Диссертация (Влияние английской трагедии мести на готическую драматургию), страница 54

В моем понимании, этот персонаж непохож на Зангу, тем не менее, этот вопрос я оставляю на суд читателя. В то жевремя, я могу смело и без доли тщеславия заявить, что образ Мотлидействительно является новым для сцены. Во всех пьесах, где есть образ шута,тот всегда оказывается остроумным мошенником, изворотливым в словесныхперепалках, щедрым на выдумки и забавы, полным чудачеств. В свою очередь,мой шут (однако, буду честен, я не ставил себе целью создать его именнотаким) оказался вялым, бестолковым, словом, ничем не выдающимсяперсонажем.

К такому выводу в процессе постановок, к своему огорчению,пришел мистер Баннистер.Я признаю, анахронизмом является тот факт, что на службе у Осмондасостоят негры. Тем не менее, ввиду бурных оваций, которые постоянно получалмистер Доутон (а образ Хасана ему удавался чрезвычайно удачно), я склоненсчитать,чтопубликанебыласлишкомсильнооскорбленаэтойнекорректностью. Что касается моего мнения, то я ни в коем случае нераскаиваюсь в том, что ввел в пьесу африканцев.

Я полагал, что их появлениепридаст пьесе приятное разнообразие персонажей и нарядов. Если бы я мог125достичь подобного эффекта, окрасив мою героиню в синий цвет, я поступил бытак.Необходимо сказать несколько слов в защиту монаха, вернее обосноватьто, по какой причине ему пришлось наиболее непочтительным образомоставить в подземных пещерах Анжелу одну на произвол судьбы. В данномслучае, я могу ссылаться лишь на необходимость положения, так как остатьсяна сцене он никак не мог, то есть в любом случае монах должен был удалиться.На мой взгляд, я убрал монаха со сцены самым лучшим способом из тех,которые мне были мне доступны и, заботясь об удовольствии публики, яискренне считаю, что этот способ действительно был наилучшим.

Принимаяво внимание то, что побег монаха не был замечен Осмондом, и немногопофантазировав, пытливый ум скоро придет к довольно замысловатойситуации. Можно предположить, что, попав в темницу Реджинальда, сбившисьс пути, он таким же образом мог заблудиться и еще раз. Или, что он спрятался ипереждал, пока граф не пройдет мимо него.

Или, что он свалился в пропасть исломал себе шею. Или с ним могло приключиться все, что Вы только сможетевообразить. Дальнейшую судьбу монаха я целиком оставляю фантазиичитателя.Против появления в пьесе призраков было высказано много возражений,но одно из них я считаю весьма любопытным – «привидению не следовалопредставать перед зрителем, поскольку уже никто не верит в призраков!» Намой взгляд, это как раз та самая причина, по которой приведение может бытьпредставлено на суд публики без какой-либо опасности. В наше время уже несуществует страха роста влияния суеверий или укрепления предрассудков умалодушных членов общества.

Признаюсь, я не вижу ни единой причины,почему призракам нельзя появляться в трагедиях так же часто, как феям,порхающим в пантомимах, или, как скачущим языческим богам и богиням вбольшом балете.До сих пор ни одного персонажа так дурно не воспринимали до егопоявления перед широкой публикой, как это было с Эвелиной. Все друзья, кому126я читал мою драму, антрепренеры, кому я представлял пьесу, актеры, которыедолжны были в ней играть – все в один голос критиковали моего призрака ипредлагали ограничить показ моего привидения лишь зеленой комнатой.Однако, опасаясь, что без нее мой провал будет таким же, как у «Греческойдочери», я настоял на том, чтобы призрак Эвелины остался.

Время наградиломое упорство – призрак был в такой же степени хорошо принят на сцене, вкакой был жестко подвергнут критике до постановки. Каждый вечер моепривидение продолжало заслуживать овации, и я чувствовал себя глубокообязанным как моей Эвелине, так и людям, которые воплощали ее образ насцене.Но, хоть я и осознаю, что моя пьеса не лишена недостатков, все же нестану задевать собственные чувства или оскорблять суждение общественности,которая весьма благосклонно отнеслась к постановке, говоря, что думаю, мояпьеса очень плоха. Если бы таково было мое мнение о ней, то вместопостановки на сцене или ее публикации, мне следовало сразу же броситьрукопись в огонь или в Темзу. Однако до сих пор, несмотря наошеломительный успех пьесы на сцене, меня не покидают сомненияотносительно того, как ее принимают в кулуарах.Если же говорить об актерской работе персонально, то я, не желаяумалять заслугвсехостальных исполнителей ролей(которым оченьпризнателен за проявленное мастерство и чувствую себя у них в долгу), считаюнужным отдельно поблагодарить госпожу Джордан.

Ее игра и вживание в образпревзошли все мои самые радужные ожидания, в ее руках моя героиняполучила особую актуальность, что тоже полностью является следствиемталанта актрисы.Мэтью Грегори Льюис..