Диссертация (958832), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Эти правила могут показаться странными и даже абсурдными сточки зрения здравого смысла, но на ритуально-мифологическом уровне ониимеют глубокое значение [67, с. 266].Один из видов такого странного поведения героя характерен для сюжета«Незнайка» и отражён в его названии. Отказ от разговора и ответ «Не знаю» навсе реплики в свой адрес можно рассматривать как форму отказа от речи вообще– т. е. как обет молчания. Как отмечает Т. А.
Агапкина, в славянской культуретакое поведение характерно для ряженых83 – людей, которые на время связываютсебя с потусторонними силами и ведут себя согласно нормам их поведения, аодним из характерных признаков представителей иного мира является молчание[117, с. 265]. Кроме того, продолжает Агапкина, молчание может восприниматься83Обратим внимание, что в Карн. 47 Незнайка наряжается в кожан, сделанный из трёх воловьих кож, и пришиваетсзади хвост в две сажени длиной.121как своего рода пост, своеобразная временная жертва, являющаяся формойочищения перед каким-либо важным событием или обрядом [118, т.
III, с. 294] – врассматриваемых сказочных текстах герой принимает этот обет перед убийствомзмея.Ещё одним важным действием перед боем, характерным для сюжета«Победитель змея», является богатырский сон. Мы можем соотнести его с идеейсмерти,непосредственносвязаннойсдревнимобрядовымзначениемзмееборчества: это то состояние, которое герой должен испытать дляперерождения и преображения84. Так как мотив поглощения героя чудовищем современем стал отмирать, его символическое значение вполне могло бытьперенесено на какие-либо другие мотивы в рамках змееборческого сюжета –например, на сон героя.
В. Е. Добровольская отмечает, что мифологическоесознание осмысляет сон как «ослабленную смерть», как способ на времяпроникнуть в потусторонний мир и «вернуться оттуда, обогатившись знаниями,позволяющимиизменитьсвойстатус»[35, с. 56-57].А. Н. Афанасьев,иллюстрируя близость концептов сна и смерти в представлениях древних людей,приводит цитату из англосаксонской поэмы о Беовульфе, описывающуюповерженного героем змея: wyrm liged swaefed sâre wund – «змей лежит, спит,тяжело израненный» [10, т. III, с. 38].Сказка подчёркивает, что богатырский сон чрезвычайно крепок: дажепоявление змея, иногда соизмеримое с катаклизмом, не может разбудить героя.Лишь когда слеза отчаявшейся царевны обжигает его щёку, он просыпается85.
Вряде случаев протагонист погружается в сон также и после сражения (Аф. 124,Кор. 1).Мотивация змееборческого подвига в сюжетах, отнесённых нами к первойгруппе, всегда связана со спасением девушки. Во всех рассмотренных нами84Герой сказки близок к смерти уже потому, что отправляется в иной мир, но в некоторых сюжетах эта близостьпроявляется гораздо более ярко, и он даже может пережить смерть в буквальном смысле: в ряде текстов послеподвига герой оказывается убит недоброжелателем – «ложным героем», решившим присвоить себе статусзмееборца.
Позже он оживляется волшебными помощниками или царевной с помощью живой и мёртвой воды.85В. И. Ерёмина обращает внимание на идентичность мотивов проливания на умершего слёз, вина или живойводы с целью его воскрешения [40, с. 63]. Эпизод пробуждения от богатырского сна отражает, по мнениюисследователя, смягчённый, трансформированный вариант этой формы оживления [40, с. 65].122случаях последняя является царской дочерью.
Объяснение, почему в качествежертвы для чудовища выбрана именно она, варьируется в различных текстах. Вряде случаев змей совершает налёты на царство и поедает людей, и те, чтобыумилостивить его, начинают сами приводить ему жертв (Поселился на нашемозере двенадцатиглавый змей, каждую ночь прилетает да людей поедает; длятого у нас очередь положена – с какого конца (города – Г.
Т.) в какой день насъедение давать (Аф. 204)). Нередко змей сам выставляет требования, которыетакже могут быть различны: он может требовать любую жертву (Аф. 206) (втаком случае очередь царевны выпадает по жребию), либо только девушек (Ник.6), либо конкретно царскую дочь. В Ник. 3 и Ник. 5 он ставит царя передвыбором: Требует у царя Морской змей всех людей егова государства на съеданьеили три дочери еговых. Царь думал подумал, нать всё государство отдать насъеданье.
«А лучше я одам трёх дочерей на съеданье» (Ник. 3).В некоторых случаях требования чудовища напоминают ультиматуминоземного врага, представителя враждебного государства: …а под ихно царствоподступился Змей трёхглавый. Писал письма с угрозами: «Я пришел к царю непир пировать да не беседовать, а приехал жениться. Пусть он за меня отдастАлександру-царевну. Если он не отдаст, я ихне царство выжгу-выпалю и мечомпокачу, и пепелок развею. Всех я в плен заберу, Александру-царевну неволей увезу»(Кор. 2)В одном из подобных примеров (Зел. 38) змей трансформируется в гораздоболее антропоморфного сильного могучего богатыря, сохраняющего, однако,согласно сказочному сюжету, кровную родственную связь со змееподобнымлетающим монстром, а также неопределённые чудовищные черты (лежит, каксильная копна).
Следующий этап на пути слияния враждебных образовхтонического чудовища и внешнего врага представлен в сказках на сюжет«Медный лоб» (Аф. 123, Аф. 124), в которых змей ведёт на царство своё войско; водном из вариантов (Кор. 1) змеиные черты антагониста стираются окончательно,и городу угрожает уже «простой человек» – иноземный король. Таким образом,древнее противопоставление «свой» – «чужой», на основе которого строятся123взаимоотношения героя и его противника [92, с. 161], сохраняется, но в контекстетаких новообразований постепенно меняет своё содержание. Гораздо более яркоэта метаморфоза проявляется в былинном эпосе, к которому мы обратимся вследующем параграфе.В сказке же эти уподобления змея иноземцу неустойчивы и непостоянны:мотивация жертвоприношения иногда не видит различий между требованиямивыдать царевну замуж за змея и скормить её змею.
Например, в Ник. 1 чудовищепросит царевну в жёны, но везут её ему на съедение. Такое неразличение вполнесоответствует изначальному мифологическому и ритуальному значению этихдействий, о которых мы упоминали в первой главе (см. с. 57-58).Ещё одна устойчивая черта змееподобного существа в этом сюжете – егосвязь с водой. Жертву практически всегда отвозят к морю (Аф. 155, Ник.
1, Онч.4, Черн. 45 и др.) или к озеру (Ник. 7, Ник. 9), где и состоится бой; нередко и самочудовище появляется из воды. При его появлении происходят определённыеизменения в природе: море или озеро кипит (Ник. 4, Ник. 11), начинается буря(Аз-II. 5, Онч. 4). В некоторых случаях они приобретают характер катаклизма,сопровождаются вихрем и сильным шумом или рёвом (Аф. 140, Аф. 560, Карн.133).Иногда при этом упоминается, что змей не выходит из воды, а прилетает(Аф. 155, Аф.
171, Карн. 133, Ник. 9 и др.), однако крыльев, как и другихособенностей строения его тела, рассказчик никогда не упоминает. Единственныйтекст из нашей выборки, где упоминаются крылья змея – Аф. 560 – вероятно,подвергся существенной литературной обработке, как и некоторые другие сказкииз приложений к сборнику А. Н. Афанасьева.В подавляющем большинстве рассмотренных текстов сказочник называетчудовище змеем (иногда – Карн. 47, Ник. 9, Черн. 45 – употребляя это слово вженском роде: змея); также отметим варианты поганое Издолищо (Ник. 1, Онч. 4)или Идолище (Аф. 123, Кор. 1, Онч.
8); Чудо (Ник. 10) или Чудо-Юдо (Ник. 8). Кзмею могут применяться определения лютый (Аз-II. 5), морской (Ник. 3); он –престрашная чуда (Аз-II. 5), проклятая образина (Ник. 8), зверь поганый (Онч. 4).124Могут приводиться также детали, дающие представление об огромных размерахмонстра: Идёт, слюнями брыжжет, как дождь частой капает (Черн. 45); Башкаего – трёхвёдерный котёл (Аз-II.
5)Основными факторами, указывающими на антропоморфность чудовища всюжетах первой группы, является наличие у него разума и способности кчеловеческой речи; все остальные немногочисленные детали его внешности,изредка упоминаемые рассказчиками, позволяют отнести его к зооморфнымсуществам: так, в Ник. 1 упоминаются когти, которые цепляются за одеждугероя, когда тот выбрасывает в море тело убитого врага; в нескольких вариантах –Ник.
8, Ник. 9 – змей использует хобот (т. е. хвост – см. сноску на с. 105), чтобывбить героя в землю. Это единственный описанный в сказках способ атакичудовища – змей не использует зубов или когтей и не сжигает противника огнём,как можно было бы предположить, а вбивает его в землю (Ник. 2, Ник. 6); вбольшинстве же случаев характер атаки змея вообще не упоминается.В Аф.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
