И.З. Серман - Русский классициз (1006452), страница 44
Текст из файла (страница 44)
В примечаниях ончасто подкрепляет правомерность употребления того или иногооборота ссылкой на «простую речь». Так, в сатире III выражение«с торгу всех позднее» объясняется таким образом: «то естьвыходит] часто так глаголы в простом разговоре оставляются,как, например: я лишь на двор, а он со двора долой; вместо:я лишь въехал на двор, а он съехал со двора. Впрочем, отсюдавидно, что Хрисипп торговый человек, посадский мужик, понеже с торгу всех позднее выходит».27Однако живая речь и разговорные интонации у Кантемиратолько в самой незначительной степени индивидуализированы.2G27Там же, стр.
173.Там же, стр. 101.183Разница ощутима только между речью положительных и отрицательных персонажей, а весь круг сатирических персонажейразговаривает примерно одинаковым слогом, различие в который вносится только характером страсти или увлечения данногоперсонажа. Большею же частью сатирические образы даютсяв авторском монологе, обращенном к кому-либо из его друзей,чем и мотивируется разговорная форма сатиры.Общеобязательная, отвлеченная система «характеров» или«страстей», т. е. рационалистическая классификация индивидов,облекается у него в живую оболочку повседневного быта и нравов современного русского общества.
Жизненный материал нехочет подчиняться абстрактно определенным страстям, и вместо«скупого» или «сплетника» в сатирах Кантемира возникаютобразы людей определенного социального и имущественного положения, связанных сложной сетью материальных, семейных ивсяких других отношений. Абстрактно-психологическое исследование характеров превращается в изображение конкретных социальных отношений, а нравственные уродства получают общественную и материальную мотивировку. Каждый персонаж Кантемировской сатиры — говорит ли он сам или о нем говорит автор, —становится центром особого эпизода, с зародышевым сюжетом иконфликтом. В сатиры Кантемира входит многое, что позднее,в эпоху более широкого развития поэзии русского классицизма,разошлось по различным жанрам.Синтезирование тематики в сатирах Кантемира оказалосьвозможным потому, что за основу своей сатирической манерыон принял некий стилевой прием, до него в русской сатире неизвестный.
Изложение событий, характеристика персонажа отавтора или монолог самого персонажа имеют обычно у Кантемира двойной смысл, двойное значение. Ханжа и лицемер Критон говорит в сатире I:Расколы и ереси науки суть дети;Больше врет, кому далось больше разумети;28Приходит в безбожие, кто над книгой тает.Каждое из этих утверждений Критона выражает его собственное убеждение, его взгляд на науку, на ее место в жизни общества и человека, его понимание ценности знаний и образованности вообще. Одновременно в этих утверждениях Критона выражено прямое и недвусмысленное отношение к нему автора сатиры. Точка зрения Критона на науку прямо противоположнасамым задушевным убеждениям сатирика.
Конечно же, «врать»,т. е. заблуждаться, ошибаться, неверно понимать, может толькочеловек, чуждый науке, знанию, лишенный какого-либо понимания принципов истинного, логического, разумного мышления,28184Там же, стр. 57.которое в сочетании с эмпирическим исследованием реальногомира вещей может создать правильное представление о миреи человеке, создать правильную модель мира в сфере идей. Кантемир от себя не вставляет ни одного слова прямого осуждения Критона. Он не называет его ни лицемером, ни ханжой, ниневеждой, ни обскурантом.
Самое сильное осуждение Критонасодержится в его же собственных словах, в его манере судитьо том, чего он не понимает и понять не может, в его привычкеотвергать и порочить недоступные ему завоевания человеческогоразума. Сатирик не оставляет героев сатир вне поля своеговнимания, он все время с ними. Каждое их слово, каждая мысль,каждая явная глупость или нелепость содержат в себе совершенно очевидную авторскую оценку, а в конечном счете и оценкуповедения характера персонажа в целом.Саморазоблачительные суждения персонажей сатир Кантемира строятся часто как своего рода ложные антитезы, ложныепотому, что правильному, бесспорному, нейтральному тезисув этих суждениях обычно противостоит ложный антитезис.Так, например, продолжая свое осуждение науки как развратительницы хороших старинных русских нравов, Критон говорит:Потеряли добрый ирав, забыли пить квасу.. .29Тезис здесь не совсем нейтрален и бесспорен, он гипотетичен, требует доказательств и может быть рассмотрен и подвергнут исследованию, которое подтвердит или опровергнет его.Но, с точки зрения сатирика, приводимое Критоном объяснениесовершенно опровергает его же тезис: употребление кваса илиотказ от него никак не могут служить доказательством добропорядочности или развращенности.
Для Критона же, убежденногосторонника сохранения внешней стороны допетровского укладажизни, отказ от кваса, «забвение» этого напитка есть признакполного развала истинно христианского, благочестивого порядкарусской жизни. Придавая такое серьезное, принципиальное значение этому, совершенно ничтожному, с точки зрения сатирика,обстоятельству, Критон обнаруживает свое мелкомыслие, ничтожность своих побуждений, скрытых под якобы серьезными тревогами общественного содержания.Автор всегда со своим героем; все, что говорит Критон, выражает отношение автора к нему, напоминает читателю о постоянном присутствии автора, о том, что персонажи сатир представлены ему уже в определенном освещении авторской мыслии авторского чувства.Ничего мало-мальски напоминающего подобное сочетание авторского отношения с изложением «позиций» персонажа русскаяТам же, стр.
58.185сатира XVII в. не знает. В «Повести о Ерше Ершовиче» сатирическое разоблачение строится на очеловечивании рыб in и, чтото же самое, на переносе в рыбье царство человеческих, в данном случае судебных, отношений. Форма обращения истца-лещак суду, допрос ответчика-ерша, сентенция судьи-осетра — все этосмешно не само по себе, поскольку вполне точно соответствуетпривычным формулам судебных записей, а тем, что переадресовано рыбам. Дополнительное комическое освещение событияв повести получают в тех случаях, когда в судебный ритуал вторгаются бытовые подробности, к суду не имеющие прямого касательства.
В первой редакции Ерш Ершович в свое оправданиеговорит: «И знают меня на Москве и в иных городех князи ибояря, дьяки и дворяня и подячия, попы и диаконы, гости игостиной сотни и посатцкия люди добрыя, и покупают меня,ерша, дорогою ценою и варят меня, ерша, в ухе с перцем дас шафраном.
И ставят меня, ерша, пред собою честно, и многия добрыя люди с похмеля оправливаютца».33В разных вариантах этой повести роль ерша видоизменяется,меняются и его истцы, но одно остается неизменным — самыйхарактер комизма, его по преимуществу пародийность, своеобразная «вторичность» по отношению к определенным устойчивымформам деловой или бытовой речи. Даже то, что могло бы напервый взгляд показаться свободной игрой комических сил,чистым юмором — слова ерша о себе: «Я ерш — доброй человек», — на самом деле представляет собой традиционную формулу показаний в суде.Комическое у Кантемира есть результат сознательно выраженного авторского отношения к персонажу, — отношения подчеркнутого, настойчивого, беспрерывного, выраженного одновременно этически и эстетически.Сумароков, строго судивший всех русских поэтов-силлабиков,в том числе и Кантемира,31 одобрял, однако, общую направленность его сатиры и ее способ изображения сатирических объектов:Преславного Депро прекрасная сатираПодвигла в Севере разумна КантемираПоследовать ему и страсти охуждать;Он знал, как о страстях разумно рассуждать..
,3230В. П. А д р и а н о в а - П е р е т ц . Очерки по истории русской сатирической литературы XVII века. Изд. АН СССР, М.—Л., 1937, стр. 148.31В примечании к своим стихам Сумароков писал о Кантемире: «Сочинял на русском языке сатиры, в которых он подражал духу Боалову:только, будучи чужестранным, не знал истинной красоты нашего языка...и хотя разумные его мысли и видны, но повсюду нечистым, неправильным, холодным и принужденным складом гораздо затмеваются» (А. П. Сум а р о к о в, Избранные произведения, изд.
«Советский писатель», Л., 1957(Библиотека поэта. Большая серия), стр. 127).32А. П. С у м а р о к о в . Избранные произведения, стр. 116.186«Разумность» Кантемира, его «разумные мысли» — это и естьто авторское отношение к предмету у Кантемира, которое Сумароков принимает и ценит, хотя и не признает его сатирыпоэзией в собственном смысле. О страстях у Кантемира рассуждают преимущественно его персонажи сами, часто очень «неразумные» с точки зрения Сумарокова. Следовательно, «разумность» в данном случае оказывается характеристикой стиля, а несодержания сатир Кантемира, как это могло показаться на первый взгляд.В сатирической литературе XVII в., в ее пародийных по своейнаправленности произведениях нет какой-либо социально-этической определенности точки зрения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
