Диссертация (958835), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Ю. Куняеву, можнонаглядно проиллюстрировать, обратившись к стихотворению «Облака плывут вАфганистан» (1971). В первой строфе поэт возвещает:Облака плывут в Афганистан,Туполанг течет к Афганистану…Я еще от жизни не усталИ до самой смерти не устану.1Вспомним, например, что А. С. Пушкин в стихотворении «На холмахГрузии», в котором герой соприкасается с громадным пространством, сообщает:«Шумит Арагва предо мною»2.
Чрезвычайно существенна деталь «предо мною».Объективное и субъективное здесь сближаются и взаимопроникают. Более того,печаль героя А. С. Пушкина полна даже не памятью об отсутствующейвозлюбленной, а самой отсутствующей возлюбленной, ее аурой и духом.Совершенно иное соотношение мы наблюдаем у С. Ю. Куняева.
Дело не вслучайномотсутствииличныхместоимений,призванныхобозначитьвовлеченность облаков и реки в душевный строй куняевского героя. Суть дела вразграничении физических и душевных явлений. Облака и река самобытны. Такаяже сила самобытия и непреклонность провозглашаются героем. В своем упорствеон подобен облакам и реке, но оно имеет собственный источник. Герой ничего незаимствует ни у реки, ни у облаков.То, что в первой строфе выражено символически, в последующих картинахраскрывается повествовательно. Если в пушкинском стихотворении геройвоспламеняется («сердце вновь горит и любит») под влиянием воспоминаний ивоображения, то герой С.
Ю. Куняева воодушевлен своими решительнымидействиями, своей независимостью:12Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.1. – М., 1988. – С.308.Пушкин А.С. Жизнь и лира: Сборник. – М., 1996. – С.212.115И, очаг под камнем разведя,Захмелел от золотого чаю…Отвечаю только за себя —Больше ни за что не отвечаю!1Он верит в собственные силы, верит, что устоит перед пропастью и бездной.О. Дмитриев подчеркивает, что в лирике С. Ю.
Куняева «часто звучит темапрезрения к опасности, необходимости деятельности, ответственности запроизнесенное слово»2. Он на равных чувствует себя с природными стихиями,может употребить их во благо себе, своей свободе. В пределе герой С. Ю.Куняева желает стать одиноким и свободным, что избавило бы его «от людскихпечалей и потерь»3. Подобное состояние недостижимо для него, так как для этоготребуется «как форель, сердце… сильное и холодное». Но высокий соблазнодиночества и свободы глубоко ведом герою С.
Ю. Куняева.Оставляя родное гнездо, лирический герой охвачен жаждой свободы,самоутверждения. Его прельщают и влекут новые впечатления, разнообразиеборьбы и деятельности, новые встречи. Вместе с тем, он остро ощущаетпритяжение малой родины. Иногда ему кажется, что эта кровная гравитациявсесильна, что он не оторвется от родных корней, несмотря на страстное желаниеэто осуществить.
А иногда он обнаруживает в себе способность к радикальнымпеременам, к ослаблению прежних привязанностей. Именно об этом идет речь встихотворении «От своих переулков кривых» (1977).В центре стихотворения – нравственно-психологическая драма молодогочеловека. Он понимает, что «положено сыну»4 оставлять родные переулки иотправляться в большой мир. Герой тревожится, что не сможет «к великойстолице привыкнуть»5, он сомневается в себе. Но к этой тревоге по поводупредстоящей перемены добавляется некое чувство долга, необходимость1Куняев С.Ю.
Избранные произведения. – Т.1. – М., 1988. – С.308.Дмитриев О. Линия судьбы // Литературное обозрение. – 1979. – №10. – С.52.3Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.1. – М., 1988. – С.308.4Куняев С.Ю. Озеро Безымянное: Книга стихов. – М., 1983. – С.69.5Там же.2116соблюдать верность «милой реке» и «весеннему бору». В душе героя борютсясентиментальные, растроганные восприятия малой родины с мужественнойготовностью проникнуться державной волей Москвы.
Герой аскетическисоглашается с неуместностью слез, помня о державном предназначении Москвы:Вечный город! Я знаю теперьВсе соблазны твои, все угрозы.Ты не веришь слезам? – И не верь,Что тебе бесполезные слезы!1В новых обстоятельствах вечного города герой решительно изменился и нежалеет об этой перемене. Юношеские привязанности, пусть и не без борьбы,уступают место новой жизненной позиции. Взросление героя сменяется егозрелостью, постижением «большой» родины.Таким образом, лирический герой С.
Ю. Куняева ищет пристанище длясвоей души не только в родных краях, но и в далекой стороне. В его поэзиисоздается образ широкого русского пространства, простора. При этом динамикаего поэтических переживаний и размышлений состоит во внедрении новыхпространств, чужих гор и рек, безбрежной тайги и бесконечных степей к своимизначальным предпосылкам и ценностям. Встречаясь с диковинными и дажечужеродными для равнинного калужского жителя явлениями, он сближается исродняется с ними. Он заведомо расположен к незнакомым людям и явлениям. Аесли встречается с опасностью, с физическими препятствиями, то это его дажерадует: есть, где приложить силы.
Он испытывает благодарное чувство задаруемое богатство, за расширяющийся мир для своих действий и впечатлений.Национальный топос в поэзии С. Ю. Куняева обретает характеристики,адекватные его содержанию в русской национальной картине мира.1Куняев С.Ю. Озеро Безымянное: Книга стихов. – М., 1983. – С.69.1172.3.Феномен и концепция природы Сибири, диалектика телесного идуховногоМотивы необъятных далей, странствий и испытаний включают сибирскийцикл, который накапливался в творчестве С. Ю.
Куняева в течение несколькихдесятилетий. Сибирь в духовном и культурном сознании русского человекаассоциируетсясисключительностью,экстремальностьюобстановкиинезаурядностью характеров. Сибирь – это место, где русский человек проверяетсебя на прочность, на честность, на мужество. Сибирь – это бескрайнеепространствоигромадныевозможностидляотважного,инициативногосамоутверждения личности. Не только могущество России прирастает Сибирью,как провозглашал М. В. Ломоносов, но и достоинство, самоуважение русскогочеловека неизмеримо увеличивается даже от соприкосновения с Сибирью, отвстречи с ней.
Тем более возрастает твой человеческий статус, если Сибирьстановится твоим жизненным поприщем.Восприятие Сибири в послевоенной советской лирике разнообразно.Уроженцы Сибири Л. Н. Мартынов и Е. А. Евтушенко акцентируют в своихстихах эпохальность, масштабность преобразований, осуществленных в Сибири впослевоенное десятилетие.
При этом Е. А. Евтушенко насыщает своипроизведения пестрыми, разнокалиберными деталями, относящимися к быту,производству, психологии героя, при этом стихи его «всегда человечны,исполнены сочувствия к людям разных, порою совершенно неизвестных поэтусудеб, только ему надо хоть на мгновенье заглянуть в их душу…» 1. А Л. Н.Мартынов, сдержанный в деталях, восходит к патетике и обобщениям высшегопорядка.
Доминантой сибирских стихов Е. А. Евтушенко, на наш взгляд, являетсямотив влияния Сибири на личность героя, на его внутренний мир («Я сибирскойпороды», «Станция Зима» и др.). Так, в поэме «Братская ГЭС» поэт воспеваетмасштабные1свершениявстране.ВпечатленияотнебывалойстройкиМихайлов А.А. Поэты и поэзия. Портреты, проблемы, тенденции развития современнойпоэзии. – М., 1978. – C.200.118преисполнены гордостью за народ и страну, реализующие такие грандиозныепроекты.
Гражданственность Е. А. Евтушенко неразрывно связана с движениемистории – от древнего мира до современности. Для поэта «… ГЭС гремит / восмысленном величии – над ложным, / бессмысленным величьем пирамид»1. Оноткликается на события в стране, показывая разнообразие человеческих судеб,отражая связь современности с историческими процессами. В стихах Л. Н.Мартынова мы также наблюдаем преобладание авторского романтическоговосприятия Сибири над изображением её собственной природы, её органическойсущности. В его произведениях возникает «будущее в настоящем и настоящее вбудущем, связанное с прошлым»2. В стихотворении «Я брежу только тем» Л. Н.Мартынов представляет города и дороги Сибири как воплощение своихидеальных грез и мечтаний. Поэт сетует лишь на то, что от его «воображениядействительность и ныне отстает»3. Таким образом, Е.
А. Евтушенко подчиняетсибирскую масштабность индивидуально-личностным впечатлениям, а Л. Н.Мартынов слагает гимны материальным свершениям страны и народа, как бырастворяясь в них. Национальный аспект в раскрытии сибирской темы у этихпоэтов представлен весьма скупо.Лирический герой С. Ю. Куняева ищет пристанище для своей души нетолько среди родных калужских берез, но и в далекой необъятной Сибири какчастицы великой Родины-России. При этом динамика его поэтическихпереживаний и размышлений состоит в приживлении новых пространств,алтайских гор и рек, безбрежной тайги к себе, к изначальным ценностям.
Его непугаютопасности,физическиепрепятствия.Онблагодаренсудьбезарасширяющийся мир для своих действий и впечатлений.В стихотворении «Просветленную память храня» С. Ю. Куняев размышляето своей неистребимой тяге к Сибири, к ее «остужающему душу простору –1Евтушенко Е.А. Присяга простору. Стихи. – Иркутск: Восточно-Сибирское книжноеиздательство, 1978. – С. 318.2Михайлов А.А. Поэты и поэзия. Портреты, проблемы, тенденции развития современнойпоэзии.
– М., 1978. – С.16.3Мартынов Л. Стихотворения и поэмы. – Л., 1986. – С.302.119безымянности, бескрайности, безлюдности»1. Как подметил С. И. Чупринин,«поэтгордитсясвоейпричастностьюкэтому просторубезымянности,неотделимостью своей судьбы от суровой судьбы Отчизны»2. Лирический геройхотел бы оставить скитания, лелеять прошлое в своих просветленныхвоспоминаниях, сохранить эту кочевую реальность в растроганной памяти: «Я-тодумал, что хватит с меня»3. Но никакого внутреннего отторжения не происходит,странствия для него по-прежнему притягательны.С. Ю. Куняев отмечает, что сибирский простор поглотил «с беспамятныхпор не одну дерзновенную юность»4.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
