесты» и характера Адмета Э.Бернетт предложила свое, «наивное» прочтение пьесы.
Доверяя тем оценкам, которыедают Адмету хор, Аполлон и Геракл, равно как и очевидному восхвалению Алкесты иГеракла, Бернетт видит в трагедии рассказ о торжестве добродетели. По ее мнению,«Алкеста» открывает нам мир, «в котором дружба может воскресить, а добродетель – этопуть к чудесному блаженству».19 Однако этот идеализирующий взгляд исключает изпьесы ее мрачную сторону. Алкеста совершает добродетельный поступок – и тем не менеемир пьесы вплоть до самого финала далек от блаженства, он наполнен скорбью истраданием. Адмет, конечно, – это воплощение дружбы и гостеприимства, но агон сФеретом показывает нам его и с другой стороны, если и не убеждая в том, что он – убийцажены, то по крайней мере открывая возможность такого взгляда на него.Все изложенные выше толкования «Алкесты» основаны на предположении о том,что Еврипида более всего заботит создание характера.
Однако характер Адмета, как идругие характеры в пьесе, слишком прост, чтобы быть главным предметом интереса впьесе. Трагедия в целом с ее разными эмоциональными движениями и неоднозначностьюее нравственного мира оказывается значительно сложнее. Значительно больше деталей впьесе становятся понятны, если перенести внимание с характеров на действие и ситуации.Как справедливо заметила Дэйл, подвергшая справедливой критике психологическийподход, характер Адмета за исключением его гостеприимства никак не обрисован и неимеет значения; важны события, которые происходят с ним, и его реакция на обращенныек нему слова и поступки других персонажей, важны его πάθη, а не ἦθος.20 Первая, мрачнаялиния завершается словами Адмета ἄρτι µανθάνω «только теперь [когда уже слишкомпоздно] я понял» в стихе 940: он слишком поздно понимает, что дарованная емуАполлоном жизнь – дар бесполезный; утрата Алкесты и возможное бесславие лишают этужизнь всякого смысла.21 Как оказывается, дары богов парадоксальным образом могутбыть обманчивыми и двусмысленными.22 Все мрачные сцены трагедии ведут к этому18von Fritz K.
Euripides Alkestis und ihre modernen Nachahmer und Kritiker // von Fritz K. Antike und moderneTragödie, neun Abhandlungen. Berlin: De Gruyter, 1962, 27-70, S. 312; Smith W. D. The Ironic Structure inAlcestis // Phoenix 14, 1960, 127-145; Verrall A. W. Euripides the Rationalist: a Study in the History of Art andReligion.
Cambridge: Cambridge University Press, 1895, 1-128.19Burnett A. P. The Virtues of Admetus // CP 60, 1965, 240-255, p. 253.20Dale A. M. (ed.) Euripides. Alcestis. Oxford: Clarendon Press, 1954, p. XXVII.21Dale, op. cit., p. XXII.22Dale, op. cit., p. XXV.22открытию, являющемуся ее кульминацией. Вслед за Дэйл взглянуть на «Алкесту» как натрагедию положений и действия, а не характера, пытались и другие критики.
Дж. Грегоризаимствовала у Дэйл представление о том, что трагическая реальность мрачной частипьесы обусловлена подарком Аполлона, который оказывается двусмысленным.Вследствие этого подарка, избавляющего Адмета от смерти, важнейшие категории,определяющие и оформляющие человеческую жизнь, становятся размытыми, теряютсвою безусловную однозначность и смешиваются со своими противоположностями.
Этотпроцесс Грегори называет «утратой разграничений».23 Первая пара таких категорий –жизнь и смерть. Граница между ними исчезает сначала для Алкесты, с наступлениемназначенного дня ее смерти; для самого Адмета жизнь и смерть также постепенностановятся одним и тем же, поскольку жизнь без Алкесты ему кажется равносильнойсмерти. То же самое драматическое развитие, которое стирает границу между жизнью исмертью и несет Адмету несчастье жить жизнью худшей, нежели смерть, способнопоставить под сомнение и его репутацию: в силу сложившейся ситуации Адмет начинаетвыглядеть эгоистом, виновным в смерти Алкесты и требующим самопожертвования отродителей. Даже подвиг Алкесты парадоксальным образом оказывается злом, посколькуон несет не спасение, а одно лишь горе: жертва Алкесты становится горем и для Алкесты,оплакивающей те радости, которых она лишится вместе с жизнью, и для Адмета, чьяжизнь теперь теряет всякий смысл.Грегори полагает, что причина «утраты разграничений» - в том даре Адмету,которого Аполлон добился от богинь судьбы, то есть в возможности избежать смерти.Отсюда Грегори выводит главный урок «Алкесты»: человек не долженпротиводействовать судьбе, необходимо ведущей его к смерти.
Грегори должна как-тосоотнести со своей интерпретацией «мрачной» линии историю спасительноговмешательства Геракла и счастливый конец, потому ей приходится найти темунеизбежности смерти также и в финале, где, кажется, смерть наоборот преодолена. Чтобывычитать этот смысл, Дж. Грегори предлагает совсем невозможное и абсурдноеистолкование финальной сцены. По ее мнению, спасение Алкесты означает возвращение кестественному ходу вещей, то есть вновь к неизбежной смерти Адмета!24 В тексте драмынет и намека на возможность такого развития событий; напротив, совершенное счастье,которое царит в конце, возможно лишь постольку, поскольку Адмет и Алкеста продолжатжить вместе.Очевидно, что сколько-нибудь обоснованная интерпретация «Алкесты»невозможна без правильного определения ее частей, выявления ключевых тем иобъяснения отношений между ними, то есть без описания структуры пьесы, которое ипредложено в данной главе.Действие пьесы обусловлено столкновением двух типов взаимных отношений, обаиз которых основаны на принципе компенсации: закона неизбежного возмездия занарушение баланса в мире (закона, который требует смерти Алкесты в обмен на жизньАдмета) и, с другой стороны, позитивного обмена милостями и благодеяниями (χάρις).Большинство из случаев χάρις оказываются окрашены отнюдь не только в позитивныетона.
Сцены, показывающие последствия первых примеров χάρις – подарка Аполлона ижертвы Алкесты, то есть трагические сцены, изображающие горе Адмета и всего его домаи страдания самой Алкесты, лишают χάρις необходимого и главного его элемента –радости. Милость, которую персонажи оказывают друг другу, приносит не удовольствие,а наоборот несчастье. Мы сталкиваемся здесь с драматическим выражениемтрадиционного трагического оксюморона χάρις ἄχαρις или χάρις ἀχάριτος («безрадостнаярадость» или «безмилостная милость»), который встречается не раз у Эсхила и у2324Gregory J.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
