Диссертация (972184), страница 18
Текст из файла (страница 18)
Ни одна черная кисть невызовет такого ужаса на холст. Бледные, изнуренные, с испуганным видом, стояли они внеловких толстых солдатских шинелях со стоячим воротником, обращая какой-тобеспомощный, жалостный взгляд на гарнизонных солдат, грубо равнявших их; белые губы,синие круги под глазами показывали лихорадку или озноб. И эти больные дети без ухода, без,ласки, обдуваемые ветром, который беспрепятственно дует с Ледовитого моря, шли в могилу"(Герцен А.И.
Былое и думы//Герцен А.И.. Полное собрание сочинений и писем в 30 томах .М.:Наука, 1954-1965. Т.9. С. 225.). Довольно часто образ кантониста встречается и впроизведениях русско-еврейской литературы второй половины ХIX столетия (см. романО.Рабиновича «Штрафной»).22379И.Ю.). Зовут его за глаза зюзюкой, – а то он сердится»225.
Здесь уже нетбрезгливойнасмешкипредшествующихэпох:во-первых,еврейпочтиправославный (то есть свой), во-вторых, его боятся обидеть, по-добромупосмеяться могут, но издеваться над ним никто не решается, даже мыслей таких урассказчика не появляется.Невельский часовщик Самуил Исаакович Перовский, живущий «в домике убуровой в тридцать седьмом году»226 в компании бывшего архиепископа,старовера-начётчика и поляка-эсперантиста, является«наследником» ИсаяФомича Бумштейна. Он занимает (с поправкой на эпоху) ту же должность,пользуется любовью и уважением сокамерников (опять же, с поправкой на эпохуи на подлинно интернациональную компанию), такой же смешной и нелепый 227(но это уже порой смех сквозь слёзы), и говорит всё с тем же акцентом, словно ихне разделяют десятилетия: «Ну, сто зе вы изделали, владыко? Ну, как это мозно?Процтите, Сергеиц, иссе про протопопицу, – просил ронявший от удовольствияслюну Самуил Исакович.
Он бесконечно любил разговоры, рассказы и чтения пробожественное и стародавнее, и всегда говаривал: – «А вот у нас в Агаде», – но самТалмуда до пути не знал, хотя и спорил с владыкой, хорошо знавшим Талмуд ивежливо поправлявшим его.…. – Вы, владыка, знаете Талмуд по переводу Переферковица, а он всенапутал и переврал... Понимаесь, сто тебя любят, Памвуска и в Талмуде сказано:нецистая зивотная только свиня…» 228.Как видно из приведённых примеров, традиция передачи еврейского акцентав русской литературе сохранялась практически в первозданном виде напротяжении целого века.
Через речь еврея формируется представление о своей и225Там же С. 230Filipoff Boris: IZBRANNOE First published in 1984 by Overseas Publications InterchangeLimited 8, Queen Anne’s Gardens, London W4 ITU, England P.125.227И также сравнивается повествователем с цыплёнком. Впрочем, само сравнение еврея сцыплёнком было позаимствовано Ф.М.Достоевским у Н.В. Гоголя («Тарас Бульба»).228Filipoff Boris: IZBRANNOE First published in 1984 by Overseas Publications InterchangeLimited 8, Queen Anne’s Gardens, London W4 ITU, England P.125-131.22680чужой национальной идентичности. Речь выступает как фактор пересеченияграницы свой/чужой, а потому она маркирована, чтобы выдавать чужака.Кроме того, необходимо отметить, что параллельно с рассмотренной вышетрадицией – уже во второй половине XIX столетия – постепенно начинаетсяпереосмысление образа еврея, движение от комического к трагическому, а сталобыть, изменение речевых характеристик.
Намечается диалог культур, который напротяжении долгого времени, в силу разных причин и обстоятельств,откладывался. По мнению М. Бубера, диалог может быть как на уровневыражения, так и на уровне содержания, при этом содержание превалирует надвыражением, лишь диалог на уровне плана содержания является подлинным229.Фонетические единицы языка одноплановы, в то время как морфемы,лексемы, словосочетания являются бинарными, обладая как планом выражения,так и планом содержания. Таким образом, когда русские писатели начали лучшеузнавать евреев, стало ясно, что эти малопонятные доселе соседи не стольоднозначнокарикатурны,какказалосьраньше,поэтомуприсозданиилитературных персонажей стали использоваться более сложные языковыесредства, а пресловутый акцент, хотя (как правило) и остаётся, но передаётся ужесредствами морфологии, лексики и синтаксиса.229Бубер М.
Диалог//Два образа веры. М.:АСТ, 1999. С. 122-161.812.2. МОРФОЛОГИЧЕСКИЙ И ЛЕКСИКО-СИНТАКСИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫОБРАЗА «ДРУГОГО»В 40-е годы XIX столетия начинается довольно активная интеграция евреевв русское общество. Это период расцвета еврейского просветительского движения(Хаскалы) в Российской империи, тогда же правительство составляет проектреформы еврейского традиционного образования, и в 1841 г.
министр народногопросвещения С. С. Уваров поручает маскилу230 М. Лилиенталю организациюеврейскихказённыхучилищ.Появляетсяновыйтипеврея,первымпредставителем которого был Леон Иосифович Мандельштам 231 (1819-1889 гг.).Сначала по личной рекомендации С. С.
Уварова Л. И. Мандельштамвольнослушателем посещал занятия в Московском университете, затем в 1844 г.со степенью кандидата философии по разряду общей словесности завершилобучение в Петербургском университете. Он становится первым евреем,окончившим российский университет и издавшим сборник стихотворений нарусском языке (1840 г.). Кроме того, Л. И. Мандельштам впервые переводитпроизведения А. С.
Пушкина на иврит.Несмотря на блестящее владение как русским, так и всеми основнымиевропейскими языками, сам Л. И. Мандельштам отмечает: «Я смотрю на своистихи как на перевод с еврейского, перевод мысленный и словесный232 <...>;мрачный мученический призрак духа без тела, так же, как иудаизм, вьется по ходумоего сочинения <...> Вы найдете [здесь] ту пылкую страсть, те болезненныестоны, свойственные «несчастным изгнанникам мира 233».Тем не менее совершенно очевидно (в том числе – из свидетельствсовременников), что речь поэта была лишена характерного акцента, ставшего к230Маскил (ивр.) - просветитель.Поэт О.Э.
Мандельштам приходился ему внучатым племянником. Об Л.И. Мандельштамесм. статью: Бердников Л. Учёный еврей// Лехаим, май 2008 - Ияр 5768-5. С. 193.232Несмотря на некоторую подражательность, стихи Л.И. Мандельштама порой опережали своёвремя. Так, например, программное стихотворение «Поэт», содержит метафоры, которыеорганично смотрелись бы и в поэзии русского модернизма: «Не для торгов эдемскийкрин!/Толпе не внятен запах цвета,/Толпе не внятен вздох поэта,/И чужд земным небесныйсын!..»233Мандельштам Л. Из записок первого еврея-студента в России // Пережитое: Сборник,посвященный общественной и культурной жизни евреев в России.
№ 1. СПб., 1908.С. 49-50.23182тому времени маркером еврея в русской литературе. По мнению С. С. Уварова, Л.И. Мандельштам был фигурой исключительной (едва ли не единственной в своёмроде), и далеко не все писатели того времени имели возможность общения севреями нового типа, поэтому традиция создания еврейского образа, какговорилось выше, осталась практически неизменной: всё тот же акцент, те жеужимки.Уже во второй половине XIX столетия, в период становления и развитиярусского реализма некоторые авторы предпринимают, в свою очередь, попыткиболееправдоподобного,лишённогоромантическихклише,изображения«Другого». Так, Н. С. Лесков 234 отказывается от «традиционных» способовпередачи еврейской речи и облика, о чём сообщает издателю А.
С. Суворину поповоду своей повести «Ракушанский меламед» следующее: «Я не знатокжидовского жаргона и не на нем играю, а строил всё на жидовском настроении,имеющем свои основы в жидовской талмудической морали и суеверныхпредрассудках, которые в этом племени сильнее, чем во всяком другом; но о нихобыкновенно не говорят беллетристы, потому что не знают их, – потому что ихизучить труднее, чем смешить жаргоном»235.Большинство же его собратьев по перу, за редким исключением, и вправдупредпочитали «смешить» читателя изображением косноязычного, несуразногочужака.
Одним из таких исключений был А. П. Чехов, переосмысливший в целомряде своих произведений традицию изображения еврейского акцента. Его юностьпрошла в южных губерниях, Чехов не понаслышке знал, кто такой еврей и накаком языке он говорит. Венцом этих наблюдений за «Другим» становится целаягалерея еврейских образов. До конца отказаться от изображения забавногоакцента писатель-юморист Чехов не мог, но он поднялся по языковой пирамидена ступеньку выше своих предшественников: для передачи еврейской речи онпользуется, как правило, не фонетическими чередованиями, но средствами234Следует отметить, что «еврейскому вопросу» Н.С.Лесков посвятил целое исследование:«Еврей в России. Несколько замечаний по еврейскому вопросу» (1883г.).235Цит.
по книге Сафран Г. «Переписать еврея…» Тема еврейской ассимиляции в литературеРоссийской империи. СПБ.: Академический проект, 2004.С. 45.83морфологии и синтаксиса. Чеховские евреи уже не шепелявят, они говорят, вцелом, практически без акцента, искажая, однако, морфемный состав русскогослова на идишский манер, а иногда делают своеобразный подстрочник идишскойфразы.Таким образом, мы сталкиваемся с совершенно иным уровнем воссозданияинонациональной идентичности: происходит переход от изображения внешних(зачастую комичных) сторон к попытке моделирования «Другого» мировоззрения,проявляемого в строе речи.«Маленький, чернявый и кудрявый»236 фармацевт, говорящий таким«тоном, каким могут говорить только очень умные и солидные фармацевтыиудейскоговероисповедания»237,одинизперсонажейрассказа«Неосторожность», прекрасно, на первый взгляд, владеет русским языком, но вего речи можно обнаружить (морфологические и синтаксические) неточности, окоторых говорилось выше:– Гм...
Вы нас, фармацевтов238, не считаете за людей и беспокоите даже вчетыре часа ночи, а каждая собаке, каждый кошке имеет покой... Вы ничего нежелаете понимать, и, по-вашему, мы не люди и в нас нервы должен быть, какверовка239.Служитель аптеки искажает русские слова на идишский манер (меняяокончание) и, кроме того, не соблюдает согласование, ведь слово ‘нервы’ кажетсяему созвучным идишскому ‘нэрвэ’ ( )דער נערווмужского рода, единственногочисла. Очевидно, что думает он не на русском языке, а синхронно переводит сидиша.Рассуждая об образе еврея в творчестве А. П.
Чехова, литературовед Д. ОЗаславский отмечает: «Картина жизни еврейской семьи на проезжей дороге встепи безыскусственна и правдива, зарисована с той же художественнойобъективностью и меткостью, как и степь, и обоз, и степные помещики. Моисей236Чехов А.П. Неосторожность//Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. М.: Наука,1974-1983. Т.6.С 67-68.237Там же.238Очевидно, что в данном контексте «фармацевт» является эвфемизмом слова «еврей».239Там же.84Моисеич в «Степи» есть подлинный еврей-торговец, комиссионер, каких много наюге России; его беседа с проезжающими, со священником художественно точна иубедительна.
В рассказе есть знание еврейского быта, такого, каким он долженбылпредставлятьсявнимательномунаблюдателюсостороны.Этонеэкзотический быт, а свой (Курсив наш. – И. Ю.), еврейский быт, вошедший врусскую жизнь»240.В соответствии с избранным ракурсом исследования добавим, что и говоритМоисей Моисеевич практически без акцента, но всё с той же особенностью:«Мойсей Мойсеич из вежливости изобразил на лице своем удивление изначительно покрутил головой. – О, это хорошо! – сказал он, грозя самоварупальцем.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
