Диссертация (1098035), страница 39
Текст из файла (страница 39)
657 Там же.
658 Там же.
659 Там же.
660 Там же.
3.6.5. Читатель-критик
Рецензия, подписанная криптонимом А.Ник.-Шев., оказалась самым поздним откликом на «Две книги» Пастернака. Однако картина получится неполной, если не принять во внимание читательские отзывы, которые появились в печати в 1928 г. Главной ареной для них стала еженедельная газета «Читатель и писатель» (предшественница «Литературной газеты»), которая начала выходить с 1 декабря 1927 г. по инициативе председателя правления Госиздата А.Б.Халатова. Авторами еженедельника на протяжении 1928 г. были И. Новокшенов, А. Халатов, П. Коган, О. Бескин, С. Третьяков, В. Вешнев, а также М. Горький, статьи которого украшали почти каждый номер. Задачи еженедельника формулировались так: “[…] держать читательский актив и культурные слои провинции в центре вопросов литературы и искусства, систематически знакомить рабочих, крестьян и комсомольцев с деятельностью литературных группировок
<…>, установить деловой действительный союз читателя, писателя, библиотекаря и издателя в деле работы с книгой”661. Чтобы поставленные задачи выполнить, газета завела специальный отдел “Страница читателя”, где в том числе публиковались письма читателей с отзывами о писателях и поэтах, сопровожденные комментариями редакции. Существовал также отдел “Страница советского писателя”, где о своих творческих планах и достижениях отчитывались крупнейшие литераторы современности.
В этой роли довелось выступить и Пастернаку. Он в частности писал:
«Теперь о читателе. Я ничего не хочу от него и многого ему желаю. Высокомерный эгоизм, лежащий в основе писательского обращения к “аудитории”, мне чужд и недоступен. По прирожденной золотой способности читатель сам всегда понимает, что в книге делается с вещами, людьми и самим автором. Вдалбливая ему наши выдумки о том, что мы именно сделали и как этого достигли, мы не просвещаем его, а обеспложиваем. Кроме того и из нас-то понимают толком, что делают,
661 Читатель и писатель. 1928. №7-8.С.1.
лишь те, которые делают очень мало и плохо, – основание для поучений довольно гнилое. Вызов к автору незаслуженно унижает читателя. Наши произведения должны и могут быть его личными сердечными событиями. Выводя читателя из неизвестности на скудный свет наших жалких самоистолкований, мы трехмерный мир автора, читателя и книги превращаем в плоскую иллюзию, никому не нужную. Вероятно я люблю читателя больше, чем могу сказать. Я замкнут и необщителен как он и в противоположность писателям переписки с ним не понимаю» 662. Редакция комментировала: «Тов. Борис Пастернак, как это явствует из его обращения, занимает в отношении читателя позицию, несколько отличную от той, которой держится ряд других высказавшихся писателей. Редакция предоставляет тем не менее и его соображения вниманию товарищей- читателей, рассчитывая, что эти соображения имеют право на уважение, ибо они вполне искренни. Это не лишает, понятно, нас права думать по вопросу, затронутому в соображениях тов. Б. Пастернака иначе, чем он» 663.
Руководствуясь собственными соображениями, редакция «Читателя и писателя» поместила в мартовском номере газеты крестьянский отзыв о современной поэзии. Материал был подписан именем очеркиста и прозаика Ф.И.Малова, происходившего родом из Горьковской области, не утратившего связей со своими земляками. О деятельности Малова в деревне вспоминал его сосед, будущий писатель Л.М.Безруков: «Федор Иванович частенько заходил к нам, разговаривал с моим отцом, совершенно неграмотным, солдатом трех войн» 664. Малов раздавал умеющим читать крестьянам книги современных советских поэтов и выслушивал их мнение. Среди розданных таким образом авторов были Маяковский, Асеев, Пастернак, Безыменский, Сельвинский. Поскольку речь идет о 1927-1928 гг., то очевидно, что Малов мог выдать своим реципиентам либо «Две книги», либо «905-й год». Отзыв читателей был
662 Советские писатели о писателях и читателях// Пастернак Б.Л. ПСС. Т.5. С. 220 (Читатель и писатель.
№№ 4 - 5 , 11 февраля 1928. С.4).
663 Читатель и писатель. №№ 4 - 5 , 11 февраля 1928. С.4.
664 Писатели-горьковчане. Горький, 1978. С.5.
следующим: «Все, кто читал, заявили одно: “Книги совершенно непонятные. Никакой схожести с нашей песней нет. Читать совершенно нельзя”» 665. Неспособность среднестатистического крестьянина понять новейшую советскую поэзию, его стремление сравнить стихотворение с
«нашей» – народной – песней и отвергнуть при отсутствии сходства, рождает следующий вывод Ф.И.Малова: «Современная художественная литература абсолютно не может проникать в массы в виду трудности формы, языка, композиции и того или иного строгого направленческого уклона <…> Мы требуем ясности, простоты, искренности и безусловной бодрости настроений в современных художественных произведениях» 666. Примерно о том же, но уже безусловно применительно к поэме «Лейтенант Шмидт» говорилось на заседании литгруппы «Красное студенчество», что было зафиксировано в кратком отчете: «21 февраля. Вслух читали и прорабатывали поэму Пастернака “Лейтенант Шмидт” (Б.Пастернак, 1905 г., Гиз, 1927 г.). С большим трудом, споря с руководителем из-за каждой пяди поэмы, прочли три главы, с тем, чтобы возобновить чтение в следующий раз» 667.
В мае 1928 г. газета «Читатель и писатель» опубликовала небольшую заметку «Писать ли проще?» как бы в продолжение темы. В ней С.Хромов высказывался о пастернаковской поэзии, но уже с некоторым поворотом в сторону революционных поэм Пастернака: «Отметим, кстати, огромное значение темы для эволюции поэтического (как и вообще художественного) языка. Мы видим стихийное обращение к реализму в изобразительных искусствах, как только они соприкоснулись с конкретной (не абстрактно-космической) революционной темой. Аналогичные явления наблюдаются и в поэзии. Переход Пастернака на социально-политические темы разве не сделал его почти общепонятным? Объективная значимость темы, по-видимому, исключает вычурные излишества формальных
665 Малов Ф. Голос деревенского читателя// Читатель и писатель. 1928. № 10, 10 марта 1928. С.4.
666 Там же.
667 Дневник литгруппы «Красное студенчество»: Секция поэтов// Красное студенчество. 1927/1928. №14 (5 апреля). С.77.
изысков. И нам думается, что и при возврате к прежним интимно- лирическим темам, Пастернак теперь уже не станет писать прежним языком, понятным лишь узенькому, высоко квалифицированному читательскому кругу, и то не без труда. Тот кто в своих творческих исканиях познал хоть отчасти радость и значительность простоты, вряд ли от них откажется» 668. Чуть позже тема была продолжена еще одной, гораздо более пространной публикацией, в которой всем сестрам раздавалось по серьгам и мнение автора о поэзии Пастернака (после публикации поэм) было максимально приближено к официально принятому. Статья была подписана многозначительно: «Читатель-критик», однако стилистика статьи говорит о том, что тест ее написан все же скорее профессиональным критиком, чем случайным любителем поэзии, и псевдоним нужно понимать так: критик, выступающий в роли читателя. В новейшем учебнике по истории советской журналистики о подобном феномене сказано следующее: «Читатель-критик, о котором много говорили рапповцы, был лишь фигурой речи. Читатель критику не читал. Критика занималась созданием “идеального читателя” и была установочной прежде всего для писателя, воздействуя через него на читателя (а не наоборот)» 669. Оговоримся, что критика занималась также созданием общественного лица писателя, в устоявшийся абрис которого порой было трудно, а иногда и практически невозможно внести существенные коррективы. Не так обстояло дело с обликом Пастернака, который все время менялся, не обретая однозначных очертаний. Собственно, очередной прорисовкой социального облика Пастернака-поэта был занят автор упомянутой статьи.
Он сравнивает Пастернака (большого мастера, тонкого художника, обладающего несомненной культурой стиха) с другими современными поэтами по одной из животрепещущих линий – степени понятности и
668 Хромов С. Писать ли проще?// Читатель и писатель, 5 мая 1928, №18. С.1
669 История русской литературной критики: Советская и постсоветская эпохи. Под редакцией Е.Добренко, Г.Тихановой. М., 2011. С.15-16.
доступности творчества для широких народных масс. И вот что получается: «…Если исходить из лозунга “ближе к массам”, – то у Безыменского и Уткина есть очевидное преимущество перед Пастернаком. Поэзия Безыменского, Жарова, Уткина именно и ставит своей целью подойти вплотную к читателю-массовику, организовать его сознание. В силу такой задачи, композиция произведений названных поэтов проще, тема и сюжет нагляднее, изобразительные средства соответственно тоже иные. Значение поэзии, рассчитанной на доступность массовому сознанию, на организацию этого сознания, неоспоримо. Такая поэзия нужна, и нужна, быть может, прежде всякой другой поэзии» 670. Здесь оказывается очень важна сослагательная конструкция, с которой начинает автор: «если исходить из лозунга “ближе к массам”…». Стало быть, можно исходить и из какой-то другой точки, возможна и иная задача, поставленная поэтом перед собой. Действительно, такая возможность автором допускается: «Но в поэзии, как и в других родах искусства, существует сфера, где художник- поэт, работая над материалом вне ограничения определенным уставом, прокладывает новые пути и открывает новые законы художественного воздействия» 671. Автор оговаривается – он имеет в виду не эксперименты Крученых и Бурлюка, не заумную поэзию, хотя (и это очень существенно!) эти поэты тоже играют побочную роль в развитии литературы.
Такой демократический взгляд на творческий выбор поэта рождает следующую характеристику Пастернака: «Я имею в виду поэтов, произведения которых художественно вполне целесообразны, имеют определенную тематическую установку, а слова и словообразования человеческим рассудком приемлемы. Но вследствие большой композиционной сложности, затрудненного синтаксиса, своеобразного подбора слов и фраз и самого богатства словаря, такая поэзия, естественно, окажется в стороне от широкой массовой доступности, – или временно в
670 Читатель-критик. Борис Пастернак// Читатель и писатель. № 20, 19 мая 1928. С.4.
671 Там же.
стороне. Поэзия Пастернака – наиболее яркий и показательный образец такого сложного мастерства, такой высокой культуры художественного слова» 672. Итак, затрудненность поэзии Пастернака признается не идеологической ошибкой поэта, не признаком его ухода от актуальной тематики в глубину собственной рефлексии, а необходимым этапом на пути обновления существа поэзии.
После этого утверждения Читатель-критик возвращается к восприятию творчества Пастернака массами. На вопрос, нужна ли такая сложная поэзия, если ее не понимает широкий читатель, автор отвечает однозначно утвердительно. В основе работы Пастернака лежит серьезное отношение к поэтической речи, к возможностям слова, к самому материалу поэзии. «Пастернак, в смысле настойчивости в разрешении поставленных себе задач, несомненно самый серьезный из всех современных поэтов. Он – мастер, создающий в своей мастерской поэтические произведения высокой культурной ценности и трудности. Поэзия Пастернака ценна еще как показатель высоких художественно-речевых возможностей нашего языка» 673. Обратим внимание на определение, которое дает автор Пастернаку: он мастер, потому что кропотливо работает над созданием произведений высокой ценности. Здесь имеет смысл вспомнить спор о мастерстве (ремесле), начавшийся в русской поэзии с 1910-х годов, на время угасший, и возобновившийся к концу 1920-х. В терминологии автора заметки мастер – это, конечно, очевидная похвала, признание заслуг.
Следующее утверждение Читателя-критика еще больше поражает своей полнейшей адекватностью. Не массы и не их требования ставятся во главу угла, а абсолютное художественное значение пастернаковской поэзии: «Нельзя рассматривать Пастернака как изолированную единицу, только потому что его стихи и поэмы – сейчас – непонятны массам. Их художественное значение – неоспоримо, их понимание – возможно. Мы
672 Там же.
673 Там же.
идем не назад, а вперед. Сегодня массы не понимают Пастернака, но завтра они его поймут, ибо завтра их культурный уровень станет выше. И поможет этому поднятию культурного уровня, в сумме прочих факторов, сам Пастернак. Я сказал – поможет. Правильнее было бы сказать – помогает» 674. Роль Пастернака сказывается прежде всего в здоровом и жизнеспособном влиянии, которое он оказал на молодых пролетарских поэтов, а через них – на читателя. Автор статьи приводит три пункта в доказательство ценности пастернаковской поэзии, которая рассматривается как 1) важный культурный вклад в развитие народа; 2) показатель высоких возможностей русской поэтической речи; 3) фактор, организующий сознание масс.
Лирические книги Пастернака автор все же называет по уже сложившейся с легкой руки А.Лежнева традиции «лабораторными опытами», но сразу оговаривается – «и в то же время образцы высокой культурнейшей лирики». Однако теперь двери его лаборатории широко распахнуты – Пастернак «сделал шаг в сторону непосредственного связывания с жизнью, с революцией, с задачами живого момента», вышли в свет его революционные поэмы. «В то же время взыскательный мастер остается верным себе, своим выработанным приемам композиции, своей богатой ритмике и фонетике. Фонетика Пастернака, это – конкретизированная фонетика; это та фонетика, которая как бы прощупывает материал, форму, образ, которая их впечатляет, через которую мы слышим, чувствуем и видим то, что дано поэтом» 675. Стало быть, и лирику не нужно списывать со счетов, лабораторные опыты пригодились Пастернаку в работе над эпосом. Финал статьи совсем уже оптимистический: «…Наша задача – лозунг “ближе к массам” проводить в жизнь не односторонне, не только путем простой подачи культурных ценностей массам, но и другим путем: путем поднятия масс к культурным
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
