Диссертация (958832), страница 9
Текст из файла (страница 9)
Кроме того, змееборцем может быть безымянный «одинчеловек» [63, с. 10], «рядовой» представитель человеческого рода, побеждающий40таинственноеиопасноечудовище30.Онвыступает,повыражениюЕ. М. Мелетинского, олицетворением коллективной самозащиты народа отвнешней опасности [65, с. 21], однако если культурный герой олицетворяетколлектив в целом, то «один человек» воплощает любого (каждого) его члена[68, с. 72].Мотивация самого проглатывания также может быть различной. Можнопредположить, что в каждом случае воспроизведения подобного сюжетарассказчик пытается по-своему объяснить все эти события, дать им какое-тологическое обоснование. Пропп констатирует наличие на данном этапе развитиямотива его художественного переосмысления и постепенную потерю исходногосмыслового значения действий героя и животного-поглотителя [91, с.
236].Следующий этап развития змееборческого мотива характеризуется отказомот элемента поглощения героя чудовищем. При этом само поглощение может попрежнему присутствовать в сюжете, однако проглоченное змеем лицо – это ужене сам герой, а некая жертва, которую змееборец освобождает, убив монстра[91, с. 238]. В богатом запасе подобных мифов примитивных народов, собранныхЛео Фробениусом, есть пример, в котором герой, собираясь убить морскоечудовище-людоеда, отправляет ему на съедение девушку, экипированнуюволшебным поясом. Когда монстр проглатывает девушку, герой поёт магическуюпесню, благодаря которой проглоченная жертва оживает в чреве чудовища, чтоослабляет антагониста, в то время как сам воин добивает его стрелами и извлекаетсвою помощницу из тела убитого поглотителя [183, с.
97]. Это своего родапромежуточный вариант сюжета, сочетающий в себе элементы исходного мотива– поражения змея изнутри проглоченным им человеком (с использованиеммагического средства – пояса), и новообразования – умерщвления его извне спомощью обычного «рационального» средства – лука и стрел [91, с. 239].30Вероятно, первый тип героя стал прообразом для богов-змееборцев, характерных для мифологии Древнего мира,а второй – для героев, имеющих «простое», небожественное происхождение, представителей «человеческойобщины» [65, с.
18]. Эпический герой, который иногда имеет «народную» родословную и при этом являетсяносителем сверхъестественных способностей, мог появиться в результате взаимодействия этих двух архаическихтипов [68, с. 73].41Ещё одним шагом в эволюции мотива стала возможность отказа от элементапоглощения вообще. Неизменным остаётся лишь стержень змееборческогомотива – герой, побеждающий чудовище.
Мифология Древнего мира сохранилабогатейший пласт подобных сюжетов, как содержащих мотив поглощения, так иутративших его. Однако облик мифических существ в представлении народов,сформировавших государство, сильно изменился: постепенный переход от охотык земледелию, а затем и к жизни в городах привёл к окончательной утрате связимежду людьми и когда-то священными животными; на место последних сталиприходить антропоморфные боги [91, с. 246].
В мифологии древних государств –Египта, Вавилона, Индии, Греции, Китая – появляются также гибридныесущества, которых не было у представителей доклассовых обществ [91, с. 245].Именно на этом этапе мы можем констатировать появление дракона – образаболее сложного, чем змей. Примерно в то же время происходит потеря или уходна второй план его отождествления с животными, существующими в реальности[71, т. I, 394]: дракон обретает признаки, отличающие его от змей, которых людимогут видеть в повседневной жизни, а потому воспринимается он как отдельное,хотя, вероятно, родственное им существо.Графтон Эллиот Смит считает, что в образе дракона соединились чертыдревнейшей божественной Троицы (Trinity), присутствующей в том или иномвиде в религии и мифологии многих народов.
Эту Троицу составляют:- “the Water-God” (water deity) – «водный бог» – сверхъестественнаясущность, управляющая водой и водной стихией;- the Great Mother (mother goddess) – богиня-мать (Великая Мать), одна изипостасей матери-земли [54, с. 61], являющаяся олицетворением природы,материнства, зарождения жизни, но вместе с тем и смерти, а также уничтожениямира;- the Warrior Sun God (solar deity) – солнечное божество (солярный бог),образ которого связан с дневным светом, силой и воинственностью.Вдревнеегипетскоймифологииэтобожественноетриединствоолицетворяли Осирис, Сехмет и Гор [175, с.
77-78]. Образы этих богов могли42быть прочно связаны с внешностью и повадками некоторых животных, и именноони, согласно теории Смита, стали основными элементами внешности дракона.Одно из древнейших изображений «сложного» драконоподобного существа, пословам учёного, было обнаружено в Сузах (Susa). Этот «дракон» представлялсобой существо, сочетающее черты льва (вероятно, связанного с богиней-матерьюСехмет) и орла или сокола (солярный бог Гор), и олицетворял силы,контролирующие водную стихию (Осирис) [175, с.
79].В. Я. Пропп считает, что базовыми элементами, составившими на данномэтапе общественного развития облик дракона, являются черты змея (змеи) иптицы [91, с. 247]. Учёный обращает внимание на тот факт, что и птица, и змея(червь) являются сами распространёнными животными, которым в различныхкультурныхтрадицияхприписываетсярольвоплощениядушичеловека[91, с. 247].
Придание змею, связанному с водой и землёй, элементов внешности исимволического значения птицы положило начало разделению этого образа на две«ипостаси»: условно «змеиную» – земную, хтоническую (змей ползает по земле,живёт в земле) и «птичью» – небесную, воздушную.Это «разделение» роднит змея с ещё одним архетипом – образом МировогоДрева,широкораспространённымвмифологическихирелигиозныхпредставлениях народов мира [162, с. 68-69].
В скандинавской мифологии этоДрево носит имя Иггдрасиль (Yggdrasil). В колодце под ним находится змейНидхёгг (Níðhǫggr – «злобно кусающий» [10, т. II, с. 280]), грызущий один изкорней Иггдрасиля [202, с. 140]. Этот змей представляет собой хтоническую,«подземную» сторону мироздания [147, с. 110]; своими действиями он создаётугрозу существующему ходу вещей, олицетворяя, таким образом, силы хаоса иразрушения.НаветвяхМировогоДревасидиторёл,являющийсяпротивоположностью Нидхёгга, его небесным врагом [1, с. 28].Приведённый пример иллюстрирует древнее противопоставление птицы измея как представителей небесного и подземного миров31. Однако в результатеВероятно, закреплению этого противопоставления в сознании человека способствовал тот факт, что хищныептицы могут питаться змеями [185, с.
165]. А. Н. Афанасьев приводит примеры фольклорных сюжетов,повествующихоконфликтезмеяилидраконаиорла,свившегогнездонавысоком3143совмещения в образе дракона черт обоих существ32 змееподобное создание сталоиграть обе «полярные» роли, существовать, как и само Мировое Древо, в обоихмирах33.Уточним, что миров на самом деле три: архетип Древа связан с идеейвыделения в мироздании не только небесного (ветви дерева достигают неба) иподземного (корни уходят под землю) миров (“above” и “below”), но также и“here” – «реального» мира, мира смертных [202, с.
128-129], в котором находитсяствол растения [18, с. 307; 174, с. 110]. По мнению В. Н. Топорова, образ этогодерева является воплощением мифологических и религиозных представлений оМировой оси [71, т. I, с. 398-406].Змееподобное существо, получившее птичьи черты, становится таким жепредставителем всех трёх уровней бытия и «связующим звеном» между ними, каки Древо. Очень яркий пример, подтверждающий справедливость тезиса о связиэтих мифологических образов, приводят В. В. Иванов и В. Н. Топоров в работе«Исследования в области славянских древностей»: в одном из мифов индейцевЮжной Америки небо падает на землю, и тогда змей возвращает его впервоначальное состояние, обвившись вокруг неба и земли и вытянувшись;удерживая таким образом небо наверху.
Другими словами, змей сам выступаетздесь в роли Мирового Древа или Мировой оси [47, с. 154].Так как и небесный, и подземный миры являются с точки зрения человекасверхъестественными, потусторонними, мы можем сказать, что в совокупностисвоей они составляют концепт иномирия, а значит, змей или дракон в обеих своихсимволических «формах», связывающих его с хтонической или небеснойдереве [10, т. II, с. 280]. Очевидно, что мотив вражды и перебранки между птицей и змеем в сказках и песнях (змейгрозится сжечь дерево, на котором птица свила гнездо и пр.) связан с образами этих существ как представителейнебесного и подземного миров в контексте их обитания у Мирового Древа [118, т. III, с. 254].32Как отмечает В.
Е. Добровольская, это совмещение произошло на стадии разрушения мифологическойструктуры благодаря прочной ассоциации враждующих существ друг с другом в рамках сюжета об ихпротивоборстве. Подтверждением возможности подобной ассимиляции исследователь считает проявление воблике змееподобных существ черт кота – ещё одного первоначального противника змея в некоторыхмифологических системах (в египетском мифе бог Ра убивает змея Апопа, находясь в облике кота; в литовскоймифологии также присутствует кот-змееборец) [34, с. 27].33Птицы при этом также получили возможность проявлять некоторые змеиные черты и выполнять в рядемифологических и фольклорных сюжетов те же функции, что и змей; в подобном контексте змееподобное иптицеподобное существа могут выступать в качестве взаимозаменяемых, тождественных персонажей (см.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
