Диссертация (Библейский текст в творчестве Н. В. Гоголя), страница 14

Этот отрывок Н.М. Сквира сравнивает сновозаветной притчей о сеятеле (Мф. 13: 1–23), которую Гоголь отметил на поляхсвоей Библии пометой «О Царствии Небесном» [РО ИРЛИ].Исследовательница отметила иные случаи влияния евангельских притч наобразы героев и эпизоды второго тома: о талантах, о блудном сыне, о бесплоднойсмоковнице, о милосердном самарянине и др. [Сквира 2008]. Тема погибающегочеловека, нашедшая отражение в евангельских притчах о блудном сыне и72заблудившейся овце, связана с образом Чичикова и вообще с главной темой поэмы –возвращением заблудшей души к Отцу. По замыслу автора, Чичиков должен былнайти путь домой, к Церкви.

Намерение Муразова помочь Чичикову можетассоциироваться с другой притчей – о бесплодной смоковнице. Как раб из притчинадеется, что смоковница при хорошем уходе принесет плоды, так Муразов надеетсяна покаяние и исправление Чичикова, поэтому и просит князя помиловать героя.Другой «блудный сын» поэмы – помещик Хлобуев, который промотал своеимение, но благодаря Муразову вернулся на верный путь. С этим же героем связанымотивы молитвы, смирения и покаяния, которые созвучны притчам о мытаре ифарисее и неправедном судье.Евангельскому завету, упомянутому в притче о милосердном самарянине,старается следовать Констанжогло: «Не даю денег взаймы, это вздор. Приезжай комне в самом деле нуждающийся, да расскажи мне обстоятельно, как тыраспорядишься моими деньгами, если я увижу из твоих слов, что ты употребишь ихумно и деньги принесут тебе явную прибыль – я тебе не откажу и не возьму дажепроцентов» (V, 310).

Своей жизнью Констанжогло воплотил и другую притчу – оталантах. «Уж лучше хозяина вы не сыщете. Он в десять лет возвел свое именье дотого, что вместо тридцати теперь получает двести тысяч», – характеризует егоПлатонов (V, 417). Другие же помещики – Тентетников, Петух – уподобилисьленивому рабу; в итоге поместье Тентетникова в запустении, имение Петухазаложено. Как и говорится в евангельской притче, «всякому имеющему дастся иприумножится, а у неимеющего отнимется и то, что имеет» (Мф. 25: 29).Все эти библейские фрагменты в поэме объединяются в единое целое исоставляютширокийсмысловойэтико-религиозныйконтекст,важныйдляпонимания гоголевского произведения.Своеобразным смысловым стержнем поэмы «Мертвые души» можно считатьмотив дороги.

Он характерен для творчества писателя в целом и несет73разноплановую смысловую нагрузку, приобретает широкий спектр значений,например, как путь созидания или разрушения, путь спасения или греха. Дорогаприобретает библейский контекст («путь жизни и смерти»), в нем возникает«мерцание»(терминА.Х. Гольденберга)обыденныхидуховныхсмыслов.Попробуем выявить и проследить роль мотива в создании многомерной смысловой«бездны» художественного пространства в поэме.Мотив дороги, пути, постоянного движения пронизывает всю поэму – действиеразвивается на фоне путешествия главного героя. Гоголь трактует этот образмногопланово, в прямом и переносном смысле. Сначала – в прямом значении – какконкретно зримое описание тех дорог, по которым колесит бричка: «Он (Чичиков –Е.Г.) занялся только одной дорогою, посматривал только направо и налево...» (V,215). И в переносном смысле – как обобщенное понятие жизненный путь главногогероя.

В.А. Воропаев отмечает: «В образе дороги воплощен и житейский путьЧичикова («но при всем том трудна была его дорога...»), и творческий путь автора:«И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими страннымигероями»» (V, 529). «А ведь жизнь – путешествие», – замечает во втором томе поэмыМуразов (V, 344).В размышлении о праведной дороге жизни в диалоге Муразова с Чичиковыммотив пути приобретает библейский контекст: «Подумайте не о мертвых душах, а освоей живой душе, да и с Богом на другую дорогу» (V, 481).

Писатель словноотсылает читателей к изречениям из Священного Писания: «Иисус сказал ему: Яесмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6), «Я предлагаю вам путь жизни и путьсмерти» (Иер. 21: 8). Можно провести смысловую параллель: евангельский«путь жизни», спасения ассоциируется с «живой душой» в поэме, а «путьсмерти», греха – с «мертвой душой».

Очевиден смысл противопоставления двухжизненных дорог: «мертвые души» привели Чичикова в тюрьму, а «живая душа»вывела его на дорогу исправления.74Таким образом, уже в самом названии «Мертвые души» заключенаскрытая реминисценция из Библии: понятия живая душа и мертвая – плодразмышлений Гоголя над Священным Писанием.

Об этом свидетельствует егопредсмертная запись: «Будьте не мертвые, а живые души. Нет другой двери,кроме указанной Иисусом Христом, и всяк прелазай иначе есть тать иразбойник» (VI, 414).Смысловые параллели между описанием дороги и поступками Чичиковаобуславливают широкое ассоциативное поле. Главный герой часто оказывается нараспутье в прямом и переносном смысле слова. На огромных пространствах Россииможно и заблудиться. Так Чичиков ехал к Собакевичу, а попал к Коробочке: «Дорогирасползались во все стороны, как пойманные раки» (V, 59). Это движение впередформирует горизонтальную плоскость повествования.При этом и дорога и сам жизненный путь героя внутренне диалектичны – ихсмысл заключен в антитезах: то вниз – то вверх, то в грязь – то в «земной рай».Таким образом, напрашивается смысловая параллель: путь нечестивый, векторкоторого направлен вниз, подобен грязи и распутице, а путь праведный,направленный вверх, украшен в поэме прекрасными пейзажами.В «Мертвых душах» мы видим две дороги как две стратегии жизни, которыенапоминают евангельские слова о широких вратах и пространном пути, ведущих впогибель, и о тесных вратах и узком пути, ведущих в жизнь (Мф.

7: 13–14). Одна издорог в поэме – широкая «столбовая дорога, стремившаяся чуть заметным накатомвниз» (V, 238), по которой едет Чичиков. Не случаен вектор ее направленности вниз:он словно намекает на неправедность авантюры главного героя и, соответственно, наего нравственное падение.Другую дорогу видит Тентетников, возвращающийся домой из столицы –ровную, красивую, стремящуюся вверх, которая показывает ему иную жизнь, и геройвосклицает: «Ну, не дурак ли я был доселе? Судьба назначила мне быть обладателем75земного рая, принцем, а я закабалил себя в канцелярию писцом!» ( V, 254). Векторнаправленности дороги вверх словно отсылает к словам Ветхого Завета: «Путьжизни мудрого вверх» (Притч.

15: 24).Беспутная дорога жизни главного героя ассоциируется с распутицей, грязью, вкоторой извалялся чистюля Чичиков. В переносном значении беспутица связана сбеспутством – нечестивыми делами героя: «Надул, надул, чертов сын!» – говорит онем его бывший начальник (V, 223). По В.И. Далю, одно из значений слова«беспутье» – неправый, кривой или ложный житейский путь, а также беспутныйчеловек, в котором нет пути, толку, проку, пользы [Даль].В этом контексте мотив дороги так или иначе обнаруживает смысловыепараллели с текстом Священного Писания и порождает множество взаимосвязанныхбиблейских реминисценций: «Не вступай на стезю нечестивых и не ходи по путизлых» (Притч. 4: 14), «Путь грешников вымощен камнями, но в конце его – пропастьв ад (Сир.

21: 11), «Путь же беззаконных – как тьма; они не знают, обо чтоспоткнутся» (Притч. 4: 19), «Этот путь их есть безумие их» (Пс. 48: 14).С ветхозаветными словами о кривых и прямых путях (Пс. 124: 5, Ис. 42: 16)ассоциируются строки из первого тома поэмы: «Какие искривленные, глухие, узкие,непроходимые, заносящие далеко в сторону дороги избирало человечество, стремясьдостигнуть вечной истины...» (V, 203).

К образу прямых и кривых путей Гогольобращался и во втором томе. «Покривил, не спорю, покривил. Что же делать? но ведьпокривил только тогда, когда увидел, что прямой дорогой не возьмешь и что косойдорогой больше напрямик» (V, 355), – говорит о себе Чичиков в одной изсохранившихся глав второго тома поэмы. В таком же духе протекает диалог междуМуразовым и Чичиковым: «– Эх, Павел Иванович, зачем себя погубили. Проснитесь:еще не поздно. Есть еще время. – Нет, поздно, поздно! <…> Начинаю чувствовать,слышу, что не так, не так иду, и что далеко отступился от прямого пути, но уже немогу!» (V, 472).76В творчестве Гоголя неоднократно встречается образ лестницы, соединяющейнебо и землю.

Впервые он появляется в одном из ранних произведений писателя – вповести «Майская ночь, или Утопленница»: «У Бога есть длинная лестница от небадо самой земли...» (I, 129). Этот же образ мы находим и в заключительной главе«Выбранных мест из переписки с друзьями» – «Светлое Воскресенье».Образ лестницы (по-церковнославянски – «лествица») – имеет богатейшуюмировую традицию и восходит к 28-й главе Книги Бытия («И увидел во сне: вот,лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божий восходят инисходят по ней» (Быт. 28: 12)), а также к книге «Лествица» Иоанна Лествичника,которую Гоголь неоднократно перечитывал.