Н.Ю. Алексеева - Русская Ода (1006455), страница 30
Текст из файла (страница 30)
Замечательно, что из желания похвалить Феофана Тредиаковский употребляет применительно к этой умеренной оде характеристики оды пиндарической и, говоря о ее «энтузиазме превысоком», сравнивает ее не только с Горацием, но и с Пиндаром, Буало и Малербом. Нетрудно представить себе реакцию стареющего Феофана, читающего эти по-мальчишески экзальтированные и не искусные с точки зрения традиционной риторики строки, в которых трижды повторяется новое в русском языке слово «энтузиазм», к которому Феофан относился весьма настороженно. «Этот пресловутый, как говорят, небесный порыв, который одни прозвали восторженностью ~ Живов В. М Церковнославянская литературная традиция в русской литературе ХЪ'П1 в.
и рецепция спора «древних» и «новых» // История культуры и поэтика. М., 1994. С. 65. В. М. Живов объясняет присутствие Горация в трактате о пнндарической оде Тредиаковского «сознательной установкой» авторов русского классицизма на «синтез противоречащих друг другу концепций» европейской культуры. Однако он, как и его предшественница Г. Ахингер, совершенно не учитывает русского контекста «Рассуждения». з Феофпн Прокопович. О поэтическом искусстве (Пеагте роет1са) / Пер.
Г А. Стратановского//Феофан Прокопович, Сочинения/Под ред. И. П. Еремина. М., Л., 196!. С. 442. з Тредиаковский В. К. Рассуждение об оде вообще // Тредиаковский В. Сочинения и переводы. Т. 2. С. 31. Глава 2. Пиндаричвскал ода и «Рассуждение о одв вообще«123 ((пгогеш), а другие энтузиазмом (епсЬпяаяпшп), без помощи наставников окажется, если верить Горацию, бесполезным».' Еше определеннее Феофан высказался в 1?20 году: «...суесловие есть, естьли не безумие, некиих стихотворцев, котории так плавания воднаго ненавидят, что и первых того изобретателей проклинают. Обычно господа онии вымыслы своя нарицают некиим восхищением, или восторгом, — да часто им в восторгах своих недоброе видится».' В данном случае не так важно, против кого были направлены эти слова Феофана (скорее всего, против иностранных поэтов), важнее, что в них явственно звучит оценка «безумия», «вымыслов» и «восторга», утверждаемых теперь Тредиаковским.
Отзвуком на школьную теорию оды, а не исключено, что даже на место из поэтики самого Феофана Прокоповича, можно считать замечание в начале «Рассуждения», в котором ода сопоставляется с эпической поэзией. На это сопоставление впервые обратила внимание Г. Ахингер и пришла к выводу, что оно определило «дальнейшую путаницу в понимании лирической и эпической поэзии» в России.' Однако Тредиаковский ~оворит не о сходстве оды с поэмой, а лишь о равном уровне в этих жанрах «благородства материи и высокости речей», то есть ода «не разнится» от эпической поэмы своим высоким стилем и высокими предметами (темами).
Это замечание могло быть вызвано противопоставлением эпической поэзии— оде и поэзии лирической в целом, проведенным в поэтике Феофана Прокоповича: «...бывают произведения более возвышенные, более важные (...> такова, например, поэзия героическая <...> другие же поэтические произведения уступают вышеупомянутым почти во всех отношениях. Таковы, например, оды, гимны, дифирамбы...»." «Рассуждение» Тредиаковского противоречит и другому месту поэтики Феофана. Говоря о лирической поэзии коротко и без особенного сочувствия, Феофан особенно низко оценивает дифирамб, вид «радостной оды, связанной строфами без с Феофан Прокопович.
О поэтическом искусстве. С. 345. с Феофан Прокопович. Слово похвальное о флоте российском ««г«Феофан Прокопович. Сочинения. С.100. э Ас)г!нявг С. Рег !гапках!лсЬе Апсе!! ап бег гпэявсЬеп !лсегаспгйг!с!Ь дел 18. ДаЬгЬппдегсэ ппсег Ьехопдегег Веп)сйа!сЬсппн бег Хе!сэсЬг!!сеп (1730— 1780). Вег!!п; Хйг!сЬ, 1970. 5. 29.
л Феофан Прокопович. О поэтическолс искусстве. С. 337. 124 Часть П. Становление русской классицистической оды всякого определенного порядка» и не утратившей связи с песнопениями, которые «воспевали неистовые вакханки без всякого порядка>.' В «Рассуждении» Тредиаковского, напротив, «дифирамбичество» приравнивается к пиндаризму,' и, таким образом, дифирамб оказывается самой высокой одой. Опираясь на Буало, Тредиаковский дает прямо противоположную Феофану оценку дифирамбу и неистовости.
Независимо от приведенных мест, предположительно содержащих полемику с Феофаном, «Рассуждение» в целом направлено против русской литературной традиции, крупнейшим представителем которой в 1734 году оставался Феофан Прокопович. Провозглашение пиндарической оды и связанных с нею ценностей («энтузиазма превысокого», «красного беспорядка» и «дифирамбичества продерзостного») опровергало и даже ниспровергало характерную для русской литературы умеренность, простоту и ясность стиля и духа.
Тот «порядок методичного и исправного связания сенса», которому учили в школах, не есть теперь, по Тредиаковскому, достоинство поэзии, напротив, именно от него следует «удаляться» «с великим старанием». Дерзновенности своего выступления Тредиаковский не мог не чувствовать. Возможно, этим объясняется такой пространный панегирик в адрес оды Феофана, безусловно отдающий лестью. В редакции 1752 года он был снят, что, по-видимому, свидетельствует о несовершенной искренности похвалы Тредиаковского оде Феофана в 1734 году. След знакомства Тредиаковского с творчеством Юнкера в «Рассуждении», кроме упоминания од немецкого поэта, нигде больше не обнаруживается.
Лишь замечание об объеме оды можно объяснить опытом малых иллюминационных од Юнкера. Действительно, утверждение Тредиаковского, что ода «насилу более двенадцати строф <...> содержать может», относится к самым загадочным из предписаний «Рассужде- ' Там же. С. 442. т В редакции 1734 г. Тредиаковский употребляет глагол «пиндаризовать», который вошел во французский язык (р1пдаг1зег) благодаря Ронсару (1 е ргепцег де Ггапсе 1'а! ршдапте). О дискредитации его в конце ХЧИ в. смс Живов В.М.
Церковнославянская литературная традиция в русской литературе ХЧ111 в. и рецепция спора «древних» и «новых». С. 80, примеч. 52. Его же вслед за Ронсаром использовал М, Опитц в «1)еигзсйе Роегегеу» (1624); Тредиаковский мог заимствовать его из немецкого, а не французского словаря. Глава 2. Пиядараяескал ода и «Рассуждение о оде вооба1ел 125 ния».' Ода «На взятие Намюра», которой Тредиаковский восхищается в трактате и на которую ориентируется, насчитывает 17 строф, его собственная ода «О сдаче города Гданьска»вЂ” 19. Предписывая оде в «Рассуждении» малый объем, Тредиаковский мог находиться под впечатлением или школьных одкантов, как правило небольших, или, скорее — юнкеровских малых петербургских од, из которых иллюминационные оды не превосходят 9 строф, а «Ода» 1732 года состоит из 10 строф.
Выступление Тредиаковского, по-видимому, отвечало распространившимся в Академии наук с приездом Юнкера новым поэтическим вкусам. На поддержку Академией одического манифеста Тредиаковского указывают перевод оды «О сдаче города Гданьска» на немецкий язык, выполненный Юнкером если не по поручению, то, конечно, с ведома академического начальства, и само роскошное издание оды вместе с «Рассуждением» (и параллельным немецким переводом), сопровожденное большой гравированной заставкой. В академической среде новый восторженный строй поэтических чувств был, повидимому, в моде.
Еще 1 июня 1733 года, то есть за год с небольшим до Гданьской оды и спустя полгода после «Оды приветственной», Тредиаковский в письме к Шумахеру описывает процесс сочинения тех стихов, «которых от него просили», то есть пиндарической оды. Это редкое для русской литературы описание состояния поэтического экстаза: «И вот сначала послышался голос очень тихий и прелестный, совершенно растрогавший мое сердце, и звуки гармонической лиры, на которой играли с изумительной грациею. Чудесное движение меня охватило так могущественно, что я пришел в восторг (с1не)е те зшз ггоцте еп ехйтле).
Тогда несмотря на исступление (та1яге 1а по1епле), которое чувствовал в себе под влиянием этой гармонической и небесной мелодии, мне не хотелось выдти из этого состояния, так как в нем я испытывал невообразимую негу и ни с чем несравненное удовольствие. Чем более пели, тем сильнее мои чувства предавались восторгу (р1цз тез зепз зе ргего1епг ап гаиктетепт) (...> Потеряв способность чувствовать все прелести мира, я только был чутким и привязанным к тихим ~ Указания на допустимый объем оды не было у Буало; Тредиаковский, рассуждая об объеме, мог ориентироваться на Готшеда, который в краткой сопроводительной заметке к «Оден бег РеогзсЬеп Севе1Ьспа((г ш Ге1рт18» (1728) говорит об объеме немецких од.
126 Часть и, Становление русской квассичистической оды звукам. Они были произносимы так явственно, что я не проронил из них ни одного слова».' Е. А. Погосян, анализируя в своей книге это письмо, заключает, что в нем Тредиаковский описывает переход от «восторга — риторической формулы», которой посвящена опущенная нами часть письма, где поэт «взбирается на Парнас», но не находит там Муз, к «восторгу как психическому состоянию творца-поэта».' Однако эта интерпретация вызывает сомнение. Риторическая формула не может быть противопоставлена психическому состоянию. Строго говоря, всякая риторическая формула выражает определенное состояние, мысль и чувство. Так и описанное состояние экстаза тоже принадлежит риторике и может рассматриваться как условное.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
