Диссертация (Способы передачи чужой речи в русских летописях XII–XVI вв), страница 4

Коммуникативное – указание на речь Другого, в следующем примере частица де используется исключительно как грамматический показатель чужой речив нарративе: Называют себя царскими людьми. Мы-де люди царские, опричники! Авы-де земщина! Нам-де вас грабить да обдирать, а вам-де терпеть да кланяться.Так-де царь указал (А. Толстой);3. Интерпретативное – размежевание по линии авторства сопровождаетсясубъективной трактовкой ситуаций и событий: Уж я ему не раз говорил: откупись,Хорь, откупись! А он, бестия, меня уверяет, что нечем: денег, дескать, нету. Да,как бы не так! (Тургенев);4.

Расхождения в идейной, этической, эстетической и социальной позиции:Часто приходится слышать, что вот-де к чему привела такая политика (примерН. Д. Арутюновой).Исследования семантики нарратива показали, что круг дискурсивных маркеров, указывающих на цитирование, довольно широк – в функции показателей чужой речи и установки используются слова вот, как бы, так сказать, так называемый и пр. [Зализняк Анна А ., 2007], например: Он думал о том, что вот в егожизни было ещё одно похождение или приключение, и оно тоже уже кончилось(Чехов) [Падучева, 1996].В современных исследованиях все разнообразие смешанных способов передачи чужой речи предложено объединять в одну группу – в монографии [Падучева,1996: 354] все переходные случаи рассматриваются как феномен цитирования, висследовании [Подлесская, 1990: 294] они называются полупрямым цитированием.3.

Исследование способов цитирования в исторической грамматикеВопрос об истории формирования косвенной речи в русском языке впервыебыл поднят В. Н. Волошиновым. Связывая развитие стилистических моделей цитирования с развитием повествовательных форм, В. Н. Волошинов заметил, что длядревних текстов характерно преобладание «обезличенной (в языковом смысле)»прямой речи: «Например, в «Слове о полку Игореве» нет ни одного случая косвенной речи, несмотря на обилие в этом памятнике чужой речи.

В летописях она чрезвычайно редка. Чужая речь всюду вводится в форме компактной, непроницаемой15массы, очень слабо или совершенно не индивидуализованной» [Волошинов, 1930:118]. На неразвитость косвенного цитирования в русском языке также указывал А.М. Пешковский: «разграничение прямой и косвенной речи находится у нас на самой ранней стадии развития» [Пешковский, 1938: 431].В исторической грамматике проблемы синтаксиса сложного предложения итем более способов передачи чужой речи долгое время оставались без внимания,если не считать ряда попутных замечаний о специфических грамматических конструкциях, в которых прямая речь вводится при помощи союза [Срезн. III; Истрина, 1923: 40–41; Карский, 1930: 17], например: рече же имъ Ольгамьстила есмь мужа своего (ПВЛ, 6454/946 г.),После появления работ М. М.

Бахтина [Бахтин, 1972; Волошинов, 1930],привлекших внимания к проблемам цитирования, к примерам из исторических источников при описании современных способов передачи чужой речи обратился Л.А. Булаховский [Булаховский, 1950].Первые специальные статьи, посвященные исключительно способам цитирования в древнерусских и более поздних источниках, появились в советский период на рубеже 50–60-х гг. [Кодухов, 1956; Молотков, 1962]. Указанные работысодержали подборку примеров из источников разных жанров и разной временнойлокализации – от Повести временных лет до литературы XVII–XVIII вв.

Основноевнимание уделено специфическим конструкциям цитирования и их отличиям отсовременного русского языка – рассмотрены конструкции прямой речи с союзом, зафиксировано появление в памятниках письменности указателей на субъективную модальность чужой речи – союзов будто, будтось и пр. [Пенькова, 2010:214], а также частиц, образованных от глаголов речи, – де, мол и более редких диалектных маркеров – ка, ска, су и пр. В указанных работах исследователи подтверждают тезис В. Н. Волошинова о преобладании прямой речи и неразвитости косвенного цитирования в истории русского языка.Особый интерес представляет исследование [Отин, 1969], в котором авторвпервые применил количественные методы к описанию цитативных конструкцийна материале источников XII–XVI вв.

– повестей, сказаний и летописей XII–XVIвв. Приведенные Е. С. Отиным данные подтверждают преобладание прямой речи –общее число примеров составляет несколько тысяч, при этом замечено, что коли-16чество косвенной речи и других «промежуточных случаев» в несколько раз меньше, но постепенно возрастает от раннего периода к более позднему [Отин, 1969:61].Результаты наблюдений над способами цитирования в памятниках письменности обобщены в разделе исторической грамматики, опубликованной АН СССР в70–80 гг. [Лопатина, 1979: 439]: в источниках XII–XIV вв. косвенная речь встречается редко, в более поздний период её употребление возрастает, но по-прежнемупреобладает прямая речь.

Процесс формирования способов цитирования в русскомязыке описан как последовательное развитие от слабого различения прямой и косвенной речи к их более четкой формальному противопоставлению, ср. выводы вработе [Лопатина, 1979: 447]: «Развитие конструкций прямой и косвенной речишло в сторону усиления их формального разграничения».Интерес к процессам, происходившим в структуре сложного предложения,появляется в 90-е гг.

В работе [Преображенская, 1991] в свете эволюции полипредикативного синтаксиса описаны формальные свойства конструкций чужой речи –особые структуры с повтором глаголов речевой деятельности в опорной предикации, например, посла (и) река, разговорные структуры а ркоучи, использованиесоюзапри прямой речи и инфинитивных конструкциях, союзы аже и оже какпоказатели косвенной речи.С начала 2000-х гг. способы цитирования в памятниках письменности привлекают внимание исследователей как структуры, отражающие механизмы маркирования коммуникативной неоднородности текста и разговорного синтаксиса[Гиппиус, 2004], рассматриваются принципы коммуникативной организации чужойречи, связь между структурой чужого высказывания и коммуникативным заданиемповествователя [Савельев 2008, 2009], а также текстообразующие функции цитатиз канонических текстов и особенности их использования в древнерусских нарративных произведениях [Новак 2014: 387–383].Древнерусские тексты показывают, что формирование моделей цитированияпроисходило на раннем этапе истории русского языка со значительными различиями между региональными традициями.

В Повести временных лет, отражающейначальное летописание на Руси, основным способом передачи чужой речи являетсяпрямая речь [Савельев 2008; 2010], косвенная речь почти не встречается, для мно-17гих контекстов с чужой речью невозможно надежно определить тип цитации [Гиппиус, 2001].При этом уже в Киевской летописи XII вв., следующей за Повестью временных лет в Ипатьевском списке, широко распространена косвенная речь, построенная по модели изъяснительного предложения, с определенными закономерностямив употреблении глагольных форм [Шевелева, 2009]. В Галицко-Волынской летописи, продолжающей Киевскую летопись, обнаружвиваются значительные отличияв моделях цитирования между двумя лингвистически неоднородными частями –галицкой с 1201 по 1261 гг. и владимиро-волынской за 1261 – 1292 гг.

гг. [Шевелева, 2010; Юрьева, 2013].Предметом отдельной дискуссии стала конструкция союзной прямой речи сБольшая часть исследователей [Преображенская, 1991; Хабургаев, 1986; Collins, 2001] считает, что эта структура занимала особое “промежуточное положение” в процессе грамматикализации прямой и косвенной речи – она сформировалась на стадии, когда в языке только вырабатывались средства подчинения и правила, требующие грамматических замен. В ряде работ акцент сделан на модальнуюсемантику некнижных контекстов союзной прямой речи с: эта конструкция со-держит указание на значение недостоверности, расхождение позиций повествователя и цитируемого лица, сомнение в истинности чужой речи [Срезн.

III; Булаховский, 1950]. Субъективно-модальная семантика конструкций чужой речи спо-дробно рассмотрена в работе [Perelmutter, 2009].Результаты синтаксических исследований последних двух десятилетий показывают неоднородную картину формирования способов цитирования в русскомязыке: указанный процесс протекал сложнее, чем в традиционном представленииоб эволюции системы в направлении от примитивных форм к более сложнымграмматическим моделям. Недавние исследования в области модальности и эвиденциальности ставят под сомнение и тезис В. Н.

Волошинова об «обезличенной»и «неиндивидуализованной» чужой речи и беспристрастной фигуре повествователяв текстах древнерусского и старовеликорусского периодов. Во-первых, в XV–XVIвв. появляются современные средства субъективной модальности и отстранения –частицы будто и де. Во-вторых, имеются данные, указывающие на то, что и в18древнерусских текстах существовали средства передачи отношения повествователяк содержанию чужой речи.Таким образом, современные результаты исследований чужой речи противоречат укоренившимся в русистике представлениям о постепенном формированииграмматической оппозиции прямой и косвенной речи в поздний период образования великорусского языка.

Имеются данные, указывающие на то, что система способов цитирования в истории русского языка уже на раннем этапе письменной истории представляла собой некоторый континуум переходных случаев.4. Общая характеристика исследованияНастоящая диссертация представляет собой комплексное исследование истории формирования и развития цитативных конструкций в русском языке в рамках двух хронологических периодов, значимых в истории русского языка, – древнерусского с XI до XIV вв. и старовеликорусского с XV до XVI вв.

Разграничениеуказанных периодов связано со значительными фонетическими и грамматическимиизменениями, которые привели позднедревнерусскую языковую систему к новомусостоянию, типологически близкую современным восточнославянским языкам, –памятники XV–XVII вв. обозначаются как старовеликорусские, староукраинский истаробелорусские (ср. такое использование этих терминов в работе [Зализняк,1985: 166]). Таким образом, старовеликорусский период отражен в памятникахXV–XVII вв., созданных на территории формирования централизованного Московского государства.Актуальность исследования обусловлена отсутствием системных диахронических описаний способов цитирования, разрозненностью данных о формировании и развитии цитативных конструкций в русском языке при общем неослабевающем интересе российских и зарубежных исследователей к проблемам чужой речи, субъективной модальности, эвиденциальности, нарратологии и теории дискурса(обширную библиографию работ, опубликованных в последние десятилетия, можно найти в сборниках [Güldemann, Roncador 2002; Evans, 2013]).Предметом исследования являются все зафиксированные в летописных источниках полипредикативные конструкции, связанные с цитированием чужой речи.19В исследовании поставлена цель дать комплексное описание системы способов цитирования в древнерусский и старовеликорусский периоды развития языка,установить причины, механизмы и направления исторических изменений в ихструктуре и употреблениях, выявить основные этапы формирования косвенногоцитирования в русском языке.Поставленная цель предполагает решение следующих задач:- выявить основные синтаксические типы цитативных конструкций и описать значимые грамматические признаки, отличающие их от других типов цитаций;- описать употребления конструкций, имеющих признаки модальной семантики, используя методы семантического анализа;- описать основные тенденции в употреблении цитативных конструкций накаждом из хронологических этапов, применяя количественные методы;- установить механизмы формирования иперестройки цитативных кон-струкций в древнерусский и средневеликорусский периоды, используя метод сопоставительного анализа.Теоретическая значимость настоящей диссертации состоит в реконструкцииосновных этапов формирования цитативных конструкций и получении новых данных о перестройке системных отношений между способами цитирования.Практическая значимость заключается в том, что данные о синтаксических исемантических свойствах глаголов речи, союзных средств и дискурсивных маркеров позволяют уточнить и дополнить статьи исторических словарей, а выявлениемодальных и функциональных свойств цитативных конструкций и дискурсивныхмаркеров важно для правильного понимания и истолкования древнерусских текстов.