Диссертация (Кант трансцендентальное обоснование принципов права), страница 3

(Rawls1980, 1989) Согласно Ролзу, идея автономии представляет собой, по сути, требование,чтобы определяющие принципы наших поступков не зависели от случайныхобстоятельств или личных пристрастий, а были продиктованы самой нашей природойсвободных и рациональных существ. «Но занавес неведения лишает человека,1011Ibid. S. 120.Ibid. S. 119.9находящегося в исходном положении, знания, которое позволяет ему выбратьгетерономные принципы». 12 Тем самым, «занавес неведенья» - теоретическаяконкретизациякантовскоймысленнойпроцедурыуниверсализациимаксим.Принимаемые в результате принципы справедливости являются одновременнокатегорическимиимперативами-ведь«в обоснованииэтих…принциповсправедливости отсутствует предположение, что у сторон имеются определенныецели».

13 Они, таким образом, требуют безусловного выполнения.Таким образом, «нравственный закон» Канта представляет собой, согласноРолзу, не высшую моральную ценность, которой необходимо слепо подчиняться, аформальную процедуру, используемую практическим разумом для конструированияконкретной системы ценностей, или набора категорических императивов. Такуюфилософию Ролз позже назвал «моральным конструктивизмом» и противопоставил егоморальному интуиционизму, исходящему из объективного существования независимойсистемы ценностей. 14 Моральный интуиционизм отвергается им на том основании, чтоидея независимого порядка нормативных фактов не согласуется с автономией воли.ОднакоРолзотказываетсяоткантовскихметафизическихоснованийпрактической философии, заменяя их набором антропологических допущений.

Но врезультате кантовская идея автономии как бы повисает у него в воздухе: остается не доконца ясным, почему следует придавать этой идее практическое значение ивыстраивать абстракцию «изначального положения», исходя именно из нее. Врезультате, как полагает, например, Хёффе, Ролзу не удается «выйти за пределы точкизрения всеобщих интересов в коллективном смысле. Ролз не преодолеваетутилитаризм».

15 Тем самым, априорное и, возможно, даже трансцендентальноеобоснование этики и права, остается актуальной проблемой, по крайней мере, для техмыслителей, которые, подобно Канту и по сходным соображениям, стремятсяотмежеваться от утилитаризма.Имеется и другая причина, делающая актуальной кантовскую практическуюфилософию в широком смысле. На современном языке можно сказать, что кантовскаяаналитика понятий – это построение теоретической модели, которая, как таковая,представляет собой лишь некую произвольную аксиоматическую систему.

Но как быРолз Дж. Теория справедливости. Новосибирск, изд-во НГУ, 1995. С. 224.Там же. С. 225.14Rawls J. Political Liberalism. New York: Columbia University Press. 1993. p. 99.15Höffe O. Categorical Principles of Law. (trans. by M. Migotti) The Pennsylvania State University Press. 2002.p. 225.

Сходные замечания по поводу современных либеральных теорий справедливости в целом и ихотношений к метафизики см. Flickschuh K. Kant and Modern Political Philosophy. – Cambridge UniversityPress, 2000. pp. 6ff, 31ff.121310безупречна не была модель логически, это ничего не говорит о том, описывает ли онанечто в мире. Кант исходил из того, что необходимо некоторое суждение, соотносящеемодель с миром, т.е. показывающее, что ее пропозиции действительно и снеобходимостьюсовпадаютсзакономерностямимираявлений.Посколькутеоретические конструкции и чувственные данные, по Канту, не имеют ничего общего,происходя из двух разных источников (рассудка и чувственности), ему понадобилосьдоказывать существование синтетических суждений априори, чтобы сделать такойпереход возможным. Доказательство состояло в том, что такие суждения возможны,поскольку закономерности мира явлений сами по себе имеют место лишь благодарятому, что явления, коль скоро они вообще даны, подчинены правилам синтеза (т.е.собственнорассудочнымкатегориям).Этиправилатождественныправиламрассудочного мышления вообще, а значит, правилам, посредством которых мыформулируем законы математики, физики и, в конечном счете, любые теории,претендующие на «аподиктическую достоверность».

Тем самым обосновывается,говорясовременнымязыком,возможностьформальногоописанияпроцессовокружающего мира. Но позитивисты ХХ века, включая Гемпеля, Поппера и других,придумали, как решить эту проблему, не прибегая к синтетическим суждениямаприори. Для них нет никакой необходимой модели описания мира. Модель«описывает» нечто в мире не в том смысле, что совпадает с единственным возможнымспособом его познавать, а лишь постольку, поскольку позволяет делать относительноэтого мира предсказания той или иной степени точности.

Соответственно, мир можетбыть «описан» потенциально бесконечным количеством моделей, которые, однако,могут быть ранжированы в зависимости от их прогностической способности, а так жеразделены по признаку того, позволяют ли они делать однозначные предсказания(например,вслучаеПоппера,моделиделятсянафальсифицируемыеинефальсифицируемые). Таким образом, потребность в трансцендентализме и всинтетических суждениях априори преодолевается, в широком смысле, за счетпрагматизма.Независимо от того, насколько удачным было это «преодоление» в философиинауки, в случае этики, права и прочих нормативных дисциплин его перспективысомнительны. Поставить нравственные нормы в зависимость от прагматическогоконтекста означало бы, выражаясь языком Канта, свести их к гипотетическимимперативам, а значит, устранить из теории собственно нравственную составляющую.Действительно, поиск и обоснование безусловных и общезначимых нормативныхпринципов – одна из важнейших задач, стоящих перед специалистами по этике,11политической философии и «теории справедливости».

Поэтому в этой области задачатрансцендентального обоснования (которую, разумеется, требуется уточнить иконкретизировать в рамках современного понятийного аппарата) вполне можетсохранять актуальность.Методологическая основа исследованияТеоретическую и методологическую основу исследования составляют какобщенаучные методы исследования, так и специальные методы, выработанныеисследователямидляанализакантовскихтекстов.Кобщенаучнымметодамисследования, примененным при написании диссертации, относятся дедукция, критикаисточников, герменевтика и мысленный эксперимент. К специальным методамотносятсякритикаисточниковнаосновепревалирующейконцептуализациикантовского корпуса текстов (во-первых, при анализе сочинений «критического»периода ссылки на «критические» произведения имеют большую доказательную силу,чем ссылки на «докритические», и наоборот; во-вторых, ссылки на опубликованныепри жизни Канта работы имеют большую доказательную силу, чем ссылки налекционный материал, черновики и письма, за исключением случая, оговоренного впервом пункте) и лингвистический анализ высказываний с учетом особенностейкантовского языка.Основные результаты исследования и тезисы, выносимые на защиту1) Кантовское учение о праве – это учение о нравственно возможном, тогдакак этика – это учение о нравственно необходимом.

«Совокупность всего, чтонравственно возможно» - реальная дефиниция права, позволяющая объяснитьособенности кантовского учения о праве по сравнению с этикой, понять, какоеместо право занимает в системе практической философии, и найтитрансцендентальные основания права.2) Право и этика основываются на одной и той же трансцендентальной идеесвободы. Однако право, в отличие от этики, логически следует из «негативногопонятия свободы», не включающего принцип автономии. Кантовская «внешняясвобода» точно описывается именно этим негативным понятием.3) Высший правовой закон не выводится из категорического императива ине является одной из его формулировок. Категорический императив – этовсеобщая формула нравственно необходимого и делит поступки в зависимостиот их максим на нравственно необходимые (предписанные) и нравственно12случайные (порицаемые). Высший правовой закон – это всеобщая формуланравственно возможного, и он без остатка делит все поступки как таковые(независимо от их максим) на нравственно возможные (дозволенные) инравственно невозможные (запрещенные).4) Всеобщий принцип права не нуждается в отдельной трансцендентальнойдедукции, поскольку наличие чего-либо нравственно необходимогопредполагает, что познаваемо и нравственно возможное.

Таким образом,доказательство значимости категорического императива было вместе с тем(заблаговременным) обоснованием всеобщего принципа права и естественногоправа вообще.5) Частное и публичное право являются не логическими следствиямивсеобщего принципа права, а результатами его применения в особенныхслучаях, а именно, к отношениям интеллигибельного владения и приобретенияпо договору. Сами по себе понятия интеллигибельного владения и приобретенияпо договору не следуют из всеобщего принципа права и не конструируются спомощью него, а потому нуждаются в отдельных дедукциях.6) Поскольку учение о праве – это учение о нравственно возможном, изсамого этого учения не следует необходимость учредить позитивное право.Поэтому в кантовском учении о праве все-таки используется этическийаргумент – но не для того, чтобы обосновать право вообще, а для того, чтобыпредписать учреждение позитивного (публичного) права, т.е.