Эготекст в творчестве Гюнтера Грасса (1095160), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Грасса, оппозиционно настроенных ксуществовавшему в Польше (М. Райх-Раницкий), ГДР (Николас Борн, СараКирш,КлаусШлезингеридр.),Чехословакии(ВладимирКафка)социалистическому строю. Критика писателя направлена в основном противведущейся в рамках тоталитарной системы, «которая прикидывается, чтоживет в ладу с собой»324, борьбы с инакомыслием (ввод войск пятигосударств в Чехословакию, лишение гражданства в ГДР писателей и т.п.).Именно чехословацкие события 1968 г. стали отправной точкой дляосознания Г.
Грассом общественной значимости своей литературнойдеятельности как реакции на исторические события и позволили ему заявитьо себе как о писателе, пишущем «против уходящего времени»325. Однакостоль громкое заявление не привело к самоидентификации себя Г. Грассом вкачестве321писателя-гражданина.ПоэтомусвязьмеждуполитическойГрасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. Собр. соч.: в 4 т. Т.
4. Харьков: Фолио, 1997. С. 151.Там же.323Там же. С. 152.324Грасс Г. Из дневника улитки // Там же. С. 364.325Там же. С. 362.322108деятельностью и творчеством писатель в беседе с молодыми литераторамииллюстрирует с помощью не одного, а двух накладываемых друг на другакружочков под пивные кружки, один из которых олицетворяет егообщественную деятельность, а другой – писательский труд.
При этом «я»гражданина демонстрирует убежденность в своей правоте, в то время как «я»писателя мучится сомнениями относительно того, будет ли он услышан, темболее, что исторический опыт, по мнению Г. Грасса, свидетельствует обесплодностиусилийизменитьобщественноесознание(гуманистыпрошлого «пришли в отчаяние от бессилия своего знания»326). ПоэтомуГрасс-писатель все явственнее видит слово «тщетно» в свинцовой рамке»327.Итогом его размышлений о роли писателя в современном обществе в 1972 –1980 гг. (эготексты «Из дневника улитки» и «Головорожденные, или немцывымирают», повесть «Встреча в Тельгте», констатирующая бесполезностьпопыток людей искусства улучшить общество) станет осознание того, чтоизменение психологии людей возможно только в ходе поступательногодвижения, которое писатель понимает как «бесконечный путь наверх, прикотором приходится начинать все сначала»328.
Именно поэтому в эготекстах«Из дневника улитки» и «Головорожденные, или немцы вымирают» онуподобляет себя Сизифу в трактовке, предложенной Альбером Камю в«Мифе о Сизифе» (1941): «я нашел свой камень и стал счастлив с ним. Онпридает смысл моей жизни. Он таков, какой он есть»329.Особое место в просветительской деятельности Г. Грасса занимаеттема ответственности всего немецкого народа за преступления фашистскогорежима. Он убежден, и об этом он пишет в заключающей книгу «Издневника улитки» статье «О периодах застоя в прогрессе», что раскаяниевозможно только через знание прошлого. Отсюда в эготексте сильныхарактерныедля«Данцигскойтрилогии»протестныенастроения,направленные против забвения неудобных моментов собственной истории и326Грасс Г.
Из дневника улитки // Там же. С. 508.Там же. С. 514.328Грасс Г. Я из породы сизифов // Там же.329Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 191.327109отказа от их осмысления. В нем писатель побуждает читателей еще развспомнить о Холокосте, то есть о тех страницах немецкой истории, которыене должны быть преданы забвению. «Но только если я хотел бы забыть, –пишет Г.
Грасс, – а вы не хотели бы знать, как постепенно приходили к тому,к чему пришли, нас могут настичь простые слова: вина и позор»330. Отметим,осуждение преступлений фашистского режима в названном эготекстеосуществляется с позиции «современника» и в рамках публичной памяти,«создаваемой школой, политикой и дидактикой мемориальных комплексов исфокусированной на преступлениях нацизма и на Холокосте»331. Поэтомуустановка на подлинность реализуется писателем не на автобиографической,а на документальной основе (рукопись Э. Лихтенштейна).Понимание Г.
Грассом того, что «раскаяние как состояние всегообщества тоже утопия»332, во многом объясняет занятую им впоследствиипозицию по вопросу объединения Германии, нашедшую отражение в повести1992 года «Крик жерлянки», романе 1995 года «Широкое поле», рядепублицистических статей 1989 – 1990 гг.333 и затем в эготексте «Моестолетие». Писатель видит объединение Восточной и Западной Германии вграницах общего культурного пространства, создание которого (в этомпроцессе активно участвовал сам писатель, о чем свидетельствуют еговоспоминания о поездках в Берлин, активных литературных связях списателями ГДР в «Головорожденных, или немцы вымирают», и в новелле«1975» в «Моем столетии») «соответствовало бы национальному сознаниюнемцев»334. Такое объединение не привело бы, как в случае возрожденияединой Германии, «к концентрации там экономической и военной мощи»335,осознав которую немцы вновь имели бы возможность развязать войну.330Грасс Г.
Из дневника улитки // Там же. С. 252.Вельцер Х. Память как арена политической борьбы // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3. URL:http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/vel3.html (дата обращения: 24.07. 2014).332Грасс Г. Из дневника улитки // Там же. С. 508.333Kuhnl B.,Winkler W. Viel Gefuhl, wenig Bewustsein: Der Schriftsteller Gunter Grass uber eine moglicheWiedervereinigung Deutschlands // Spiegel. 1989.
№ 47. S. 75, 77, 79–80; Grass G. Gegen meinen Willen setzt beimir so eine Art Absonderung ein Neue Gesellschaft // Frankfurter Hefte. Bonn. 1990. № 8. S. 702–710.334Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 127.335Там же.331110Г. Грасс допускает такое развитие событий, поскольку убежден, что немцыкак нация все еще не преодолели военное прошлое: «ослепленные – иупорствующие в своих ошибках»336, они постоянно держат его в памяти.ОтчастикакподтверждениесвоейправотыонвосприметпобедуХристианско-демократического союза (ХДС) на первых свободных выборахв Народную палату в Восточной части Германии, о которой расскажет отсвоего имени в «Моем столетии» в новелле «1990», увязав ее своспоминаниями о трагической судьбе евреев в период существованиянацистского государства.За достаточно громкой публичной риторикой в эготекстах Г. Грассадовольно трудно разглядеть прячущееся в тени «я» гражданина эго человека,жившего в период существования третьего рейха, бывшего участником иочевидцем тех событий, за которые немецкий народ, по его мнению, несетколлективную ответственность перед народами других стран.Писатель, рассказывая о своем прошлом, занимает классическуюпозицию «участника» событий, который «не может знать последствийпроисходящего с ним»337.
Поэтому достаточно сложно, а подчас ипрактически невозможно установить меру «правды» в тех случаях, когда мыкасаемся личных, т.е. относящихся к индивидуальной памяти, воспоминанийГ. Грасса о себе самом в военный и послевоенный период его жизни.Казалось бы, что признание Г. Грассом ответственности всегонемецкого народа за нацистское прошлое, должно было бы повлечь за собойи признание своей собственной вины. Однако этого не происходит.Лейтмотивом его воспоминаний становятся характерные для большого числапереживших войну немцев заявления «не знал» и «верил». Так, уже вэготексте «Из дневника улитки», описывая экскурсию в концлагерь Дахау, вкоторый его возили во время пребывания в плену американцы, писательутверждает: «мы видели душевые, печи и не верили»338.
Правда, гораздо336Грасс Г. Головорожденные, или немцы вымирают. С. 129.Нуркова В.В. История как личный опыт // Там же. С. 9.338Грасс Г. Из дневника улитки // Там же. С. 367.337111позже в «Луковице памяти» он упрекнет себя за то, что предпочел незаметить исчезновение своего одноклассника, затем паренька из сектантов,отказывавшегося брать в руки оружие. Этот, сегодняшний Г. Грасс, осудитсебя, юношу-старшеклассника, за то, что в юности, оставаясь равнодушным ктому, что происходило вокруг него, предпочитал слепо верить националсоциалистической партии и вождю, не вникая, не слыша, не замечая того, чтопроисходит вокруг него.
Теперь он убежден в том, что если бы захотел, тоеще в те годы мог бы разобраться, где истина и где ложь.Отметим, что рефлексия Г. Грасса определяется той ситуацией, темвременем, в котором он живет, то есть временем, когда руководствомГермании официально осуждены преступления фашистского режима, когда убольшей части немецкого общества существует понимание того, чтопреступления фашизма вытекали из сущности самого режима, а развязаннаяГитлером война носила неприкрыто агрессивный характер.
Поэтому можнотолько догадываться, в каком случае был на самом деле искренен писатель:когда поддерживал миф, сложившийся в коллективном сознании, о том, чтонемцы,жившиевовременатретьегорейха,ничегонезналиопроисходившем вокруг них, или когда опроверг этот миф, согласившись сТ. Адорно в том, что «между жестом ни-о-чем-незнания и тупым испуганнымравнодушием существует некая пропорциональность»339. Как утверждаетГустав Зайбт (Gustav Seibt), в случае с Г. Грассом «абсолютной правды мыникогда не узнаем»340.Признание Г. Грасса в «Луковице памяти» в своей лояльности поотношению к гитлеровскому режиму и службе, пусть и непродолжительной ввойсках СС, в контексте эготекста писателя не выглядит столь ужнеожиданным, как это было преподнесено немецкой прессой. Еще в«Головорожденных, или немцы вымирают» Г.
Грасс отказался давать оценкуповедению служившим нацистскому режиму немецким писателям третьего339Адорно Т. Что значит «проработка прошлого» // Неприкосновенный запас. 2005. № 2–3. URL:http://magazines.russ.ru/nz/2005/2/ado4.html (дата доступа: 10.10.2012).340Seibt G. Und nun zurück zu den Fakten // Süddeutsche Zeitung. 2006. 14.
August.112рейха Гюнтеру Айху (Günter Eich), Петеру Хухелю (Peter Huchel),Вольфгангу Кѐппену (Wolfgang Köppen). Более того, допустил, что если быон родился раньше, то мог бы, эволюционировав в убежденного националсоциалиста, сотрудничать с нацистским режимом. В «Луковице памяти»писательпростоперевелтемусвоейлояльностикнационал-социалистической идеологии из гипотетической плоскости в практическую.Обращает на себя внимание также то, что, описывая в «Луковицепамяти» свою службу в войсках СС, Г. Грасс не рассматривает ее как нечто,требующее покаяния. Раскаяние он подменяет непрерывнойцепочкойсамооправданий, причем их искренность у многих вызывает сомнения. Так,например, Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
