Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 58
Текст из файла (страница 58)
' Там же. С.57. т Это происходило от обшности их внешней формы — пиндарической строфы. Примеров неразличения можно привести во множестве, достаточно сказать, что оно лежит в основе противопоставления новой державинской оды оде Ломоносова, иа котором построены все объяснения «реформы» Державина в ХХ в.
Глава 3. Торжественные оды Сумарокова 243 Вместе с тем не вовсе не правы исследователи, которые на- ходили отличия, и даже сушественные, од Сумарокова от од Ломоносова. К одному из них относят ясность стиля сумаро- ковских од на том основании, что, как уже статистически по- казал М.
Л. Гаспаров, «у Сумарокова действительно язык про- зрачнее почти вдвое — тропы, то есть слова в несобственном значении, у Ломоносова возникают в 90% строк, а у Сумаро- кова в 50%».' Строгостью Сумарокова в «украшении» од, по- видимому, определяется производимый ими эффект. Они ка- жутся ясными и простыми. Замечательно, что это впечатление общее и у современников («Оды его как торжественныя, так и духовныя писаны чистым, звучным и приятным слогом»), и у исследователей ХХ века.' По-видимому, так их восприни- мал и сам автор. А между тем из всех заметных русских одо- писцев никто не писал столь трудные и неясные оды.
Гуковский точно воспроизводит теорию стиля Сумароко- ва и так же точно интерпретирует его расхождения в понима- нии достоинств оды с Ломоносовым. Все известные по этому вопросу высказывания Сумарокова сводятся к тому, что оды, как и другие произведения поэзии, должны быть ясны и по- нятны. Об этом он говорит и в одной из поздних своих од: Белую вас, брега прекрасны Быстротекущия Невы, Стихи мои да будут ясны, Как ясны, здешни воды, вы. Петрополь, буди мне свидетель И ты, Балтийский гордый вал, Екатерининых похвал, Ея гласяших добродетель.
Начнись ко счастью, Новый год... («На первый день 1774 года», П, 118). Эти строки, ничем особенно не отличные от других одических строк Сумарокова и приведенные здесь ради стиха, в котором говорится о намерении поэта написать оду ясно, можно использовать для рассмотрения особенностей его одического стиля. Уже через стих после обещанной ясности мы встреча- ' Гаспаров М.
Л. Стиль Ломоносова и стиль Сумарокова — некоторые коррективы. С. 238. т Такоежевпечатлениесумароковскиеоды производили наавтораэтой книги, пока он не задался задачей расставить в них знаки препинания в соответствии с нормами языка, т. е, произвести их грамматический анализ. 244 Часть 1П. К«асащистическая ода емся с ее отсутствием, а также с отсутствием простоты и даже смысла. В пятом стихе Петрополь призывается в свидетели поэту, и можно было бы думать, что город должен стать свидетелем в выполнении намерения поэта сделать ясную оду, но в седьмом стихе возникает новое существительное похвал, родительный падеж которого может быть оправдан лишь его подчиненностью слову свидетель.
Таким образом, Петрополь призывается в свидетели и поэту (мне), и «похвал» (надо бы: похвалам), связь между которыми ничем не обозначена. Слово мне явно лишнее, слово-«затычка», затемняющее смысл. В шестой строке гордый еал также призывается в свидетели, то, что императив буди может относиться только к субъекту в единственном числе, равно как и именная часть сказуемого свидетель, и, таким образом, грозный еал грамматически остается неприкаянным, еще можно отнести к поэтической вольности, хотя это и нарушает логику языка, плавность интонации и ясность смысла.
Но уже непростительная вольность, больше похожая на произвол в отношении языка, заключается в 7-м и 8-м стихах. Смысл 8-й строки не сразу понятен из-за заключенной в ней инверсии: ея гласяа4их добродетель, инверсии неудачной, поскольку форма местоимения ея совпадает в винительном и родительном падежах. В таком случае предпочтителен прямой порядок слов. При первом прочтении местоимение ея кажется относящимся к Екатерине: гласяи4их ее, на самом же деле ея стоит в родительном падеже, и прямой порядок слов в стихе следующий: гласящих ее добродетель. Еще в большей мере смысл затруднен тем, что причастие гласян4их относится к существительному похвал.
Похвалы не могут изрекать и гласить, а могут быть изрекаемы и возглашаемы. Читатель внутренне ожидает, что в 9-й строке появится субьект, гласящий ее добродетель, это могли бы быть трубы, воды, но вместо того в ней начинается уже новое предложение («Начнись ко счастью, Новый год...»). Без грамматического анализа эти четыре строки поняты быть не могут. Но и первые стихи едва ли могут служить примером ясного и точного употребления слов. Первый стих представляет собой вариацию ломоносовского стиха; «Целую вас, вы, щедры очи, Небесный в коих блещет луч...» («На день рождения» императора Иоанна Антоновича, 1741).
Ломоносов, следуя в этом немецкой петербургской оде, несколько раз в ранних одах говорил о целовании: «Целуйте ногу ту в слезах, Что вас, агаряне, попрала» («На Глава 7. Горжвппввнныв оды Сумарокова 245 взятие Хотина», 1739 — 1751; ст. 161 — 162), «Целую вас, вы, шедры очи» («На день рождения императора Иоанна Третьего», 1741; ст. 31), «Целуй Елисаветин меч» («На прибытие императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург, 1742 года по коронации», ст. 117), «Целуй, Петрополь, ту десницу, Которой долго ты желал» (Там же, ст.
421). Но, как видим, его намерения или предложения не выходят за рамки рационального видения: целовать ноги победительницы, глаза младенца, меч победительницы, руку монархини — конвенционально. Эти строки даже уточняют созданные в одах образы: признание турками своего поражения, возраст императора, подчинение Швеции России, преданность подданных. Целование же земли, объявленное Сумароковым, также имеет определенный смысл, здесь неуместный. Как очень часто в одах Сумарокова, целование брегов ничем внутренне не оправданно (с равным успехом могло бы быть: Целую вас, дворцы прекрасны, или: Целую вас, древа прекрасны), а потому и неправдоподобно.
Неточный подбор слов (целую вместо приветствую) приводит к нежелательной конкретизации: читатель представляет, как поэт целует берега. Как уже понятно, приведенные строки демонстрируют степень зависимости сумароковских образов и формул от ломоносовских. Кроме первого стиха этой строфы к Ломоносову восходит и пятый стих: «Петрополь, буди вам свидетель» — «Петрополь, буди вам пример» («На прибытие императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санкт-Петербург, 1742 года по коронации», ст. 121).
В шестом стихе мы встречаемся уже с сумароковским образным рядом. Слово вал — своего рода сигнатура сумароков- ского одического стиля, которую отметил еще Тредиаковский: «Во всей оде сей весьма много валов у автора; валы в ней иногда гордые, иногда в ней вал грозный, иногда берутся валы во область...».' Более значителен по своему смыслу эпитет гордый. В одах Сумарокова часто употребляется гордый в положительном смысле этого понятия: «гордая Нева», «гордые горы», «гордые волны», «гордые брега».
Это прямо противостоит резко негативному смыслу слова гордость и всех от него производных, чрезвычайно важному для одического мира Ломо- ~ Тредиаковский В. К. Письмо, в котором содержится... С. 464. Далее следует выписка примеров употребления в Абоской оде валов, которых в ней всего 8. 246 Чапль Ш. Кнассициппи«еская ода носова. В его одах, где гордыня, гордость выступают самым страшным злом, причиной гибели царей и царств, только дважды о гордости говорится без явного осуждения, но и без одобрения, как о свойстве бездумных реки и коня: «Где, древним именем славена Гордяся, пролились струи» («В благодарение <...> за оказанную высочайшую милость в Сарском селе 1 августа 27 дня 1750 года», ст.
31 — 32) и «Прекрасной всадницей гордясь» (Там же, ст. 110). Употребление Ломоносовым слова гордостпь всегда только в отрицательном значении приводит к созданию вокруг него определенного смыслового ореола, когда не нужно ни контекста, ни объяснений, а достаточно самого названия гордость, чтобы сразу возник весь комплекс связанных с нею понятий: отсутствие богобоязни, дерзость замыслов н поступков и, наконец, гибель.
Для Сумарокова гордость и гордыня также предстают злом, но в одних местах он, подобно Ломоносову, осуждает гордыню, в других же, напротив, характеризует ее как свойство, скорее, положительное. Ломоносовская определенность слова в его одах размыта и потеряна Слово у Сумарокова не емко и не обязательно. Ведь и здесь вместо Балтийского гордого вала мог бь| быть Балтийпсий грозный вал. Оно заведомо неточно и случайно, причем иногда эта неточность простительна, иногда непростительна, как в случае гласящих похвал, но бывает даже хороша: как здешни воды ясны. Это метафора (ясные воды не говорят) и метафора, вероятно, невольная. Из 8 процитированных строк только три не содержат в себе языковой ошибки: «Быстротекущия Невы», «Стихи мои да будут ясны» и «Как ясны, здешни воды, вы».
Примерно такая пропорция характерна и для всего объема торжественных од Сумарокова. Чтение его од представляет собой труд не меньший, чем чтение Кантемира или Тредиаковского, а в некотором смысле даже больший. Обязательная подчиненность Кантемира и Тредиаковского правилам языка позволяет раскрывать смысл в самых трудных и запутанных местах их речи.
Проявляемая Сумароковым вольность и даже небрежность в отношении языка не всегда позволяют надеяться доискаться до заключенного в его строках смысла. Что означают, например, строки из оды «На день рождение» 1755 года: Богиня красотою тела, Души подобно красотой, Богатством своего предела Глава 3. Торжеппвенные оды Сумарокова 247 И обладанья широтой, Ты наше счастье вожделенно... (11, 13).
Требуется перевод: слово подобно означает также, слово предел подразумевает заключенное в пределах, то есть границах, пространство, слово обладанье означает власть, тогда строки читаются так: [ты) богиня красотой своего тела, а также красотой души, богатством своей страны, широтой власти.' Но уже строки из 16-й строфы этой оды для своего понимания требуют существенно более сложного перевода, но и он мало их проясняет: Елисавет, Москва страдала В прехвальной зависти своей, Наук подобно ожидала В покрове милости твоей, Уже российская столица Восполнила императрица Твое довольствие начато. О, матерь своего народа! Тебя произвела природа, Дела Петровы окончать. (11, 17). Строфа приведена полностью для уяснения смыслового и синтаксического их контекста; нас интересуют выделенные курсивом строки, в которых намеренно не раставлены знаки препинания.
Что является в этих строках обращением, а что подлежащим, установить трудно. Строки могут быть прочитаны двояким образом: Российская столица (Петербург) уже вспомнила, императрица, твое удовольствие начать. Или: Императрица вспомнила, российская столица, твое удовольствие начать. По-видимому, правилен второй вариант, хотя обращение к Елизавете в первом стихе должно было бы предполагать, что местоимение твоей относится к ней. Но первый вариант вовсе лишен смысла, а смысл второго в том, что, вспомнив об удовольствии Петербурга иметь университет (речь идет об открытии Московского университета), императрица открыла его и в Москве. Не стоит, кажется, говорить, что слова довольствие и удовольствие различны по смыслу, что полногла- ~ Строки восходят к надписи Штелнна-Ломоносова на иллюминацию 5 сентября 1748 го »Богиня красотой, породой Ты богиня», отражающей общее место немецких панегириков.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
