Эготекст в творчестве Гюнтера Грасса (1095160), страница 27
Текст из файла (страница 27)
На первый взглядкажется, что отказ от ребенка продиктован его же благом, заботой о егобудущем в мире, в котором его будут подстерегать на каждом шагуопасности, начиная от демографического взрыва в странах «третьего мира» изаканчивая развитием ядерной энергетики в Германии. Но на самом деле всеэтоотговорки;входеодногоизобсуждений«проекта»Хармпроговаривается, что больше всего они боятся нарушить свой комфорт.Возведенный в абсолют, этот прицип опасен, по Г. Грассу, еще и тем,что представители «общества потребления» отказываются взять на себяответственность не только за своих близких, но и за свое прошлое. Отсюдапроистекает желание дистанцироваться от него («Какое мы имеет к этомуотношение? – кричит Харм своей Дѐрте.
– Мы родились, когда вся этамерзость была уже позади. На нас лежит вина за совершенно иноедерьмо»375).Беспамятствожевсвоюочередьрождаетприсущиенеолиберальному обществу «собственную догму, собственное свидетельствонепогрешимости»376.Собственно говоря, немецкая чета из эготекста Г. Грасса и373Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. 125–126.Там же. С. 122.375Там же. С.
177.376Литература: взгляд изнутри // Там же. URL.374124демонстрирует эту негативную черту неолиберального общества. В страны«третьего мира» Харм и Дѐрте отправляются потому, что, «пресыщенныеобычными достопримечательностями», они захотели «наконец увидеть то,что не изображено ни на одной почтовой открытке, а именно: то, от чегострадает мир»377, «сделать еще один шаг в своем развитии»378. Для нихпосещение трущоб с видеокамерой, ночевка за дополнительную плату в нихс принесенной с собой дезинфицированной водой, завернутыми в фольгуфруктами, таблетками и т.п.– это нечто вроде аттракциона, после посещениякоторого они «от души радуются, когда возвращаются к себе в оснащенныйкондиционером номер, где есть нормальный туалет, где можно принять души имеется наполненный напитками холодильник»379.
При этом они понимаютцинизм своего поступка, но легко справляются с угрызениями совести,прикрываясь рассуждениями о том, что «их плата за пансион – какие-тожалкие десять марок с носа – поможет этой семье продержатьсяполмесяца»380.А.Ю.Слепнѐвавсвоемдиссертационномисследовании«Театрализация мира как принцип художественного изображения реальностии человека в творчестве Гюнтера Грасса 1950 – 1960-х годов», анализируяраннее творчество немецкого писателя, говорит об обывателе как оформализованномчеловеке,занятомотвлеченнымивопросами,притупляющими вкус к жизни381.
В качестве обобщающего для этого явленияона использует термин «головорожденные», что свидетельствует о том, чтоона включает в эту группу и супружескую пару из Итцехое. И все-таки,несмотря на во многом схожее с данным А.Ю. Слепнѐвой описаниемобывателя поведение Харма и Дѐрте, было бы, на наш взгляд, упрощениемрассматривать этих персонажей в таком качестве, поскольку они пока ещеотдают себе отчет в том, что во многом их сознание деформировано и377Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С.
138.Там же. С. 169.379Там же. С. 149.380Там же.381Слепнѐва А.Ю. Театрализация мира как принцип художественного изображения реальности и человека втворчестве Гюнтера Грасса 1950 – 1960-х годов. С. 26.378125унифицировано, инстинктивно понимают, что вектор развития обществавыбран неверно, поэтому, как констатирует Г. Грасс, «ему не хватаетперспективы, ей – смысла жизни вообще»382.В зависимости от целей и задач меняется и характер комического: отвысмеивания поступков Антона Штоммы, являющихся следствием егонеразвитости и ограниченности, и подтрунивания над человеческимислабостями Скептика в книге «Из дневника улитки» Г. Грасс в«Головорожденных,илинемцы»вымираютпереходиткиронии.Являющийся структурообразующим в части, являющейся плодом авторскоговымысла, диалог между Хармом и Дѐрте от начала до его завершенияоснован на противоречии между их пониманием жизни и действительнымположением вещей.
Предмет их споров – это нескончаемый бег по кругу,лишенный созидательного смысла, поэтому даже такая важная длямировоззрения писателя категория как «сизифов труд», рассматриваемый какмедленное поступательное движение вперед с неизбежными при этомотступлениями, превращается в насмешку над Хармом, мнение которого осебе как о Сизифе остро противоречит действительности:Вот так я это рассматриваю, Дерте. Именно так. Закатывать камень на гору, плюх –и он вновь оказывается внизу. Снова вверх, и он снова внизу. И так все время. Всюжизнь. Мне кажется, стоит только провести какую-нибудь реформу и уже думаешь,ну вот, все в порядке, как раз – уже назрела новая. Это никогда не кончится.Никогда, скажу я тебе, это никогда не кончится. Камень всегда оказываетсявнизу383.Эготекст «Головорожденные, или немцы вымирают» примечателенеще и тем, что, начиная с него, открыто выраженный критический пафосГрасса-гражданина в стиле Вольтера и Дидро снижается.
Диалогичность,свойственная названному эготексту, сменяется полифоничностью, дающейвозможность непрестанно менять масштабы и углы зрения, что позволяетговорить об использовании в «Моем столетии» альтер эго как одного из382383Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 125.Там же. С. 190.126способов выражения грассовского «я» на уровне повествовательнойстратегии в отдельно взятых эссе. Истории, основанные на реальных фактах(газетные публикации), но рассказанные в большей своей части фиктивнымиповествователями, позволяют писателю не только вскрыть (при сохранении вцелом, как и в ранних эготекстах, иллюстративной функции) общие законыповедения, проанализировать современные явления и существующие всознании большинства мифы, но и широко использовать эмпирическиеподробности.В некотором смысле «Мое столетие» – это итоговое произведениеГрасса-гражданина.
Все ранее высказанные им в эготекстах «Из дневникаулитки» и «Головорожденные, или немцы вымирают» взгляды на историю исовременное состояние общества иллюстрируются в нем жизненнымиисториями немцев.Как и ранее, Г. Грасс остается непримиримым противником всяческихрадикальных изменений общества, поскольку они неизбежно влекут за собойнасилие по классовому (стрельба в Херне во время забастовки шахтеров в1904 г.), политическому («Либкнехт, которого … застрелили вместе стоварищем Розой Люксембург»384), расовому (гибель в 1934 г.
в концлагереОраниенбург поэта, драматурга, публициста Эриха Мюзама) или какомулибо иному признаку. В конечном итоге это приводит к тому, что частьобщества, не вписывающаяся в рамки навязанной большинству идеологии,становится жертвой, а другая – соучастниками преступления. Именно такпроизошло в Германии в период существования третьего рейха. Поэтомувина за содеянные преступления, по мнению Г.
Грасса, лежит не только натех, кто принимал активное участие в преследовании еврейского населенияили «участвовал в чем-то очень нехорошем»385 на Украине, но и на тех, ктозанималпассивную,наблюдательнуюпозициюпоотношениюкпроисходящему, как, например, владелец художественной лавки, который в384385Грасс Г. Мое столетие. С. 31.Там же. С. 94.127ночь факельного шествия, ознаменовавшего приход Гитлера к власти в1933 г., «оказался далеко не единственным из тех», кто «норовилпродвигаться окольными путями»386.Таким образом, постепенно на первый план в «Моем столетии»выходит функция напоминания, и прежде всего это напоминание читателю:за то, что век таков, каков он есть, ответственны все живущие на земле. Это и«маленький человек», который «вполне добровольно» меняет «свои желтые,каклютик,соломенныешляпыназащитно-серыешлемы»387,иинтеллектуальная элита, принадлежность к которой, по мнению Г.
Грасса,«не является показателем «качества»388. Для иллюстрации этого суждения в«Моем столетии» автор и «устраивает» встречи по-своему талантливых, нозанимающих различные идеологические позиции писателей. Пять новелл (с«1914» по «1918») в этом эготексте посвящены обсуждению итогов первоймировой войны Эрихом Марией Ремарком, подвергшимся преследованиямгитлеровским режимом за свой роман «На западном фронте без перемен»(1929) и вынужденным в 1933 г. покинуть Германию, и Эрнстом Юнгером,продолжавшим свою писательскую деятельность и во времена третьего рейхаиизбежавшимпреследований,несмотрянаотказвступитьвреорганизованную нацистами Прусскую академию искусств.
Невозможностьэтих двух писателей прийти к консенсусу объясняется тем, что для оценкиитогов войны они используют различные основания. Если для Э.М. Ремаркапервичными являются категории морали, нравственности и этики, то для Э.Юнгера война как явление находится вне этих категорий; он рассматриваетее как некий феномен жизни, предоставляющий возможность «глубочайшегожизненного переживания» и приобретения внутреннего опыта. Отказ отморально-этических категорий в оценке первой мировой войны немецкимиинтеллектуалами, как покажет впоследствии Г. Грасс, приведет к тяжелымпоследствиям для проигравшей Вторую мировую войну Германии и для386Грасс Г. Мое столетие. С. 109.Там же. С.
14.388Литература: взгляд изнутри // Там же. URL.387128немцев, тем самым подтвердив правоту выводов Э.М. Ремарка о том, чтовойна опустошает души, ожесточает сердца, вселяет в них отчаяние и боль.Как расплату рассматривает писатель послевоенную разруху (новеллы«1946», «1947»), пребывающих в депрессии («хотел он только лежать накровати, уставившись в потолок»389) или не могущих найти свое место впослевоенной Германии вернувшихся с фронта солдат, которые «толькоболтались без дела, либо суетились на черном рынке»390, признание ВиллиБрандтом границы по Одеру-Нейсе и, наконец, трагедию «разделеннойнации».Несмотря на осознание всей глубины трагедии «разделенной нации»(матч Германии против Германии в новелле «1974») и критическоеотношение к общественно-политическому устройству ГДР с тотальнойслежкой и доносительством (новелла «1992»), Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
