Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 48
Текст из файла (страница 48)
Если в уме представляется какой-то объект, должно быть совершено умственное действие, при помощи которого происходит представление).' 1 Шеллинг ГР. К истоРии новой философии. (Мюнхенскаа лекциЯ) гггг Шеллинг Ф. Сочинения: 8 2 т. М., 1989. Т. 2. С. 438 — 439. г Там же. С. 439.
в Там же. С. 438. См.также: Нахге К. Р. Чоп Р!оггн хи СоегЬе. Ейе Епгж1- сЫцпйг!еяпецр!агогйвсЬеп ЕгпЬе!св8ег!апйепвгцгЪЪе!гапясЬаопп8дег!Чецге!С. Се!рх!8, 1909. г Ломоносов М. В, Краткое руководство к красноречию. С. 100. Я Цит. по: Ломоносов М. В. Сочинения, с объяснительными примечаниями М. И. Сухомлинова. СПб., 1895. Т. 3.
С. 296. 197 Глава 1. Горасестввнныв оды Ломоносова В таком понимании идеи (эйдоса) предмета заключена основа эстетики словесного творчества доромантического периода. В риторическую эпоху опосредованность изображения действительности определяется не только и не столько лежащим между действительностью и изображением «готовым словом», о чем писал А. В. Михайлов,' сколько «готовым представлением» о действительности. «Готовое алово» только выражает «готовые» ценности, заданность и неизменность которых определена представлением об идеальной сущности предметов.
Готовые представления — это не недоразумение или балласт словесного (и иного) искусства, основанного на платонизме, а необходимое его условие. Умственное созерцание взаимообусловлено готовыми представлениями и готовыми словами. Для того чтобы попасть в наднебесье, одическому поэту надо иметь определенную цель, стремиться духом во что-то определенное. Путеводителем служат готовые представления и слова.
Если реалист отталкивается от действительности, то поэт эпохи неоплатонизма исходит из слова, слова готового, и готового представления. Не действительность, не свое восприятие действительности важно при таком способе творчества, а восторжение, и единственное, что определенно в начальный его момент, это готовые слова и представления. В отличие от платоновского эйдоса «представление» поддается членению на составляющие это «представление» меньшие «представления».
Так, например, «идею о часах» можно расчленить на «представления» о их корпусе, маятнике, бое и т. д.' Кроме того, «представление» отличается от эйдоса тем, что оно может быть рационально описано, может также передаваться через чужой опыт, следовательно, ему можно обучать. Именно эти заложенные в «представлениях» свойства позволили создать такую большую и детализированную специальную литературу о правилах изображения мира в поэзии. Подразделяя «идеи» (представления) на «простые» или «термины», «первые, вторичные и третичные», Ломоносов различает их по мере удаленности от «термина»: «...первыми на- ~ Михайлов А. В. Поэтика барокко и завершение риторической эпохи // Михайлов А. В. Языки культуры. М., 1997. С. 116 — 117. а Ломоносов М.
В. Краткое руководство к красноречию. С. 100. Часта 111. Класа~чисти««си«я ода 198 зываем те, которые от терминов темы непосредственно происходят, вторичными, которые от первых, третичными, которые от вторичных идей рождаются».' Далее он учит «собиранию идей»: «...к первым идеям приискивать и приписывать вторичные, к вторичным, ежели надобно, третичные...». И приводит таблицу, где в качестве образца даются «первичные» и «вторичные идеи» к четырем «терминам»: «неусыпность, труд, препятства, преодоление». Например, «термин» «неусыпность» имеет в таблице 13 «первых идей», одна из них — «утро», следующие «вторичные идеи»: «возбуждение, скрытие звезд, заря, восхождение солнца, пение птиц».' При таком виденье «утра» как «готового представления» совершенно неважно, что не во всякое утро видны «скрытие звезд» и «заря».
Описывается не конкретное утро и даже не утро определенного времени года, а «утро» вообще, идеальное «утро». Перечисляются свойства понятия «утра» как такового, которые в отдельно взятом «утре» могут и не обнаруживаться. Точно так же предлагаются Ломоносовым «вторичные идеи» и к другим «первым идеям». Если мы обратимся к русской оде, то увидим, что положения Ломоносова в его теории красноречия 1744-1748 годов были не нормативной риторикой, а скорее описательной. По тому же принципу «представлений» и членения их на меньшие «представления» строились оды уже в 1730-е годы.
Так, изображение пространности России могло строиться на представлениях о протяженности ее границ от моря до моря, о семи морях, ее омывающих, о множестве стран, в нее включенных, о разнообразии населяющих ее народов. В категориях теории Ломоносова «представление» о пространности России есть «первая идея», «представления» же, доказывающие ее пространность (протяженность границ, множество стран, в нее входящих, и т.п.), — «вторичные идеи».
«Термином», или «простой идеей», которой подчинялось «представление» о пространности России, было могущество русского государства. «Термин» могущество входит в «сложенную идею», или тему од, — благополучие Российской державы. К таким «терминам» принадлежат также «тишина», «мудрое правления государя» и «Божий Промысл», оберегающий Россию. Каждый из этих ' Там же.
С. 110. 2 Там же. С. 113-114. 199 Глава 1. Тор»свстввнныв оди Ломоносова «терминов», подобно могуществу российского государства, имеет «первые, вторичные, третичные» и т. д. «идеи». Так, тишина (покой, мир) изображается через мирный труд селянина, или мирное движение по морю, или через уподобление русской жизни спокойному и благодатному течению Нила. Топосом такого выражения было сравнение государства с Нилом («Так Нил смиренно протекает, Брегов своих он не терзает <...> Златой дает Египту век»).' «Термин» «Божий Промысл» «первыми идеями» имеет «бедствие», «войну», «потоп» и изображается через показание бедствий России, например в канун нового царствования, и вмешательства Бога, спасающего Россию от разрушения. Все эти «термины» представляют собой самые устойчивые «общие места» торжественной оды, без которых она немыслима.
К таким же необходимым в оде «общим местам» принадлежит и «веселие народа». Однако оно, по-видимому, не является «термином», поскольку не имеет самостоятельного значения, а служит всякий раз доказательством одного или нескольких «представлений», например царящего в России покоя, или любви народа к мудрому правителю, или могущества державы, поскольку ликующий народ часто изображается многонациональным. Во всех случаях радость народа (или народов) служит доказательством указанной главной «сложенной идеи» од — благополучного состояния державы. «Термины» торжественных од, как видим, выражают основные ценности государственного благополучия. Их способность членится на следующие (младшие) представления («первые идеи») и на еще меньшие представления («вторичные идеи»), которые в сегодняшней терминологии можно обозначить мотивами, и еще на меньшие — «третичные идеи» (можно их называть формулами) — особым образом организует строение оды.
«Термины», выражающие основные государственные ценности, подчиненные выражению общего главного представления о благополучии Российской державы, в оде предстают некими смысловыми центрами, вокруг которых вращаются подчиненные им младшие «представления». Такое понимание строения оды соотносимо с описанием конструкции одической речи Ломоносова, предложенным Г. А. Гуковским: «Каждое существенное слово — тема должно обрасти 1 Ломоносов М. В. Полн.
собр. соч. Т. 8. С. 152. 'чаем» Ш. Квассипистпкчвская ода 200 целой сетью зависимых словесных тем».' Однако нельзя, кажется, согласиться с Г. А. Гуковским, что этим преследуются Ломоносовым прежде всего «построение правильного рисунка разветвленной фразы» и осуществление «приема „замкнутого" периода»,' скорее наоборот, «правильный рисунок разветвленной фразы» есть следствие художественного мышления Ломоносова.
Несколько равнозначных центров определяют композицию оды. Ода не имеет линейной композиции, которая восторжествовала в литературе с началом романтизма. В ней нет сюжета и линейного движения. Для современного читателя нелинейное построение текста так же трудно для восприятия, как полифонический принцип построения музыкального произведения для слушателя эпохи романтизма. Поэтому читательский опыт приводил к попыткам представить строение оды как борьбу двух противоположных тем (света и тьмы, огня и воды и т.
д.) и, таким образом, увидеть в оде сюжетное произведение.' Но сюжета в оде нет. В конце оды наше знание об изображаемом в ней предмете не больше, чем в начале. Одописец с самого начала, уже после приступа, заявляет основные свои «представления», а дальше по-разному их обыгрывает, не добавляя к ним никакого нового знания.
Более того, в отличие от лирического стихотворения, каким оно сложилось в эпоху романтизма, само чувство лирического поэта в оде не знает развития. Оно уже с самого начала оды находится на наивозможной высоте и преисполнено поэтическим восторгом. Единственное изменение, какое одическое чувство может испытывать, это временное снижение восторга или повышение его при потрясении от увиденной картины. Тогда как лирическое стихотворение есть движение чувства, и читатель заканчивает чтение стихотворения с другим душевным опытом, чем начинает. Повествуя о развитии чувства при восприятии события, лирическое стихотворение наделяет читателя опытом переживания.
В оде никакого опыта чувства и мысли читатель не получает. Но он причащается к опыту восторга, испытывает восхищение духа, душевно потрясается, заражается возвышенным виденьем события и убеждается в его благе. 1 Гуковский Г. А. Русская поазия ХЧП1 века. С. 45.
а Там же. а Сврман И. 3. Поэтический стиль Ломоносова. С. 117-128. 201 Глава 1. Торжесмвенкые оды Ломоносова Ода имеет не линейное, а центрическое, скорее даже круговое, строение. Неизменное присутствие на протяжении оды «терминов»-ценностей приводит к ее внешней неподвижности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
