Диссертация (972187), страница 14
Текст из файла (страница 14)
by Francis, Edward Kershaw. Oxford: ClarendonPress, 1912. Vol.II. P.7.210Scott, R. The Oresteia of Aeschylus // Quarterly Review. New York: Joseph Mason, 1842. Vol.70. P.179.211Blackie J. S. Introductory Remarks // Aeschylus. The Lyrical Dramas of Aeschylus, from the Greek, translated byBlackie, John Stuart. L.: J.W.Parker, West Strand, 1850. Vol.1. P.8.59замечает: «Титаническую силу и мощный интеллект Прометей использовал,чтобы освободиться от высшей власти, которая установила порядок вещей каккраеугольный камень всего. Ни разрушая человечество, ни спасая его, онгрешит грехом Люцифера; он сам провозгласил себя Богом <…>. Ни человек,ни Бог не могут ставить под сомнение высшую волю как структуру и законымира, не подверженные обсуждению.
В этом смысле первый, второй и третийдолг – это подчинение. Такова доктрина современной христианскойтеологии…» 212. Сравнение Прометея и Люцифера не случайно: подобнаяпараллель культивировалась романтиками, которые «титану Прометею какромантическому герою сверхчеловеческого масштаба» 213 придавали особоезначение.
Например, Байрон в значительной степени был ориентирован нафигуру Прометея: «Ещё мальчиком я был страстно увлечён «Прометеем». Он<…> всегда был в моей голове, так что я могу легко признать его влияние навсе произведения, которые я когда-либо написал» 214. Шелли в предисловии ксвоей версии мифа «Прометей освобождённый» замечает: «Единственнаявыдуманная фигура,Сатана»215.напоминающая в такой степени Прометея – этоНеобходимо заметить, что сравнение осуществляется в рамкахлитературного дискурса: для сравнения используется образ Сатаны изэпической поэмы Джона Мильтона «Потерянный рай». У Мильтона Сатана неидентичен своему каноническому аналогу, о котором говорится в Библии, нообладает многимичертами, сближающими его сгреческим титаном.Например, Прометей и Сатана Мильтона не спешат заключать компромисс сбогом. Они - убеждённые мятежники, оказывающие сопротивление.
Тем неменее, для романтиков Прометей «является образцом высшего совершенстваморальной и интеллектуальной природы»216, так как воплощает в себемаскулинные212романтические ценности, под которымиподразумеваласьIbid. Vol.1. P.7.Falk A. Elizabeth Barrett Browning and Her Prometheuses: Self-Will and a Woman Poet // Tulsa Studies inWomen's Literature. Tulsa: University of Tulsa, 1998. Vol.7, No.1.
P.73.214Byron G. G. The Complete Works of Lord Byron from the Last London Edition, Now First Collected and Arranged,and Illustrated with Notes / Ed. by John Galt. Paris: Baudry's European Library, 1835. P.357.215Shelley P. B. Prometheus Unbound. A Lyrical Drama. New York: D.C.Heath & Co., publishers, 1892. P.3.216Ibid. P.4.21360революционная энергия, воображение <…> и ум, который Перси Шеллиназывал «Сила» (“Power”)217.
Кроме того, в рамках романтической традиции взначительной мере важна сама возможность утверждения собственного «я»,которую продемонстрировал Прометей, ослушавшись верховногобога.Поступок титана становится символом свободы, не ограниченного какими-либозапретами эго – творческого, активного и самодостаточного в высшей степени.Элизабет Баррет Браунинг одобряла подобные установки независимой игероической личности в силу того, что идея «воли, граничащей с упрямством,которая подчинила себе интерес поэтов-романтиков, была знакома ей, так какявлялась неотъемлемым элементом характера поэтессы»218.Очарованность подвигом титана становится точкой соприкосновенияЭлизабет Баррет Браунинг и романтиков, однако поэтесса также вступает сними в определённую полемику, ориентируясь на сугубо христианскуютрактовку образа Прометея.
Кажется, что она, поэтесса христианскогомировоззрения с довольно чётким разграничением добра и зла, Бога и Сатаны,считала недопустимым объединение гуманистических принципов с именемпадшего ангела и сочувствие ему, которое, по утверждению докторафилософии Р.И. Вербловского, возникло из-за подобной трактовки образаПрометея: «Сатана Мильтона впитал так много качеств Прометея, что мыоказались в опасности почитания и симпатии к этой фигуре. Сатана –нарушитель и грешник; в то же время он представляет наше стремление квысшим уровням бытия»219. В предисловии к «Прометею прикованному»поэтесса чётко разграничивает Сатану и Прометея: «Между Сатаной Мильтонаи Прометеем Эсхила большая разница, будто между образцом греха и образцомдобродетели. Сатана страдал от своих амбиций, Прометей – от своегочеловеколюбия; Сатана – для себя, а Прометей – для человечества» (P.169).Кроме акцентирования милосердия Прометея, поэтесса также развивала мысль217Mellor A.
K. Romanticism & Gender. L.: Psychology Press, 1993. P.204.Falk A. Elizabeth Barrett Browning and Her Prometheuses: Self-Will and a Woman Poet // Tulsa Studies inWomen's Literature. Tulsa: University of Tulsa, 1998. Vol.7, No.1. P.74.219Werblowsky R.J.Z. Lucifer and Prometheus: A Study of Milton's Satan. London: Routledge and Kegan Paul, 1952.P.19.21861о возрождении титана через страдания, дающие возможность обретения новогоуровня существования: «Конечно, он символ <…> сопротивляющегосячеловечества, восстающего через агонию и разрушение – к возрождению идуховному созиданию» 220. Идея жертвенности во имя других и последующееобновление напоминает христианскую концепцию искупительной жертвыХриста, что позволяет предположить, что Элизабет Баррет Браунинг,отказываясь от аналогии Прометея с Сатаной, предлагает новую: Прометей –Христос.
Некоторые детали позволяют говорить о возможной аналогии.Например, поза, в которой предстаёт Прометей перед читателем в началетрагедии, напоминает распятие: «…да будет охранять эту безрадостнуюгору,/Поднятый, в сознании, не согнув колена» (“…thou shalt guard this joylessrock,/ Erect, unslumb’ring, bending not the knee”) (P.172). Словно Христос,приносящий людям дар «христианской надежды воскресения»221, Прометей«надежду поселил среди них» (“hopes I sent among them”) (P.180).
Итак,Прометей и Христос – оба мученики, страдающие во имя человечества.Необходимо заметить, что факт мученичества усложняет аналогию Прометей –Христос. Дело в том, что в данный период творчества модель «поэт-пророк»становится определяющей поэтическую философию поэтессы. В этом случаеЭлизабет Баррет Браунинг также следует романтической традиции, так как наромантиков в значительной мере «повлияла концепция ветхозаветного пророка,гения,вдохновлённогобожествомвидетьиговоритьправду» 222.Подтверждением избранности являлось мучительное испытание, которое поэтдолжен был преодолевать в течение жизни.
Поэт страдал от дара предвидения:таков был элемент романтической концепции поэта, который, «мучаясь из-затворческого дара, ущемляет свою индивидуальность, чтобы уметь видеть иговорить за всё человечество, словно пророк»223. Эта идея о поэте, мученике ипророке, была особенно важна для Э. Б. Браунинг, так как оправдывала её220The Brownings’ Correspondence: In 25 vols / Ed. by R.Hudson, P.Kelley, S.Lewis. Winfield: Wedgestone Press,1987. Vol.5. P.227.221Lewis L.
M. Elizabeth Barrett Browning's Spiritual Progress: Face to Face With God. Columbia: University ofMissouri Press, 1998. P.18.222Cavill P. The Christian Tradition in English Literature. Grand Rapids: Zondervan, 2009. P.256.223Ibid.62личные физические страдания от многочисленных болезней, придавая имособый смысл. В определённой степени можно согласиться с мысльюнекоторых исследователей о том, что «будучи молодой женщиной, частообездвиженной от болей, поэтесса начала переводить трагедию не столько из-занеповиновения Прометея, сколько из-за воспроизведения его мучений»224.Христос и Прометей – мученики, страдающие не только ради блага людей, но иради поэтической миссии, так как «страдание приветствовалось не само посебе, но как необходимая почва для поэзии»225.
Так, среди даров Прометея есть«литературноесловосложение»(“ThesynthesisofLetters”)(P.186),просвещающее людей. Фигура Христа также укладывается в модель «поэтпророк и мученик», так как он избран Богом для посредничества междувысшими силами и людьми. Более того, он не принят и мучим, так как передалСлово (в качестве созидающей энергии) миру, как сказано в 17 главе от Иоанна,которую поэтесса называла «моя система богословия» 226: «Я передал им словоТвоё; и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира»(Ин.17:14).Любопытна точка зрения, имеющая место в западной критике, хотя ипредставляющаясядостаточноспорной:сложнуюаналогиюПрометей-Христос-поэт можно дополнить ещё одним компонентом. Дело в том, чтоПрометей не сопротивляется своему наказанию, он занимает весьма неактивную позицию: «…хватая его/За руки <…>,/Прибей молотком» (“Seizehim:strike amain <…>,/Strike with the hammer”) (P.173).
По мнению критиковфеминистских взглядов, Э. Б. Браунинг привлекла фигура Прометея ещё ипотому, что титан, занимая традиционную женскую позицию в тексте (вкачестве пассивной жертвы), демонстрировал «жестокость приговоривших егоавторитарных богов, исполнявших роль современных патриархальных систем224Prins Y. Ladies' Greek: Victorian Translations of Tragedy. Princeton: Princeton University Press, 2017.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
