Диссертация (Лингвистическое и палеографическое исследование древнерусской рукописи Милятино евангелие (РНБ, F.п.I.7)), страница 3

Закшевский приходит к выводу, не совместимому с тем, к которому пришла Е. В.Уханова при предварительном обзоре. Состояние еров в памятнике для Е. Закшевского не стало препятствием для датировки МЕ позднее середины XII в.Данное противоречие делает необходимым дополнительное обследование и анализ состояния редуцированных в МЕ, чему посвящена отдельная глава настоящего исследования.Из работ, специально посвящѐнных анализу языковых данных МЕ, можнотакже отметить статью об употреблении буквы  в рукописи (Antoskiv 2011). Вработе отмечается отсутствие в МЕ примеров независимого от частных условийсмешения на письме  и .Таким образом, исследователи, апеллирующие к языковым данным МЕ,предполагают создание памятника ранее середины XII в., хотя и считают датировку концом XI в., предложенную В.

Л. Яниным, слишком ранней. При этом иБ. И. Осипов, и Е. В. Уханова не возражают против отождествления одноимѐнныхписцов миней конца XI в. и МЕ: проанализированные ими данные языка обоихДомок не препятствуют такому сближению. Соответственно, данная группаисследований поддерживает и идею В. Л. Янина о принадлежности МЕ кругурукописей, созданных в Лазаревском скриптории.В другой линии исследований, сосредоточенной на данных приписки крукописи, представлено в основном критическое отношение к ранней датировке12МЕ, предложенной В. Л.

Яниным. Парадоксальным образом критики Янинаобошли вниманием его замечание о необходимости проверки его гипотезынаоснове языковых данных МЕ. По-видимому, авторам, участвовавшим в полемике,были неизвестны статьи Б. И. Осипова (Осипов 1986а, Осипов 1986б). Ихаргументы не опираются на лингвистические показания потенциального кругарукописей Лазаревского скриптория, а полемика получилась достаточно сложнойи эмоциональной.Гипотеза Янина существенно перерабатывается в работах Л. В. Столяровой(Столярова 1994, Столярова 1998, Столярова 2000, Столярова 2010). Факт совпадения имѐн писца новгородских миней и МЕ, а также то обстоятельство, что,согласно приписке, Домка МЕ пел   , т.

е., видимо, был связан сЛазаревским скрипторием, не позволяют Л. В. Столяровой полностью отказатьсяот доводов В. Л. Янина. Однако при этом предпринятый ею сопоставительныйкодикологический и палеографический анализ миней на сентябрь, октябрь и МЕ«не даѐт никаких оснований для подтверждения предположения Янина о тождестве почерков двух писцов, назвавшихся в своих записях одним именем —―Дъмъка‖» (Столярова 1994: 16). Чтобы разрешить это противоречие, Л. В.Столярова предлагает считать, что «писца Евангелия конца XII — начала XIII вв.звали как-то иначе и что он только переписал из протографа вместе с основнымтекстом выходную запись, содержащую имя Домки — писца рукописи и еѐ заказчика Миляты Лукинича» (Столярова 1994: 19–20).

В рамках этой концепциисохраняется датировка МЕ концом XII в., но при этом не делается никакихкомментариев по поводу языка рукописи. Отправной точкой для выводов является предпринятое кодикологическое исследование.С более резкой критикой гипотезы В. Л. Янина выступили Л. В. Мошкова иА. А. Турилов, назвав еѐ не обоснованной надѐжно, а потому «не самой удачной»(Мошкова, Турилов 2003: 36).

Тот же факт, который Л. В. Столяровой казалсясамой удачной составляющей гипотезы В. Л. Янина — совпадение имѐн писцов, уданных авторов вызвал эмоциональное удивление: «‖Мало ли в Бразилии13Педров!‖» (Мошкова, Турилов 2003: 37). В связи с этим и вывод Столяровой окопировании приписки писцом МЕ Л. В. Мошковой и А. А. Турилову представляется недостоверным: «Содержание записи не даѐт оснований полагать, что онапредставляла хоть какой-то интерес для копииста — в ней отсутствует как авторитет древности (нет года), так и авторитет происхождения» (Мошкова,Турилов 2003: 36).

Попытка разрешить сомнение по поводу того, какой интересмогла представлять подобная надпись для копииста, была предпринята А. А.Гиппиусом (Гиппиус 2007: 41–43).Собственные выводы Л. В. Столяровой, основанные на предпринятом еюсопоставительном анализе, вызвали возражения со стороны Е. В. Ухановой.Сопоставление размеров рукописей миней и МЕ в рамках кодикологическогоанализа не является, по мнению Е. В.

Ухановой, удачной идеей, а палеографический анализ Л. В. Столяровой не всегда корректен. Например, различный модульписьма, свойственный Домке миней и Домке евангелия, не может препятствоватьотождествлению почерков, так как «указанное Л. В. Столяровой отличие в модулеписьма в Милятином Евангелии и Минеях естественно: в напрестольном Евангелии писец должен был использовать более крупный дукт письма, но он не могувеличить все начертания одинаково пропорционально» (Уханова 2009: 216–221).Палеографический анализ самой Ухановой показал, что «почерки всех рассматриваемых кодексов производят одинаковое впечатление, начертания букв близкидаже в своей вариативности.

Многие характерные начертания МилятинаЕвангелия совпадают с начертаниями Домки в Минеях 1095–1096 гг.»(Уханова 2009: 221). Данный вывод представляется более объективным, поскольку совпадает с аналогичными наблюдениями Б. И. Осипова: «Сличение начертаний конкретных букв показывает, что при всей неустойчивости почерка как вминеях 1095–1096 гг., так и в Милятином евангелии (той его части, котораянаписана Домкой) имеются некоторые чѐтко прослеживаемые общие особенности» (Осипов 1986а: 147).14Общим итогом перечисленных исследований можно считать признание МЕрукописью XII в. Нет единого мнения о более точной дате создания рукописи,однако датировка началом XIII в., предложенная И.

И. Срезневским, по результатам работ В. Л. Янина, Б. И. Осипова, Л. В. Столяровой, А. А. Гиппиуса, Е. В.Ухановой может считаться устаревшей.0.2. Датировка МЕ в работах, использующих его материалОписанная эволюция представлений о времени создания МЕ почти неотразилась в работах по исторической русистике, использующих примеры изпамятника в качестве иллюстраций для тех или иных языковых процессов. Такаяситуация возникла, по-видимому, в связи с тем, что цитируемый материалМЕ почти во всех случаях заимствуется из пособия А. И.

Соболевского(Соболевский 1907), в котором безоговорочно принята датировка И. И. Срезневского и МЕ выступает как рукопись 1215 г. Всего А. И. Соболевский приводитоколо двух десятков примеров из рукописи, значительная часть которых иллюстрирует процессы именного склонения (см. подробнее — 2.2.6., 4.1., 4.4.4.).

Приэтом все словоформы из МЕ (как рукописи XIII в.) рассматриваются А. И. Соболевским вместе с цитатами из других памятников XIII–XIV вв., и под влияниемэтого создаѐтся обманчивое впечатление, что датировка 1215 г. столь же надѐжна,что и у других поздних рукописей, цитаты из которых представлены в подборкеА. И. Соболевского. Этот эффект усиливается в тех случаях, когда пример из МЕявляется древнейшим в подборке (напр., с. 182, с.

236). Дата 1215 г. в такихслучаях препятствует возможности рассматривать соответствующий процесс какболее ранний в языке.В итоге МЕ вслед за «Лекциями» А. И. Соболевского как рукопись 1215 г.(чаще всего — без уточнений того, что это условная датировка) фигурирует вследующих работах: Васильев 1909, Дурново 2000 (1924), Карский 1979 (1928),Кузнецов 1953, Соколова 1962, Борковский, Кузнецов 1963, Еселевич 1964а,15Шепелева 1972,Марков 19743,Колесов 1980,Горшкова,Хабургаев 1981,Иванов 1982, Хабургаев 1990, Шульга 2003, Колесов 2009. Такая консервативность удивительна — ведь с конца 60-х гг., начиная с работ Л.

П. Жуковской, вкачестве основной указывается датировка концом XII в. (ок. 1188 г., см. 0.1.).Исключением из описанной закономерности являются тома «Историческойграмматики древнерусского языка», где МЕ датируется концом XII в. Данные МЕиспользуются в I, III и IV тт. грамматики (Иорданиди, Крысько 2000,Кузнецов 2005, Жолобов 2006). Также в издании [Евангелие 1998] рукописьдатируется концом XII — началом XIII вв.Гипотеза В.

Л. Янина и еѐ рецепция и переработка в научной литературе,посвящѐнной вопросам датировки МЕ, вообще не получила отражения в работахпо истории русского языка, специально не посвящѐнных данному памятнику.Сложилась ситуация, когда материал рукописи, которая согласно исследованиямпоследних десятилетий уверенно относится к первой половине XII в., в силутрадиции используется в основной массе лингвистических работ для иллюстрации языка более позднего периода4. Подобная асимметрия ещѐ раз подтверждаетнеобходимость систематичного описания языковых особенностей МЕ, пересмотрязыкового материала рукописи, введѐнного ранее в научный оборот, а также егопополнение.0.3. Цель и задачи исследованияЦ е ль ю данного исследования является комплексное рассмотрение языка иписьма МЕ, ориентированное, с одной стороны, на уточнение датировки рукописи, а с другой стороны, на введение в научный оборот и интерпретацию языковыхфактов рукописи, значимых для реконструкции истории древнерусского языкадревнейшего периода.3В статье В.

М. Маркова (Марков 1983), использующей материал МЕ, о датировке памятника по какой-то причиневообще не сказано.4При этом можно добавить, что в ряде работ допускаются разного рода ошибки и неточности в цитированииматериала МЕ (напр., Шепелева 1972: 8, Вонтрубска 1977, Колесов 1978: 28, Иванов 1982: 91 и особенноЗакшевский: 1986).16При этом для достижения указанной цели решаются следующие з а д а ч и :1) дать палеографическое описание рукописи в целом и всех почерков,представленных в ней;2) выявить последовательные графико-орфографические приѐмы основныхписцов МЕ на фоне аналогичных систем древнейших древнерусских памятниковписьменности;3) по возможности определить уровень квалификации писцов МЕ, принципы их взаимодействия в процессе работы над созданием рукописи;4) оценить состояние редуцированных гласных в МЕ;5) определить, какие инновации в области грамматики свойственны языкупамятника, и сопоставить МЕ по этому параметру с другими рукописями XI–XII вв.0.4.