Диссертация (Т.Л. Щепкина-Куперник – переводчик французской драматургии (театр Ростана)), страница 9

Кроме того, переводы,осуществленные К.Н. Батюшковым, В.А. Жуковским, Н.И. Гнедичем, сталипоказательными для дальнейшего развития литературы.Для В.А. Жуковского перевод являлся одной из составляющихтворчества. Его поэтические взгляды были сформулированы в статьях «Обасне и баснях Крылова» (1809) и «Радамист и Зенобия, трагедия…Кребильйона.

Перевел с французского С. Висковатов» (1810). Так, в первойиз названных статей Жуковский приходит к следующей мысли: «переводчикв прозе есть раб; переводчик в стихах – соперник»66, а в «Радамисте иЗенобии…» развивает ее: «<…> подражатель-стихотворец может бытьавтором оригинальным, хотя бы он не написал и ничего собственного»67 и«<…> переводчик стихотворца есть в некотором смысле сам творецоригинальный. Конечно, первая мысль, на которой основано зданиестихотворное и план этого здания принадлежат не ему <…> но уступив этопочетноепреимуществооригинальному автору,переводчик остаетсятворцом выражения <…> Их [выражения автора оригинального.

– Д.Я.] ненайдет он в собственном своем языке; их должен он сотворить. А сотворитьих может только тогда, когда, наполнившись идеалом, представляющимсяему в творении переводимого им поэта, преобразит его, так сказать, в66Цит. по: Левин Ю.Д. Об исторической эволюции принципов перевода (К истории переводческой мысли вРоссии). С. 20.67Там же.38создание собственного воображения; когда руководствуемый автороморигинальным, повторит с начала до конца работу его гения…»68.Суммируя эти высказывания, можно сделать вывод о том, что дляраннего Жуковского, как и для многих его предшественников, было нестольковажноточноеследованиеоригинальномутексту,сколькореконструкция переводчиком того «идеала», который имеется в подлиннике.В творчестве Жуковского эти взгляды нашли отражение в такихпроизведениях, как «Людмила», «Сельское кладбище», «Ундина» и многихдругих, ставших жемчужинами нашей литературы.

В них иноязычный текстсо своим колоритом и образностью прошел сквозь призму творческогомировидения переводчика и перестал быть «чужим» под его пером. Но,безусловно, Жуковский, как чуткий писатель, понимал односторонностьтакого подхода к переводческой деятельности и в дальнейшем пыталсяэволюционировать в сторону точного перевода.Проблема выбора «правильного» подхода к переводу, действительно,былаживотрепещущей.Впредисловиикпереводу«Нравственныхрассуждений» Ларошфуко Б.В. Голицын писал, что всякому переводчику«должно хорошо узнать своего автора, познакомиться с его мыслями иоборотами и уметь перенести их на свой отечественный язык, удерживая всекрасоты подлинника»69.Продолжателями голицынской линии становятся позже А.С.

Грибоедов(например, статья «О разборе вольного перевода Бюргеровой баллады“Ленора”»), П.А. Катенин (например, полемическое «Письмо к издателю“Сына отечества”», в котором он впервые настоял на необходимостипередачи просодической формы), декабрист В.К. Кюхельбекер.Исследователь Ю.Д. Левин выделяет конец 20-х гг. как конец«приятного» перевода и начало нового периода в истории переводческоймысли в России. Действительно, к этому времени уже были осуществлены6869Там же.Там же. С. 23.39переводыН.И. Гнедичем«Илиады»(1829),П.А.

ВяземскимроманаБ. Констана «Адольф» (1829), В.К. Кюхельбекером шекспировских трагедий«Ричард II», «Макбет», «Генрих IV» и т. д., основным принципиальнымотличием которых сталостремление максимально сохранить «дух»оригинала со всеми присущими ему стилистическими и композиционнымиособенностями. Так, Кюхельбекер в предисловии к переводу «Макбета»признавался: «Все то, что представляло нам отличительные чертыособенного, личного, так сказать, слога нашего поэта, как-то: его любимыеобороты, иносказания, картины – мы старались передать по возможностиблизко; а игру слов такою же или равносильною игрою. Сверх того обращаливнимание на то, чтобы каждому стиху английскому у нас соответствовалстих русский <…>.

Самые перерывы стихов и рифмические вольностиШекспира мы часто выражали, если не теми же, по крайней мере подобными.Стихам рифмованным у нас соответствуют рифмованные же <…>. Вотправила, которые мы соблюдали свято»70.Но подобная позиция тоже не лишена некоторой уязвимости,связанной с уклонением в другую крайность  буквализм.

ОднакоЮ.Д. Левинсчитает,чтодляпереводческойкультурыпроблема«переводческого буквализма – явление кризисное», которое предшествует«переходу к более высокому ее этапу»71.Велика и своеобразна была заслуга А.С. Пушкина в развитиипереводческой мысли. Анализируя эволюцию перевода в XVIII – началеXIX в. в незаконченной статье «О Мильтоне и Шатобриановом переводе“Потерянного рая”» (1837), он писал: «Стараясь передать Мильтона слово вслово, Шатобриан, однако, не мог соблюсти в своем переложении верностисмысла и выражения. Подстрочный перевод никогда не может быть верен»72.Но перевод как вид творческой деятельности выполнял для Пушкинанесколько иную функцию – с помощью переводческой практики он обогащал70Там же. С. 29.Там же.

С. 30.72Цит. по: Чуковский К.И. Высокое искусство. С. 61.7140и использовал возможности родного языка и литературы. Поэтому в этихпоисках поэт часто «превосходил» оригинал и создавал некие особыепромежуточные формы, которые нельзя отнести исключительно к переводуили считать собственно авторскими.Размышления В.Г. Белинского о переводе и его роли в жизни народов,претерпевая некоторую эволюцию, также сыграли важную роль в историиперевода.

Первая статья, посвященная данной теме, появилась в 1838 г. (о«Гамлете» Шекспира в переводе Н. Полевого). Если попытаться выразитькратко идеи Белинского, то их можно свести к следующим рассуждениям:поскольку литература является отражением духовной жизни народа, то,соответственно, «поэтический»73 перевод – средство для духовного общениямежду различными народами и культурами. Для осуществления такого«поэтического» перевода необходимо прекрасно владеть не только языкоморигинала, но и языком перевода, являясь одновременно и литератором,способнымопоэтизироватьиноязычныйтекствсоответствииспотребностями своей страны, и ученым.Позже Белинский, склонявшийся в статьях конца 30-40-х гг.

кпереводческойвольности,занялдругуюпозицию:впереводномпроизведении должен чувствоваться автор с его особенностями, а несвоеобразие переводчика. Таким образом, формулировалась важная идея отом, что «творцом» должен оставаться автор, переводчик же должензанимать скромную позицию и отступать в тень. Как следствие, знаковымстановится появление с 40-х гг. критических разборов переводов, которыеоценивались с точки зрения правильного истолкования и передачиоригинальных идей автора. Сторонниками взглядов Белинского явилисьА.В.

Дружинин, И. Введенский, М.Л. Михайлов и др.Продолжил и развил идеи Белинского Н.А. Добролюбов, считавший,что «переводчик должен быть не только поэтом, но и ученым, он должен73Цит. по: Левин Ю.Д. Об исторической эволюции принципов перевода (К истории переводческой мысли вРоссии).

С. 34.41изучить переводимое произведение и с т о р и ч е с к и как выражениеопределенной эпохи, исторически сложившихся быта и нравов, каксоставной элемент данной национальной литературы» 74.Михайлов же конкретизировал мысль Белинского о таком явлении,которое мы могли бы назвать «художественный перевод». В 1856 г.Дружинин писал, что «слить оба условия в одном труде, в одно времяпередать и поэзию, и букву подлинника есть труд, едва ли доступный силамчеловеческим»75, а Михайлов в 1859 г.

утверждал: благодаря тому пути,который уже прошла переводческая мысль и сам русский язык, «буквальнаяверность не исключает возможности поэтической верности»76 (то есть он и вформе видел определенный элемент содержания, хотя позже все-таки отдастпредпочтение «поэтическому» переводу перед точным).Вторая половина XIX столетия не была уже столь богата натеоретические размышления в области перевода и собственно талантливыепереводы. Охладела к этой проблеме и журнальная критика. Пожалуй, толькостатья П.И. Вейнберга, посвященная байроновскому «Дон Жуану» впереводе П.А.

Козлова, может считаться серьезной теоретической работойпоследней трети XIX в., в которой он сводит разрозненные теории своихпредшественников, отдавая предпочтение передаче содержания передвнешней формой. Утрате явной заинтересованности в переводной литературеспособствовало также мощное развитие русской литературы.ОсобуюпозициюзанималА.А. Фет,бывшийсторонникомпереводческого буквализма, не разделяемого его современниками.

Наблюдаянебрежность по отношению к формальным особенностям оригинала припереводе на русский язык и «рыночный успех»77 таких произведений, Феттолько укреплялся в своих взглядах. Но его стремление переводитьбуквальночастооборачивалосьнехудожественностьюрезультата.Всередине XX в. К.И. Чуковский, анализируя переводы Фета, утверждал, что74Там же. С. 45.Цит. по: Там же.

С. 46.76Там же.77Там же. С. 54.7542«искусство перевода никогда не давалось ему»78. Однако Н.С. Пятковаопровергает подобную одностороннюю позицию по отношению к егопереводческой деятельности. Анализируя переводы Секста Проперция,исследовательница замечает: «Создав очень близкий, практически точныйперевод элегий Проперция, сохранив формальное сходство, Фет, тем неменее, допускает значительные расхождения с оригиналом, что служитдополнительным опровержением теории о “Фете-буквалисте”»79. Частьрасхождений Пяткова объясняет естественной разницей между русским илатинским языками, но другие связаны с тем, что поэт, «почувствовавособую контаминацию элегического и эпического начал в творчествеПроперция и передав ее на русской почве, внес в перевод характерные чертыромантическойтрадиции»80(христианскиерелигиозныеобразы,фольклорные черты, усиленная поэтизация образов и т.