И.З. Серман - Русский классициз (1006452), страница 38
Текст из файла (страница 38)
М. Бахтина о смехеВольтера к сатире русского классицизма: «Все положительноележит вне смеха и носит характер отвлеченной идеи»? пНа все эти вопросы у нас нет пока обоснованных ответов —каковы бы они ни были, — но без исследования проблем смехаи комического не может быть правильно понята эстетическаяприрода сатиры XVIII в., а следовательно, и ее историческоезначение.10М. Б а х т и н .
Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. Изд. «Худож. литература», М., 1965, стр. 75—76.11Там же, стр. 131.1602Сатира как особый вид литературного творчества неизвестна"Выла на Руси до XVII в., но юмор и комизм существовали, конечно, и в русской культуре более ранних веков и даже в некоторых случаях отразились в письменности. Среди других менееубедительных примеров Владимир Розов приводит следующиехарактерные образцы древнерусского юмора,12 видимо сохраненные летописной традицией.
Победив камских болгар, Добрыня, увидев пленников в сапогах, сказал Владимиру: «Вое онив сапогах. Не будут эти нам дань платить. Пойдем искать лапотников».1^ Другой пример юмора имеет более традиционнообрядовый" характер и относится к типу обычных перебранокперед сражениями: «В битве при Любече воеводы Святополкастали издеваться над новгородцами и хромотой их князя Ярослава: „Зачем вы, плотники, пришли с этим хромоногим?Заставим вас строить нам хоромы"».14 Эти юмористические пассажи «Повести временных лет» получили литературное значение, когда оказались включенными в письменный свод летописных известий. Сами же по себе они безусловно могутсчитаться прообразом исторического анекдота, жанра полубытового-полулитературного.Появление же в русской литературе произведений с явнойустановкой на сатирическое обличение или высмеивание былодлительным процессом, этапы которого очень скудно освещеныисточниками, хотя еще создатели русской филологической наукис особенным вниманием исследовали такие литературные произведения русского средневековья, в которых они обнаруживаликритический взгляд на действительность и защиту интересов«униженных и оскорбленных».
Объясняя значительную популярность «Моления Даниила Заточника» в древнерусской литературе, Ф. И. Буслаев писал: «Оно привлекало читателей своимюмором, своими сатирическими выходками.» И что особенно замечательно, эти выходки направлены уже против общественныхзлоупотреблений и против лиц, которым следовало бы бытьпередовыми в умственном и нравственном развитии древнейРуси, именно против бояр, княжеских тиунов, против злоупотреблений монастырских и т.
п. „Лучше мне видеть, — говоритЗаточник, — свою ногу в лапте, но в твоем, князь, дому, нежели в красном сапоге в боярском дворе; лучше мне тебе в де12См.: Владимир Р о з о в . Летопись Нестора как памятник древнерусского юмора. В кн.: Зборник лингвистичких и филолошких расправа А. Беличу13 о четр-десятигодишници иегова научног рада. Београд, 1937, стр. 403.«Сути все в сапозех. Сим дани нам не платити. Поидеве искатьлапотник».14«Что приидосте с хромцемь симь, а вы плотници суще? А приставим вы хором рубити наших».ИИ. 3.
Серман161рюге служить, нежели в багрянице в боярском дворе"».15И в полном соответствии с обличительным пафосом русскойлитературы и журналистики конца 1850-х годов, т. е. в полномсогласии со своим убеждением, что изучение древнерусскойлитературы может помочь понять современное «нравственноесостояние» народа, Буслаев заключает характеристику «Моления» следующим высказыванием принципиального значения:«Очень замечательно, что по преимуществу народным в древнейРуси сделалось такое произведение, которое как в своем содержании, так и в лице самого автора представляет печальныйразлад между идеалом и действительностью, между симпатичною личностью автора и жалкою его судьбою. Недовольстводействительностью, желание выйти из безотрадного положения,горькая насмешка над человеческим достоинством, никем непризнанным, смелый протест против бессмысленного оскорбления, наносимого нежнейшим, благороднейшим и самым возвышенным чувствам человека, каковы семейная любовь и благочестие,— вот основные темы жалоб Заточника».16 Автор«Моления Даниила Заточника» сопровождает свои мысли ирассуждения определенным подбором юмористических сентенций поговорочного типа.
О злых женах, например, он говорит:«Жена бо злообразиа подобно перечесу: сюда свербит; сюдаболит».17 По поводу ложной мудрости Заточник замечает: «Неедал бо есми от песка масла, а от козла млека, ни безумного,мудрости глаголюща»,18 а также: «Может ли разум глаголатисладко? Сука не может родити жеребяти; аще бы родила, комуна нем ездити».19Н. К. Гудзий присоединяется к буслаевской оценке «Моления»: «Представляя собой настойчивую и патетическую просьбук князю об освобождении от рабства и нищеты, „Моление"в то же время является злой сатирой на порядки, которыеотягчают жизнь человека и порождают социальную и моральную неправду...
Увлеченный пафосом обличительного сарказмаи склонный к юмору, он (Заточник, — И. С.) не щадит поройи самого себя, уподобляя себя бесплодной смоковнице и блудному сыну, а ум свой — почному ворону на развалинах; он непротестует даже против того, что князь может сравнить его солгущим псом».2015Ф. И. Б у с л а е в , Сочинения, т. 2, Изд. Академии наук, СПб., 1910,стр. 92—93.16Там же, стр. 93.17Н. Н.
З а р у б и н . Слово Даниила Заточника по редакциям XII иXIII вв. и их переделкам. Л., 1932, стр. 69.18Там же, стр. 72.19Там же.20Н. К. Г у д з и й . Моление Даниила Заточника. В кн.: История русской литературы, т. И, ч. 1. Изд. АН СССР, М.—Л., 1945, стр. 40.162В некоторых приговорках Заточника исследователи находятсходство со скоморошьими прибаутками.
Заточник играет словами вполне в духе «веселых людей» русского средневековья:«Кому Переславль, а мне гореславль; кому Боголюбове, а мнегоре лютое; кому Белоозеро, а мне чернее смолы; кому Лачеозеро, а мне много плача исполнено, зане часть моя не прорастев нем».21Д. С. Лихачев считает, что хотя автор «Слова Даниила Заточника» сам и не был скоморохом, но влияние скоморошьегостиля заметно в «Слове».22 Н. Н.
Воронин идет дальше и считает, что «автор „Слова" принадлежал к. . . кругу придворных,княжеских скоморохов, покусившихся на вхождение в большуюлитературу... Не исключено, что перечень мест злоключенийгероя „Слова" (Новгород и Новгородское Заволочье) был связан не просто с жизнью бродяги-скомороха, а с какими-то княжескими поручениями...».23Однако у нас нет уверенности, что применительно к домонгольскому периоду можно говорить о существовании на Русипрофессиональных носителей юмора и сатиры — скоморохов.Документальные свидетельства о скоморохах относятся к XV в.24Более ранние упоминания о них скорей всего являются переводными и, во всяком случае, не свидетельствуют о существовании профессиональных исполнителей сатирического репертуара.Поэтому скоморошеские выходки Заточника можно счесть и более поздними вставками.Но, не настаивая на существовании организованных носителей сатиры и смеха в Киевской Руси, все же можно говорить оборганически входивших в ее строй жизни явлениях,25 родственных тому, что М.
М. Бахтин называет «смеховой культуройнарода».Односторонний аскетизм, возобладавший в XIII в. в идеологической жизни порабощенной татаро-монголами страны, не могсовершенно уничтожить иного, противостоявшего ему теченияв духовной жизни. В незаслуженно забытой работе М. Д. При2122Н. Н. З а р у б и н . Слово Даниила Заточника..., стр. 61.Д. С. Л и х а ч е в . Социальные основы стиля «Моления» Даниила Заточника. Труды Отдела древнерусской литературы, т. X, М.—Л., 1954,стр. 117—119.23Н. Н. В о р о н и н . Даниил Заточник.
В кн.: Древнерусская литература и ее связи с новым временем. Исследования и материалы по древнерусской литературе. Изд. «Наука», М., 1967, стр. 73.24См.: В. И. П е т у х о в . Сведения о скоморохах в писцовых, переписных и таможенных книгах XVI—XVII вв. Труды Московского гос. историко-архивного института, т. 16, М., 1961, стр. 409—419. Самое раннее сведение о проживании скомороха, приводимое автором, относится к 1494 г.В селе Медне, принадлежавшем Троице-Сергиевому монастырю, в указанном году жил один скоморох — Иванко Иванов.25См.: А.
А. М о р о з о в . Скоморохи на Севере. Альманах «Север»,Архангельск, 1946, стр. 211—223.11*163селкова установлено со всей полнотой доказательности, чтовнутри официальной церковной идеологии существовало особоенаправление «веселой религии», утверждавшее «радость», «веселье» как основу истинно христианского духа жизни. 26Тема «веселья» является очень существенной в литературеXI в.; вокруг этой темы идет борьба, которая свидетельствуето существовании сильной струи светской, мирской культуры, сосвоей поэзией, вполне способной спорить со сторонниками оцерковливания всей духовной жизни народа.Характерный эпизод, в котором явственно ощущается ещене подавленная веками принудительного официального ригоризмаатмосфера непосредственно дохристианского веселья,приводит Фаминицын из «Жития Феодосия Печерского».
Феодосии пришел к великому князю Святославу Ярославовичу иувидел в палате княжеской «многих играющих перед ним, овыхгуслиные гласы испускающих, иных, органьныя писки гласящих, иных же мусикийские, и тако всех веселящихся, яко жеобычай есть пред князем». Феодосии сказал князю: «Так либудет на том свете?».
Князь приказал прекратить игру, и с техпор при Феодосии у князя не играли. 27Забелин пишет об этом эпизоде «Жития Феодосия»: «XI векжил еще полною силою народного творчества и мало сознавал,что вещая песня баяна есть бесовское угодие, есть идольскаяслужба. На это указывает даже и самое посещение князя Святослава преподобным иноком во время веселого песнотворства, которое было оставлено... лишь из особой любви к нему и продолжалось по обычаю в его отсутствии.
Живший в том же веке, послеФеодосия, митрополит Иоанн, муж хитрый книгам, и ученью,точно так же в своих наставлениях не мнит нарушать обычаямирского устава и запрещает только мнихам и иерейскому чинуприсутствовать лишь на таких пирах, где начиналось играние,плясание, гудение... Но то, что вначале предписывалось толькоиноческому и иерейскому чину, впоследствии стало обязательным и для всего мирского чина». 28«Веселая игра» оказывается одним из талантов популярнейшего эпического героя русских былин — Добрыни Никитича.