Диссертация (972187), страница 15
Текст из файла (страница 15)
P.81.Walker C. The Nightingale's Burden: Women Poets and American Culture before 1900. Bloomington: IndianaUniversity Press, 1982. P.36.226The Brownings’ Correspondence: In 25 vols / Ed. by R.Hudson, P.Kelley, S.Lewis. Winfield: Wedgestone Press,1988.
Vol.6. P.128.22563власти»227. Кроме того, факт женского литературного творчества мограсцениваться как «грех неподчинения, сродни кражи огня Прометеем»228.Принимаявовниманиегендерныймотив,представляетсявозможнойследующая многоуровневая аналогия: Прометей – Христос – поэт-женщина.Заканчивая работу над переводом «Прометея прикованного», поэтесса вписьмах замечала, что «если бы Эсхил знал о христианском искуплении, он бывыбрал Иисуса как более поэтическую и возвышенную фигуру» 229. В 1838 годуЭ. Б. Браунинг пишет лирическую драму «Серафим», которую критикиохарактеризовали как «эхо трагедии Эсхила»230. «Серафим» вошел в первый неанонимно опубликованный сборник Э. Б. Браунинг «Серафим и другиестихотворения», который, по отзывам самой поэтессы, «помог обрести ей свойсобственный поэтический голос»231.
В предисловии к сборнику поэтессаопределяетпроизведениекакпопыткупереформатированияантичногоматериала в христианском ключе: «Тема главного произведения настоящегосборника пришла мне в голову во время работы над переводом «Прометеяприкованного». <….> Темы двух произведений достаточно близки. «Прометей»Эсхила – один из благороднейших человеческих образов, но <…> наскольковелика разница между человеческим идеалом и божественным!» 232.Центральной фигурой драмы «Серафим» становится Христос в последниечасы своей жизни.
Два ангела, наблюдая за мучениями Спасителя на кресте,ведут метафизический диалог друг с другом, рассуждая о происходящем, атакже о природе добродетели и греха. Концентрируясь на религиозном мотиведрамы, поэтесса не вводит каких-либо социальных мотивов или античныхреминисценций. Более того, стремясь к объективности восприятия фигурыХриста, она «передаёт» свой голос двум ангелам, «бесполым существам,227Avery S., Stott R.
Elizabeth Barrett Browning. L.: Longman, 2003. P.86.Cooper H. Elizabeth Barrett Browning, Woman & Artist. Oakland: University of North California Press, 1988. P.26.229Lewis L. M. Elizabeth Barrett Browning's Spiritual Progress: Face to Face With God. Columbia: University ofMissouri Press, 1998. P.18.230Stedman E.C. Elizabeth Barrett Browning // Lowell J. A. Modern Classics.
Boston: Houghton, Mifflin and company,The Riverside press, Cambridge, 1888. P.32.231Falk A. Elizabeth Barrett Browning and Her Prometheuses: Self-Will and a Woman Poet // Tulsa Studies inWomen's Literature. Tulsa: University of Tulsa, 1998. Vol.7, No.1. P.74.232Browning E. B. The Seraphim, and Other Poems, by E.B. Barrett. L.: Saunders and Otley, Conduit Street, 1838. P.V-VII.22864способным вести беседу или спор, избегая гендерных столкновений»233. С этойточки зрения, драма «Серафим» представляется любопытным экспериментомЭ. Б. Браунинг для достижения некоего нового уровня поэтического бытия,позиционированияпоэтакакбеспристрастного«трансцендентногосущества» 234: «Не слишком ли мы привыкли мерить унижение Спасителя собычной, человеческой точки зрения?»235.ТеперьЭ.Б.Браунингпротивопоставляет«идеалчеловеческийибожественный», Прометея и Христа.
В «Серафиме» Христос, за исключениемнескольких фраз, остаётся безмолвным. Даже в том случае, когда он всё жепроизносит короткие реплики в соответствии с евангельскими канонами,например, «Боже мой, Боже мой, для чего ты оставил меня?» (“My God, MyGod,/Why hast Thou me forsaken?”) 236, поэтесса «обезличивает» Христа,используя образ: «Голос с креста» (“Voice from the Cross”)237. Основнойэлемент поведения Христа – это послушание, граничащее с самоотречением,которое отсутствует у Прометея.
Так же, как и Христос, титан страдает,сострадает и жертвует, но ему не знакомо смирение; протест и ненавистьруководят им. Когда Прометей говорит: «Я ненавижу вселенских богов,/которые за мою доброту отплатили мне / Злом их несправедливости » (“Iloathe/The universal gods/Who for the good I gave them rendered back/The ill oftheir injustice”) (P.204), ангелы, наблюдающие за мучениями Христа,«озвучивают» его мысли об Отце: «Его воля – моё послушание!» (“His will ismine obedience!”) 238. Это та разница мировосприятия, которую поэтессаобозначила в предисловии следующим образом: «…жертва была в ихСпасителе, поддерживающем в невероятной агонии мысль, которая была нетитаническим «Я могу отомстить!», но небесным «Я могу простить!» 239.
Такимобразом, можно рассматривать драму «Серафим» как переход Э. Б. Браунинг от233Avery S., Stott R. Elizabeth Barrett Browning. L.: Longman, 2003. P.95.Ibid. P.96.235Browning E. B. The Seraphim, and Other Poems, by E.B. Barrett. L.: Saunders and Otley, Conduit Street, 1838. P.XI.236Ibid. P.70.237Ibid.238Ibid. P.16.239Ibid. P. VII.23465максимализма убеждений молодости и мятежности к более спокойному,серьёзному и вдумчивому мировосприятию. Фигура Христа, символ смиренияперед высшей волей, вдохновляет поэтессу по-новому взглянуть и на феноменпоэзии. Дело в том, что Христос страдает не только потому, что искупает грехилюдей, но и потому, что на него возложена поэтическая миссия. Так, серафимZerah называет Христа «господином слова» (“master-word”) 240, а серафим Adorраскрывает смысл слова Христа как созидающей мир энергии, что созвучноидее Э.
Б. Браунинг о поэзии, способной формировать цивилизации: «К Нему,чьё созидающее слово/Подарило природе цветы и травы» (“Unto Him whoseforming word/Gave to Nature flower and sward”) 241. Причём, слово именноХриста, а не Творца создавало мир. Эту деталь можно интерпретировать какследствиеприверженностипоэтессыкцерквиконгрегационалистов,позволявшей своей пастве относительно вольные трактовки Писания. ИисусХристос был для Э. Б.
Браунинг больше чем объектом литературногоматериала; он «был манифестацией Высших Сил»242.Не столько религиозная тематика, сколько трансцендентальное звучаниедрамы стало той причиной, по которой критики отнеслись к «Серафиму»настороженно: «туманный Серафим»243, «смысл драмы был едва ли понятенсамому автору» 244, «экстравагантное произведение <…> свобода, с которойавтор описывает Бога, шокирует»245. Однако не только драма в отдельности, нои весь сборник получил подобные отзывы: «Сборник «Серафим и другиестихотворения» поразительно оригинален, но смысл его очень часто неясен, арифмыгрубы» 246.Религиозныймотивпронизываетбольшинствостихотворений, объединённых общей интонацией эскапизма, нашедшейвыражение в мотиве утраты общения с Богом. По сути, только в стихотворении240Ibid.
P.60.Ibid. P.36-37.242Crow M. F. Modern Poets and Christian Teaching: Elizabeth Barrett Browning. New York: Eaton & Mains, 1907.P.86-87.243Sharp A. Victorian Poets. L.: Methuen & Co. Ltd, 1891. P.108.244Stedman E.C. Elizabeth Barrett Browning // Lowell J. A. Modern Classics. Boston: Houghton, Mifflin and company,The Riverside press, Cambridge, 1888. P.32.245Hincks Y.E. Elizabeth Barrett Browning // Eminent Women of the Age: Being Narratives of the Lives and Deeds ofthe Most Prominent Women of the Present Generation. Hartford, Conn.: S.M.
Betts, 1868. P.228-229.246Bolton S. K. Lives of Girls Who Became Famous. New York: Thomas Y. Crowell & Co, 1886. P.202-203.24166«Дева Мария к сыну Иисусу» и четырёх религиозных гимнах говорится о Богекак библейской фигуре. В остальных случаях Бог – насыщенное личнымсмыслом понятие, которое, возможно, и сбивало критиков с толку. Бог для Э. Б.Браунинг–этотрансцендентноесостояниеабсолютнойцелостности,отсутствие осознания внутренней раздвоенности и ущербности, сопутствующееземной жизни человека.
Жизнь по ту сторону, соответственно, воспринимаетсяпозитивно; смерть становится возвращением в блаженное состояние, котороенаходит своё образное выражение в концепте райского сада. Бог и есть Эдем, вкоторый лирическая героиня сборника стремится вернуться. Более того,поэтессаусложняетэтотконцепт,нагружаяегоавтобиографическимкомпонентом: возвращение в рай осуществимо не только через смерть, но ичерез воспоминания о детстве.
Для Элизабет Баррет Браунинг детство былосамым счастливым временем, когда она не страдала от болезней. На моментсоставления сборника состояние поэтессы как раз ухудшилось: лёгочныекровотечения заставили её обратиться к более сильным лекарствам, например,ландануму, опиумной настойке (P.1686). Кроме того, в раннем детствеЭлизабет Баррет Браунинг не осознавала будущих ограничений, связанных с еёполом.
Отсутствие осознания и переживания этих стереотипов – сродниблаженному состоянию первых людей в Эдеме, а шок и гнев, испытанныйпоэтессой в момент осознания своего пола и особой системы поведения,связанной с ней, вполне может соответствовать моменту грехопадения:«Откроются глаза ваши…» (Быт.3:5).
Желание не думать об этой проблеме иневозможность этого трансформировались в своеобразную попытку побега изнесовершеннойбожественнуюреальностиобитель.Внастоящегосборникесцельюконцепциявозвращениявозвращениявврай,Эдемпредставлена в тех или иных вариациях. Например, в неоднозначномстихотворении «Ребёнок Изабеллы», младенец (малый возраст уже косвенноуказывает на ещё ощутимую связь с Богом) страдает от несовершенства земныхчувств: «И любовь! земная любовь! Можем ли мы любить/Постоянно, где всёизменяется?/Могут ли грешники любить друг друга?» (“And love! earth’s love!67and can we love/Fixedly where all things move?/Can the sinning love eachother?”)247. Настойчивым рефреном звучит просьба младенца к матери умереть: «Мама, мама, позволь мне уйти!» (“Mother, mother, let me go!”)248.Мать относительно легко соглашается, что приводило критиков в недоумение,заставляя говорить о незнании поэтессой жизни: «Она ничего не знала о мире ивсё больше уходила в мир собственный»249.
Однако подобный финалстихотворения свидетельствует также и о высокой степени религиозностипоэтессы, одновременно существующей в двух планах бытия: реальном ипотустороннем. Так, на вопрос служанки мать умершего ребёнка отвечает: «Мыпросыпаемся – он и я,/Я на земле, и он на небе!» (“We are waking – he and I,/I,on earth, and he, in sky!”) 250. Достаточно оригинальным могло показаться истихотворение «Странствие души», в котором, по сути, повествуется овнетелесном путешествии лирической героини над городом. Преимуществоподобного состояния над земной обыденностью подчёркивается контрастомэпитетов, относящихся к полёту и городской жизни: «бесконечный» (“infinite”)– «ограниченный» (“finite”)251, «яркий» (“bright”) – «чёрный» (“black”)252,«беспрепятственный» (“smooth”) – «запертый» (“pent”)253.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
