Диссертация (1098035), страница 43

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 43)

А на деке роптали.

Приблизившись к тухнувшей стерве И увидя,

Как кучится слизь, Извиваясь от корч, Доктор бряк наобум:

• Порчи нет никакой.

Это черви,

Смыть и только, – И – кокам:

• Да перцу поболее в борщ.

«Чем же щегольнул в “Верстах” Пастернак? — издевательски спрашивает критик. — Да ничем особенно, его “достижения” известны: “Расторопный прибой сатанеет от прорвы работ” – и “свинеет от тины”. <…> Далее, конечно, о “тухнувшей стерве, где кучится слизь, извиваясь от корч, – это черви…”. Образы не молоденькие, но у новейших советских знаменитостей к ним особливое пристрастие: должно быть старым считается буржуазно-помещичий соловей с розой, так лучше хватить подальше. И хватают: редкая страница выдается без стерв, язв, гноев и всего такого» ⁷²⁸. Очевидно, что эстетическое суждение автора статьи о поэме Пастернака, подчинено узкопартийным интересам. Вернее, сливается с ними в одно неразрывное целое: стилистика Пастернака предстательствует для Гиппиус за всю советскую поэзию. Таков был ответ на революционные поэмы Пастернака со стороны символистского лагеря.

Примерно в том же духе высказался М.О.Цетлин. Его статья в газете

«Дни», опубликованная тоже в августе 1926 г., посвящена скорее отповеди идеологическим противникам, чем литературе. Однако М.О.Цетлин связал провозглашенную Д.П.Святополк-Мирским устремленность “Верст” в будущее с устаревшими формами русского футуризма. Упоминание о футуризме естественно приводит на память имя Пастернака со всеми отрицательными коннотациями. Среди затронутых автором «верстовских»

⁷²⁸ Антон Крайний (Гиппиус З.Н.) О «Верстах» и о прочем// Последние новости. Париж, 14 августа 1926. С.3.

публикаций на первом месте – «Потемкин» Пастернака: «В отделе стихов есть Пастернак, непохожий на себя, снова делающий попытки повествования в стихах…» ⁷²⁹.

1. На акмеистической волне

   1. Г.В.Адамович

Вслед за символистами о революционных поэмах Пастернака заговорили акмеисты. Одним из первых, в апреле 1927 г. о них высказался Г.В.Адамович в крупнейшем парижском журнале «Звено» в своей рецензии на публикацию фрагментов из поэмы «Лейтенант Шмидт» в «Воле России». Во многих положениях рецензии наблюдаются неожиданные и почти точные совпадения «особого мнения» Адамовича с позицией Вейдле.

«Стихи, – пишет рецензент, – довольно замечательны, но скорей в плоскости ''интересного'', чем в плоскости ''прекрасного''. Как почти всегда у Пастернака, они кажутся написанными начерно. Черновик – всё творчество Пастернака» ⁷³⁰. Подыскивая слово для определения пастернаковского таланта, Адамович как будто соревнуется с Вейдле:

«чернорабочий» поэзии (ср. – «взбунтовавшийся ремесленник»). Однако оценочность здесь принципиально иная. В устах бывшего «цеховика» Адамовича это определение звучит как несомненная похвала.

Критик сравнивает Пастернака с Есениным и Ахматовой, которые все же стали поэтами и реализовались полностью, дарование же Пастернака наиболее напоминает Блока, который тоже довольствовался условными, неточными словами (думается, что такое сопоставление могло только порадовать Пастернака, если ему довелось прочитать статью Адамовича). Как и следует ожидать, Адамович проводит пушкинскую линию в русской поэзии, к которой причисляет Ходасевича, но дальше начинаются разногласия с Вейдле. Не признавая за этой линией

⁷²⁹ Цетлин М.О. «Версты»// Дни. Берлин-Париж, 22 августа, 1926. №1087.С.3.

⁷³⁰ Адамович Г. Литературные беседы// Звено, 1927, 3 апреля, №218. С.1.

несомненного первенства, Адамович отказывает пушкинской прекрасной ясности в адекватном описании современного мира. И решение Пастернака следовать иным путем считает скорее его неоспоримым достоинством. Однако это решение «обрекает его на долгие годы стилистических изощрений и опытов, на многолетнюю черновую работу, в которой он лично, вероятно, растворился без следа» ⁷³¹. Далее – обвинения в пристрастии к излишнему формальному экспериментаторству, нам уже знакомые: «Импрессионизм свой он довел до крайности <...>. Звуковым ассоциациям и сцеплениям он предавался до полной потери чувств, пора бы овладеть ими <...>. Вообще пора бы понять, что в искусстве, гоняясь за средствами, можно потерять или пропустить цель. Средства же – слова и всё словесное, цель – ум, душа, человек, сердце» ⁷³². Все эти общие соображения Адамович прямо адресует опубликованным в «Воле России» фрагментам, с сомнением относясь к заявленному редакцией объединению их в поэму.

1. Н.А.Оцуп

Значительно более глубокая попытка анализа, обусловленная выходом книги поэм и соответственно знакомством с их полным текстом, содержалась в статье Н.Оцупа, опубликованной в «Звене» практически одновременно со статьей Вейдле. Частично его замечания тоже не выходили из давно очерченного круга: «Понимают Пастернака, вероятно, по-прежнему очень и очень немногие...» ⁷³³ – писал он. Популярность Пастернака, как считает критик, не результат подлинного владения умами, а следствие повального увлечения всем новым, к которому звал футуризм. Главное новшество в поэзии Пастернака – ее ритмический строй, который увлекает равно и читателя, и неопытного подражателя (Оцуп, конечно, отмечает влияние пастернаковской поэтики на поэтов-современников).

⁷³¹ Там же. С.2.

⁷³² Там же.

⁷³³ Оцуп Н. Борис Пастернак// Звено, 1928, №5. С.260.

Однако это объясняется характерным для футуристического времени любопытством ко всему новому и неслыханному – как только к Пастернаку привыкнут, его обаяние рассеется. И тогда: «Читатель с удивлением заметит, что эти стихи, казавшиеся ему пленительно бессмысленными, на самом деле вполне логичны, а местами даже очень умны. При внимательном и трезвом отношении к этой поэзии в ней легко заметить целый ряд смелых и удачных сравнений и вообще все, чему в хороших стихах быть полагается. Читатель заметит, конечно, много неясных, неточных и просто неудачных выражений, но это не изменит существа дела. Пастернак окажется поэтом, слишком похожим на всех других. Его несомненное своеобразие окажется не более изумительным, чем у любого из настоящих лириков» ⁷³⁴. Бросается в глаза, что Н.А.Оцуп выдвигает другие претензии к Пастернаку, чем В.Ф.Ходасевич или В.В.Вейдле. Говоря о стихах Пастернака, что они «вполне логичны» и «местами даже очень умны», он имеет в виду совсем не поэтическое качество – излишний рационализм поэта, скрытый под покровом «смелых и удачных сравнений». Однако упрек в рассудочности соседствует с уже хорошо нам знакомым обвинением в намеренной затемненности смысла: «Неряшливость многих, его строчек, неточность или бессвязность их объясняются очень часто пренебрежением к смыслу слов, которое сознательно воспитывалось в этой среде. Очень многие строчки Пастернака зашифрованы языком футуристической эпохи. Поэт нарочно опускает те или иные слова, которые читатель иногда может легко восстановить в своем сознании» ⁷³⁵. Это касается книги «Сестра моя жизнь», но, несомненно, главным поводом для статьи была книга Пастернака «905-й год».

Критик оценивает новую книгу Пастернака невысоко. Поэму «905-й год» он еще сдержанно числит на высоте «средне хороших» стихов Пастернака. «Написанная самым точным пятистопным анапестом <…>,

⁷³⁴ Там же.

⁷³⁵ Там же.

она графически разбита на ряд одностопных, двустопных и трехстопных строчек» ⁷³⁶, и если на глаз поэма кажется длинной, то на самом деле она втрое короче «Лейтенанта Шмидта», которого невозможно дочитать до конца. Удачные места в «Шмидте» окружены целым рядом слабых строк, а

«непомерно растянутые стихи утомительны и прозаичны» ⁷³⁷. Вывод, который делает Оцуп, крайне неутешителен: «Обмелевшая поэзия автора “Тем и вариаций” не пленительна нисколько, но зато очень поучительна. Увидев “дно” этой поэзии, можно яснее понять, что именно мельчит и даже уничтожает ее» ⁷³⁸.

Обратившись к истокам пастернаковской поэзии, Оцуп рассуждает о значении «Центрифуги» в ее противостоянии Маяковскому, особо отмечая раннее творчество Пастернака, в котором получил выражение опыт участников объединения: «Вот лаборатории Центрифуги искали главным образом, новых ритмических фигур, точных звукоподражаний, сокращенных и все же убедительных выражений, неожиданных и остроумных метафор» ⁷³⁹. Такой ремесленный⁷⁴⁰ подход дал свои плоды. Оцуп свидетельствует о внимании Гумилева к книге Пастернака «Поверх барьеров»: Гумилев с удовольствием декламировал начальные строки стихотворения «Импровизация»: «Я клавишей стаю кормил с руки // Под хлопанье крыльев, плеск и клекот». Критик приписывает очарование ранней поэзии Пастернака его врожденной музыкальности, оригинальности стихотворного ритма.

Революционные поэмы Оцуп считает радикальным отступлением Пастернака от его прежней поэтики, которое повлекло за собой снижение уровня. Упрощение стиля, отказ от путаной, затемненной, но органичной для поэта лирики оказался губительным. Критик задается вопросом: «Не связана ли невнятица Пастернака с лучшим и самым ценным

⁷³⁶ Там же. С.261.

⁷³⁷ Там же. С.262.

⁷³⁸ Там же.

⁷³⁹ Там же.

⁷⁴⁰ Как и Вейдле, Оцуп употребляет слово «ремесленник», но для характеристики не Пастернака, а раннего Асеева

в этой поэзии? Быть может, футуристические особенности этих стихов даже созвучны отчасти их смыслу, не логическому, а поэтическому, тайному…?» ⁷⁴¹ С его точки зрения, так оно и есть. Эта позиция представляется несколько архаической, своими корнями связанной с берлинской ситуацией начала 1920-х годов, обусловленной выходом в свет двух поэтических книг Пастернака. Вспоминаются негативные впечатления Пастернака, полученные им во время поездки в Берлин в 1922-23 гг., когда самые истые поклонники его поэзии с восхищением говорили о непонятности его стихов («Все они меня любят, выделяют, но ... ''не понимают''» ⁷⁴²; «...Я хочу, <...> чтобы мои стихи были понятны зырянам» ⁷⁴³).

Далее Оцуп поясняет свою мысль сравнением «таланта» Пастернака с

«гением» Тютчева. Сближение этих двух фигур тоже не отличалось новизной. С Тютчевым сравнивали Пастернака и советские критики (Лежнев, Лелевич), но чаще всего – критики русского зарубежья: Святополк-Мирский, Туринцев, Терапиано, даже Ходасевич. Предлагаемое Оцупом сравнение, конечно, не в пользу Пастернака. «Поэзия Тютчева, питаясь созерцанием и чувством хаоса, неподражаемо стройна и гармонична. Петь хаотический беспорядок вселенной хаотически беспорядочными стихами казалось этому взыскательнейшему из русских поэтов противоестественным. Даже заслуга единственно солнечной Пушкинской ясности быть может не столь значительна, как заслуга ясности Тютчевской» ⁷⁴⁴. Пастернак попытался опрокинуть гармонию тютчевского стиха, обуздывающую хаос, он работал на том же поле, что и Тютчев, но – другими, противоположными средствами: «Анархия его бурных впечатлений, вся невнятица видимой и слышимой им природы ничуть не обузданы ритмом его стихов, отражающих все время не

⁷⁴¹ Оцуп Н. Борис Пастернак// Звено, 1928, №5. С. 265.

Характеристики

Список файлов диссертации