Диссертация (Влияние английской трагедии мести на готическую драматургию), страница 13

ДеФлорес сразу же уличает героиню в лицемерии, однако для зрителя поведениеБеатрисы по-прежнему остается вполне объяснимым.В этой сцене важно отметить традиционный для кровавой трагедии мотивотрубания конечностей, членовредительства, использования человеческихостанков. Истоки этого мотива, согласно работе В.Я.

Проппа «Историческиекорниволшебнойсказки»,уходятвобщеевропейскийфольклор93.Популярность этого сюжетного элемента в европейской литературе разныхэпох подтверждается многочисленными примерами. В елизаветинской драмемотив отрубленных конечностей входил в арсенал излюбленных сценическихприемов. Отрубленными руками, ушами и даже языком шокировали публику У.Шекспир («Titus Andronicus», 1594) и К. Марло в «Парижской резне» («TheMassacre at Paris», 1593). Также для ренессансных трагедий характерны сцены,в которых герой, имея в руках череп давно умершего человека, риторическиобщается с этими останками. Подобные сцены присутствуют в «Гамлете» и в«Трагедии мстителя» Т.

Мидлтона. В таких случаях – особенно это относится к«Трагедии мстителя» – череп можно рассматривать как символ тщетностинамерений (и вдвойне, если они сопряжены с отмщением) и, в конечном итоге,быстротечности человеческого бытия.По мнению Проппа, с одной стороны, такой прием может служить частьюразвязки сюжета. Так, отрубленный палец предоставляется одному изключевыхперсонажейвкачестведоказательствасовершенногоилиинсценированного убийства. В последнем случае жертва возвращается на сцену9293Тамарченко Н. Д., Тюпа В. И., Бройтман С.

Н. Теория литературы в двух томах. М., 2008. Т. 1. С. 313.Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М., 2000. С. 71.61для разоблачения злодея. С другой стороны, этот типичный для фольклораприем привязан к мотиву, связанному с разбойниками, которые из-за кольца небрезгуют отрезать своей жертве палец.В контексте произведения Мидлтона и Роули наблюдается смешиваниеэтих двух вариантов: злодей совершает убийство, отрубает палец ради кольца ипредоставляет его в качестве доказательства выполнения своей кровавойработы. В дальнейшем же не сам Алонсо, но его призрак появится на сцене какпредвестник разоблачения злодеев.Кроме того, отрубание пальца вместе с кольцом символизируетустановление преступного союза, осуществление извращенной помолвкимежду Беатрисой и Де Флоресом.

Кольцо, являясь символом брачного союза, врезультате вероломного преступления попадает в руки злодея, что приводит кочередной подмене в сюжете пьесы: убийца Де Флорес подменяет собой образжениха.На примере вышеописанной сцены как нельзя лучше раскрываетсяистинная сущность Беатрисы. Будучи рабой прихотей и желаний, она не всостоянии отвечать за свои поступки, а тем более раскаиваться в них, а потомуей гораздо проще не замечать тот вред, который она причиняет (она радуетсясловам о гибели жениха, но ужасается их подтверждению).Мидлтон и Роули не случайно дают своей героине имя БеатрисаДжоанна.

Двойное имя указывает на несоответствие ангельской внешности ибезнравственнойсущностигероини.НедаромвлюбленныйАльсемерообращается к ней по ее второму имени. Этим авторы подчеркивают, что геройвидит и хочет видеть в своей возлюбленной только одну сторону, а вторую,обращенную к Де Флоресу, игнорирует.В героине уживаются два существа – легкомысленная и своевольнаяаристократка и жестокая, расчетливая злодейка. Свидетельством этому опятьже служит сцена с отрезанным пальцем, в которой одна из сторон сущностигероини не осознает истинных желаний другой ее сущности. Так, исподволь, впьесу вводится тема безумия, которая играет важную роль во второстепенной62сюжетной линии.Ключом к пониманию образа главной героини и двойственности еехарактера может быть аллюзивная природа ее имен. Так, существует двавозможных толкования имени «Беатриса».

С одной стороны, имя «Беатриса»(лат. Viatrix) может считаться женской формой латинского мужского имениВиатор (лат. Viator – «путешественник»). Возможно, такое имя имеет смыслрассматривать в контексте отсылки к поэме Данте Алигьери «Божественнаякомедия» («La Commedia», 1321), в первой части которой главный геройпутешествует по кругам ада, спускаясь все глубже в его пучину.

Героиня«Оборотня» проходит похожий путь, в котором ее порочные желаниянеотвратимо несут ее в бездну грехопадения.С другой стороны, имя «Беатриса» (лат. beatrix, ж.р. от beatricem – onewho makes happy) может быть истолковано как «та, кто несет счастье». В этомслучае следует предполагать, что либо авторы преднамеренно вводят зрителя взаблуждение, либо по их замыслу сама героиня превратно истолковываетсобственное имя. Последнюю часть тезиса можно объяснить тем, что героиняищет наслаждения и удовольствия лишь для себя (считая это высшимсчастьем), забывая о том, что ее поступки не приносят счастья дляокружающих.Второе имя героини, Джоанна, являясь женской формой имени «Иоанн»,может иметь связь с библейским образом Иоанна Предтечи, олицетворяющиммотив жертвенности. Вероятно, что вторым именем авторы предполагалиусилить уже присутствующий мотив обмана ожиданий, во второй раз введязрителя в заблуждение. В дальнейшем становится очевидным, что никакойжертвенности в поведении героини нет.

В целом, двойственность именигероини создает в контексте пьесы мысль о греховности и двуличностиженской природы.С Беатрисой-Джоанной в пьесе связано проявление мотива двойничества.В данном случае этот мотив обретает форму оборотничества, «гдезлонамеренный двойник героя фабульно появляется из него самого – персонаж63делится на два существа, попеременно принимая облик то одного, тодругого».94Более того, оборотничествоБеатрисыявляетсяодним изглавнейших предвестников всех кровавых событий в пьесе.

В работе одвойничестве С.З. Агранович и И.В. Саморуковой есть утверждение,справедливое и для кровавой трагедии мести: «Все сюжеты, где фигурируютдвойники, связаны с темой смерти. Двойник ставит под сомнение автономностьличности. Растворение же человека в мире равноценно его смерти»95. Такимобразом, поступки и порочные желания Беатрисы становятся причиной гибелидругих людей, а неопределенность и двойственность ее характера окажутсяпричинами ее собственного падения.Так, вначале Беатриса противится требованию Де Флореса, однако слуганастаивает на своем, убеждая Беатрису в том, что отныне они равны в своембесчестье.

Де Флорес озвучивает мысль об амбивалентности образа Беатрисы(«ты девственная телом, в душе распутница») и героиня вынуждена заплатитьжестокую цену за свое преступленье, отдав себя ему.Убийство Алонсо имеет важнейшее значение для понимания логикидальнейшего развития событий.

Своим поступком Беатриса ставит себя наодну ступень с Де Флоресом. Героиня лишается ореола невинности, который досих пор служил ей неосязаемым барьером. Отныне они становятсяпреступными сообщниками, вынужденными скрываться, лгать и притворятьсявместе, так как разоблачение или гибель одного из них обязательно станетконцом и для второго. Именно этот момент является переломным в сознанииБеатрисы, она избавляется от присущей ей раньше наивности и беззаботности,понимает весь ужас своего нынешнего положения:Vengeance begins;Murder, I see, is followed by more sins.Was my creation in the womb so curs'dIt must engender with a viper first?»9495Заломкина Г.

В. Готический миф: монография. Самара, 2010. С. 49.Там же. С. 50.64[«The Changeling». III, VI].(Вот - мщенье.Так преступленье тянет преступленье.Что это за проклятье надо мной?Ведь я же не покрыта чешуей!) 96Другими словами, в пьесе Мидлтона и Роули эта сцена имеет центральноезначение. Упоминание змеи здесь неслучайно: отчетливо прослеживаетсяаллюзия на библейские образы Евы и Змея-искусителя. Эти слова Беатрисы вочередной раз подчеркивают раздвоенность ее сущности. Героиня ощущаетнеотвратимость расплаты, но не может осознать, что ее собственные грехипривели к этому. В ее поведении авторы соединяют совращаемого исовратителя, указывая на то, что, она сама виновна в своих несчастьях. Такимобразом, Мидлтон и Роули еще больше акцентируют внимание читателя нагрехопадении героини.В последующих двух действиях струна драматического напряжения неослабевает.

Избрав путь коварства и лицемерия и, сполна «выплатив долг» ДеФлоресу,Беатрисапродолжает«охоту»наАльсемеро.Подобношекспировскому Макбету, Беатриса вступает на кровавый путь, где за однимпреступлением неизбежно следует второе. Де Флорес лишь ускоряетнеизбежный процесс грехопадения героини. Он подталкивает Беатрису кубийству служанки, которая «подменяла» героиню в ее первую брачную ночь сАльсемеро.Беатриса соглашается устроить в доме пожар и избавиться от опаснойсвидетельницы.Естественно,ДеФлорессготовностьювызываетсяосуществить новое злодеяние.