Диссертация (972169), страница 26
Текст из файла (страница 26)
237).Дженни смогла правильно, с точки зрения Чиверела, прочитать монологиз «Двенадцатой ночи». Он, как настоящий режиссер, обладая особымвидением сцены и чувством текста, понимает, как должен звучать монологиз произведения Шекспира и доносит это понимание через десятилетия в мирпрошлого.Третье «чудо» связано с беседой на вечере по случаю бенефиса ДженниВильерс. «Я говорю с кем-то, кто сейчас находится здесь и хочет понять меня,но кого и не было, когда все это произошло в первый раз.— Что значит в первый раз?— Ведь это все время повторяется. И всегда может возвратиться, если оченьзахотеть, хотя в точности не повторяется никогда...» (С.
248). Этот диалоготсылает к идее Пристли о цикличности времени, а также к тому, что никогда119не бывает двух одинаковых спектаклей. Сколько бы раз актеры их ни играли,они всегда будут разными, как и сама жизнь.Перемещения во времени в пьесе заявлены уже в афише, где героиделятся на две группы: «сегодня» и «100 лет назад», как и в примечанияхрежиссеру, где автор указывает на наличие героев-дублеров.Персонажи-дублеры, которые оговорены в афише к пьесе, воплощаютсяна сцене при помощи одних и тех же актеров, исполняющих разные роли,например, Дженни Вильерс и Энн Стюард. В повести такие параллеливозможны только в самом конце, когда в плане настоящего времени молодаяактриса Энн делает ту же ошибку во время чтения шекспировского монолога,что и Дженни.
В Энн Сьюард, на которую Чиверел не захотел сначалавзглянуть, но просит вернуть обратно, он теперь видит настоящую актрису,такую, какой была Дженни Вильерс. То, что было недоступно для ДженниВильерс в прошлом, возможно для молодой актрисы середины ХХ века.Чиверел видит её будущее, опираясь на прошлое Дженни Вильерс, которое ужелишено трагедии.
Счастливое будущее Энн Сьюард в руках Чиверела: «Можетбыть, все будет хорошо… на этот раз» (С. 175). Вторичное проживаниепрошлого, трагичной судьбы Дженни в выстраиваемой судьбе Энн позволяетрежиссеру преодолеть ранее допущенные ошибки обитателей прошлого.История Дженни Вильерс и знакомство с Энн Стьюард помогают Чиверелупересмотреть свои взгляды на настоящее и изменить будущее.
Он хотел, чтобыименно это было услышано Дженни Вильерс и Уолтером Кеттлом в прошлом:«Дерзайте, пробивайтесь сквозь рутину, ломайте старые, отжившие формы.Дерзайте,как всемыдолжныдерзать,чтобыдатьТеатруновуюжизнь...» (С. 223).Наличие образов-дублеров в различных временных пластах позволяетДж. Б. Пристли реализовать идею П.
Успенского о цикличности времени.Чиверел видит свои черты в образе сценариста середины XIX векаУолтера Кеттла. Именно он, вызывая чувство сострадания, меняет Чиверела.«Потолковать бы нам с тобой как следует, Уолтер Кеттл. В тебе есть что-то120от меня. Я точно знаю, каково тебе сейчас. А скоро будет хуже, много хуже,бедняга!» (С. 231). С этим образом связано представление о том, что событияв жизни временами бывают более драматичными, чем сценах из пьес:«…с появлением Кеттла эта картина перестала быть просто театральнымзрелищем и сделалась потрясающе живой, она надрывала ему душуи сокрушала сердце» (С. 264).
Происходит проникновение театра в жизньи жизни в театр.В произведении воплощается идея о том, что достойная личность,проживая жизнь вновь, имеет возможность исправить собственные ошибки,допущенные в прошлом, и перейти на некий новый этап. Разрушив«стеклянную дверь», персонаж осознает значение Театра не только для себя,но и для окружающих его людей.В повести практически отсутствует авторский голос, что характернодля пьес Пристли. Характеристики героев даны через речь и описания-ремарки.Только в конце произведения автор делает вывод, который может быть отнесенко всем людям: «Не так уж важно, за что человек берется, когда перед нимстолько прекрасных целей, но все же Чиверелу повезло, у него есть егопрофессия, его мастерская, его чудесная золотая игрушка, Театр...» (С. 292).Художественный прием переноса во времени позволяет писателюпоказать духовные искания Чиверела, загнавшего себя в тупик, и помогающиеиз него выйти.
Режиссер решает принять приглашение возглавить театри переписать третий акт пьесы, в котором будет разрушена «стеклянная дверь»человеческого непонимания. «Жажда деятельности, какой он не знал уже многолет, охватила его. Так мало времени, если мерить здешней мерой, и так многонужно сделать, сначала в этой самой комнате, а потом в огромном сверкающеммире за ее пределами, таком страшном, таком удивительном» (С. 291).Идея о движении сознания по спирали времени позволяет осознать, чтодля многих людей перехода на новый уровень не происходит: в отношенииактеров к Театру ничего не изменилось, как сто лет назад они ворчали о том,что театр уже не тот, так и ворчат в настоящем для Чиверела времени,121но между тем, театр жив.
И сто лет назад у деятелей искусства возникаламысль, что театр доживает свой век: «Был Театр — такой Театр, каким емуподобает быть. А нынче они пойдут куда угодно. Жажда глупых развлечений,мистер Понсонби. И всюду деньги, деньги, деньги. Поверьте, мне, сэр, Театрумирает…» (С. 227). Но эта смерть связана с формами, поколениями актеров,произведениями, но не с самим видом искусства, который просуществует ещедолгие-долгие годы. Эта мысль реализуется в диалоге между режиссеромЧиверелом и старым актером его труппы Альфредом Лезерсом.
«…ты пожилойактер, Альфред, и <…> театр умирает для тебя. Он всегда умиралдля старожилов. И всегда рождался заново для тех, кто приходил на смену.И в этом не слабость его, а сила. Он живет — живет по-настоящему, не простосуществует, но живет, как живет человечество, — просто потому, что оннепрестанноумираетивозрождается,обновленный» (С.
296). Возрождение иивсегдавозрождаетсяобновление Театра независятот внешних обстоятельств, а связаны исключительно со сменой поколений,которые вновь и вновь приходят ему служить.Увлечениеразличнымитеориямивремениииспользованиеих в художественных произведениях отражает не только философские взглядыДж. Пристли, но и стремление к созданию новых художественных приёмов.Использование этих концепций помогает полнее и глубже раскрыть причинычеловеческихпоступков219.Созданиенепривычныхобстоятельствдля персонажей позволяет увидеть их подлинную сущность, выразившуюсяв непосредственности реакций.
Общим элементом этих теорий являетсявниманиекдуховному становлениюисовершенствованиюличности,что составляет одну из важных проблем в творчестве писателя220.219Brown I. J. B. Priestley // Writers and Their Work. L.: Longmans, Green & Co, 1957. Vol. 84. 39 p.Комаров С. Г. Поэтика "Драм времени" Дж. Б.
Пристли: автореф. дисс. …канд. филол. наук. Красноярск,2003. 25 с.220122§ 3.2 Образ театра в повести Дж. Б. Пристли «Дженни Вильерс»:ремарки и мизансценированиеПервая ремарка в пьесе «Дженни Вильерс» является указанием режиссеруна расположение актеров на сцене; их реакцию на происходящее. Она, каки другие ремарки, адресована также актерам и помогает им при созданииобразов на сцене. В первой сцене автору важнее создать атмосферуторжественного приёма в старинном театре; передать настроение и реакциюсобравшихся на речь Паулины. Мизансцена выстраивается таким образом, чтосоздается контраст между пессимистичным и скептическим настроениеми состоянием режиссера, который всячески пытается избежать этого приёма,и приподнято-взволнованнымнастроениемсобравшихся,ожидающихпремьеры нового спектакля.
Из ремарки ясно, что все общество должнорасполагаться на сцене, а режиссер Чиверел является наблюдателем событий.Его видит зал, но далеко не сразу замечают собравшиеся. В повести читательсразу получает объяснение, каким образом можно попасть в знаменитую«зеленую комнату», где располагается музей театра: «В знаменитую ЗеленуюКомнату театра «Ройял» в Бартон-Спа можно попасть двумя способами.Если вы вошли в театр через главный подъезд, вам надо пройти бельэтажи идти дальше по коридору, минуя кабинет директора. А из-за кулис выподнимаетесь по темной лестнице и проходите мимо дверей двух актерскихуборных, предназначенных для звезд» (С. 169).В тексте повести, как и в пьесе, говорится, что Чиверел – талантливыйрежиссер, чьи спектакли имеют успех, его приглашают возглавить театр.Одновременно Мартин Чиверел — больной и уставший человек, которыйне видит больше смысла в творчестве и театре вообще.
Режиссер сталзамкнутым, отгородился от всех, о чем говорит ему друг, а в прошломлюбимый человек Паулина Фрезер. Он погружен в себя настолько, чтоне может услышать даже её. Чиверел не хочет изменить третий акт пьесы,на чем настаивает актерский состав, и познакомиться с молодой актрисой,123мечтавшей о встрече с ним.В произведении возникает образ доктора, который лечит режиссераот переутомления и пониженного давления.
В его речи реализуется мысльПристли о сущности писательской профессии: «…писательская работа зависитот воображения, а оно у вас, должно быть, преувеличивает несчастья другихлюдей и все страдания, существующие в мире. Особенно – вот это нужнозапомнить, — когда падает давление и начинается депрессия, и все вам кажетсятаким трудным…» (С. 201).Усталость и нежелание режиссера присутствовать на приёме по случаюпремьеры собственной постановки в повести обозначены сразу: «Ему былоскверно – он чувствовал себя смертельно усталым и старым, как мир» (С. 169).Становится понятно, почему Чиверел опоздал на приём, почему такпессимистично настроен еще до того, как он вступает в диалог и произноситречь, после которой все остаются в недоумении. Этот приём – миниспектакль,в котором главная роль отведена Чиверелу.
Его одолевают сомнениякасательно того, что надо говорить присутствующим: «Что же делать — выдатьим полминуты пустопорожней болтовни или прямо высказать все, что ондумает, — проглотят, как миленькие, даже если им не понравится» (С. 174).Чиверел — звезда, чье мнение важно для собравшихся в Зеленой комнате. Егоцинизм по отношению к ним связан с одной стороны с тем, что они ждуточередного праздника и развлечения от спектакля, а с другой, примут егов любом случае, не посмев выразить свое недовольство.Собравшиеся ожидают от премьеры грандиозного события, легкогои увлекательного спектакля, но никак не драмы о неспособности услышатьдруг друга в этом мире: «Мы предвкушаем, и с большим нетерпением,возможность увидеть эту пьесу до того, как ее увидят в Лондоне, — продолжалмэр, бросая каждое слово как свой главный козырь.