История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 72
Текст из файла (страница 72)
е. всей массой, вереницей, один за другим гуськом, и отдать иа хлюст, т. в. на истязание по очереди целому ряду людей. Для осознания внутренней формы слова хлюст, экспрессивно обозначавшего сначала действие, а затем и всю ситуацию, необходимо припомнить значения звукоподражательного глагола хлюстать (переходи.). В Академическом словаре 1847 г. это слово толкуется так: хлюстать— «по неосторожности мочить или марать подол платья.
Зачем ты хлюстаешь новое платье)» 'о. У Даля: «хлюпать..., шлепать; хлюсгать, вахлюстать, подхлюсгагь подол, захлюпать, зашлепать или загрязнить» ". Хлюстаться, захлюстаться — по неосторожности мочить или марать у себя подол платья; волочиться по грязи, шлепаться. Идучи по грязи, нельзя не захлюстаться. Хвосты у барынь хлюстаются. Ср.
хлюща — «что-нибудь мокрое. Весь обмок, как хлюща. Кур.» 'з. Но ор. также областное хлюздать, хлюздить со значением не только 'шлепать, хлюстать', но и: 'кривить душой, жалить, плутовать, присвоивать свбв чужое' (влад. сибирок.). <Хлюзда... 'плут, обманщик, мошенник; или шулер'> 'з. В свете этих семантических параллелей легко уясняются еще дважаргонных значения слова хлюст, из которых одно еще широко распространено и в современном, вульгарном городском просторечии. В картежном арго слово хлюст в функции имени действующего лица обозначало валета. Например, в «Петербургских хрущобах» В.
В. Крестовского: «Скоро в камере настала сонная тишина, часто, впрочем, прерываемая азартными возгласами дорассветных записных игроков — Хлюст! Фаля!... С бардадымом! — раздавались хриплые, осерчалые голоса до самой утренней проверки». К этому жаргонному словоупотреблению примыкает экспрессивно-бранное значение: 'нахал, гусь лапчатый' в применении к ловким, беспардонным и беззастенчивым пронырам '4.
' Ср. у Даля: «Хлюст. В нгрв три листа: трн знповые карты, при осьмерке фбле» (стр. 570). ' И. (В( Успенский. Собр. соч. М.— Л., 1931, стр. 255 — 256. ' «Этпогрзфнческов обо>резво», 1894, № 3, стр. 91. » В. (И.( Даль. Толковый словарь... Изд. 2, т. 1Ч, стр. 570. '««Словарь церковнославянского и русского языка...», Изд. 2, т. 1Ч, стлб. 849.
" В. (Ид Даль. Толковый словарь... Изд. 2, т. 1Ч, стр. 570. '» «Опыт областного великорусского словаря». СПб., 1852, стр. 248. '» В. (Ид Даль. Толковый словарь... Изд. 2, т. 1Ч, стр. 570. " В областных народных говорах зпачеввя слова хлюст еще более разнообразны. О СВЯЗЯХ ИСТОРИИ РУССКОГО ЯЗЫКА С ДИАЛЕКТОЛОГИЕИ 209 Вопрос о социально-групповых диалектах, жаргонах и социально-речевых стилях города имеет особенно важное значение для исследования повествовательной и диалогической речи в рассказе, романе, очерке, драме русской реалистической литературы Х?Х вЂ” ХХ вв. Сценичвское воспроизведение манеры речи разных персонажей также ие может не Опираться па знание и понимание социально-групповых диалектов и арго и связанных с ними разговорно-речевых стилей.
Очень интересны оценочныв (с точки зрения лингвистического вкуса аристократа) рассуждения С. Волконского в статье «В защиту актерской техники» о стилистической окраске разных слов, обусловленной их социальным генезисом, и о признаках разных социально-речевых стилей в русском обществе начала ХХ вл «...не в высших кругах слышал я такие выражения, как: между прочим вместо между тгм, слишком вместо очень..., сожалеть кого-нибудь вместо о ком-нибудь, или роскошный вальс, роскошная селедка, или на ваше чего доброго вам отвечают: очень просто, — ужаснейшее речение, вносящее в музыку русской речи грязный звук мокрой швабры, падасощей на паркет. Не в высшем обществе, наконец, слышал я такие руоские слова, как мерси, шикарный, дефект, превалировать, нли такие отвратительные слова, как будировать (не во французском значении 'дуться', а в смысле 'расталкивать', по созвучию с русским 'будить').
Нет, чтобы захлебнуться в потоке ненужныхиностранных слов, не идите в наши гостиные,— откройте любую из наших газет, которые, кажется, задались целью оторвать от прошлого и опошлить русский язык» 'г. Понятно, что сама эта характеристика некоторых социально-речевых стилей с своей стороны тоже требует социально-лингвистических оценок и исторических коррективов.
Формы, виды и условия взаимодействий литературного языка с народно-областными говорами деревни и социально-групповыми диалектами и арго города различны в разные эпохи культурно-общественного развития так же, как исторически изменчивы самые структуры или типы местных диалектов (племени, народности, нации) в их отношении к народному разговорному языку более общего, синтетического типа или картины социально-языковой дифференциации города.
Такие сложные и исторически значительные темы, как история говора города Москвы нли процесс формирования речи Петербурга в Хт'??? в. в дальнейшей эволюции его социальных диалектов и социально-речевых стилей, теснейшим образом связаны с историей русского литературного язьпса. В сущности даже общая проблема изменяющихся отношений литературно-книжной речи в народнораэговорной стихии и столь же общая проблема соотношений книжных и разговорных стилей в разных исторических системах русского литературного языка неразрешимы без научного объединения истории русского литературного языка с достижениями социально-исторической и историкогвографической диалектологии. Но естественно, что и сама историческая диалектология русского языка (в настоящее время явно находящаяся в упадке) должна расширить круг своих задач, особенно в сторону исследований истории городской речи с ев профессиональными, сословно- Так, Е.
Б. Барсов отметил з череповецком говоре: Хлюст — «чижик нлн чярок, коим отрекают двтя» («Северно-русский словарь с общими замечавяямя о языке прячитавий», стр. ХХ. Приложение к кнл «Прзчятанья северного края, собранвыо Е. Б. Барсовым», ч. 1. М„1872). '» «Аполлон», 1911, »4 2, стр. 46. 14 В. В. Ваго»радов В.
В. ВИНОГРАДОВ 210 культурнымн, жаргонно-групповыми и социально-стилистическими расслоениями. Без историко-диалектологических изысканий нельзя вполне выяснить ни вопроса о народных основах русского литературного языка, ни вопроса о формировании и истории разных его стилей, связанных с живыми народными говорами, ни многочисленных и разнообразных частных проблем исторической фонетики, исторической грамматики н исторической лексикологии русского литературного языка. Не приходится доказывать, что этот союз истории русского литературного языка с исторической диалектологией не менее плодотворен для самой диалектологии, так как проблема взаимодействия литературного языка и народных говоров и социальных диалектов в разные периоды истории русского языка, проблема воздействия национального языка на процесс развития н изменений диалектных типов речи не может изучаться при отсутствии необходимых материалов и исследований, относящихся к истории русского литературного языка.
Кроме того, методы стилистического анализа речевых явлений, разрабатываемые и углубляемые в применении к фактам литературного языка, могли бы существенно расширить и оживить задачи диалектологических изучений, а также ускорить Вх освобожденна от многих шаблонов и предрассудков. Вместе с тем у исторической диалектологии и истории русского литературного языка есть одна очень обширная, но до сих пор почти вовсе не описанная и не исследованная область общего пользования — это область народного фольклора, народного поэтического творчества.
До сих пор больше всего занимались исследованием народно-областпых отслоений в фонетике и отчасти в морфологии и лексике русского литературного языка разных эпох. Правда, и в этих сферах очень многое остается еще неясным и недостаточно изученным. Особенно мало сделано у нас в области изучения лексических взаимодействий русского литературного языка и народных говоров. Понятно,что и пути, и способы,и интенсивность этих взаимодействий различны в разные периоды истории русского литературного языка. Вопрос о проникновении областных, местных слов и выражений в структуру литературного языка на разных стадиях его развития, о литературных, стилистических функциях и их семантической эволюции, вопрос о тех словарных вкладах, которые сделаны в сокровищницу общерусского национального языка отдельными областями России, у нас почти не затронут.
Нет работ широкого охвата, которые разъяснили бы соотношение и взаимодействие словаря русского литературного языка Киевской Руси или московского периода со словарямн других областных культурных центров, с народпой лексикой (ср. работы Ф. П. Филина, П. Ковалева и др.). Особенного внимания заслуживает процесс формирования московского государственного языка ХУ1 — ХУП вв., в состав которого более широкой и мощной стихией вошла устно-разговорная, народная речь, чем традиция древнего славяно- книжного языка. Интересны наблюдения н над поглощением отдельных местных слов — южных (смерч) н северных московизмами, т.
е. будущими общерусиэмами, и над .принципами и мотивами московской канонизации разнообразной областной лексики, за которой таким образом при- о связях истопки гусского языке с диллвктологикн 211 знавалось право на включение ее в общенациональную словарную сокровищницу. Ведь даже исторически менявшиеся взаимоотношения русского литературного языка с северными и южными великорусскими народными говорами еще не раскрыты во всей их шпроте и социальном многообразии.
Роль живой народной речи и ее говоров была очень велика и в раавитии научной н профессионально-технической русской терминологии. Язык исторической (особенно военной), географической, общественпо-политической, естественно-научной и технической литературы исстари обнаруживал свою связь с бытовыми и народно-областными выражепиями. Эти традиции лишь усилились в ХУП и ХУП1 вв.
Народпо-областные лексические элементы проникали в Х'ЧП1 и Х1Х вв. в литературный язык и непосредственно (через поместье, дворню, разночинную интеллигенцию), и через жаргоны и диалекты городской речи, и через научно-техническую, профессиональную терминологию, и через язык художественной литературы. Диалектный характер многих слов обнаруживается и их словообразовательным строем. Например, слово барчук попало в литературный язык Х1Х в. ив южновеликорусских говоров и поддерживалось в нем влиянием украинского языка (ср, фамилии типа: Гнатюк, Корнейчук и др. под.). Ср. южноввликорусское прусак (из поросук).
Южновелнкорусский отпечаток также носят слова с суффиксом -ора, -ара: детвора; ср. мошкара, кошкара (ботанич.). Естественно, что для получения широких выводов о путях, способах и формах лексических взаимодействий между народными областными говорами и русским литературным языком необходимо предварительное изучение семантической и социально-географической истории отдельных слов илн групп слов. Вот несколько иллюстраций.
Отделение русского языка и словесности Академии паук в 50-е годы заявляло: «В нынешнее время мод«но ли обойтись, например, без слов, подобных следующим, недавно воспедшим в литературный язык: хилый и хиреть, матерой, проторить, еозгоеорить, муравчатый, тарабарить, еодокрещи, сгинуть, гаранта и тарантить, тарабары, толмачить. После Фонвизина Крылов, Пушкин, Гоголь, Даль, Загоскин, Вельтман сочинениями своими облагородили тысячи прекрасных речений ив языка простолюдинов, которые стали теперь для литератора необходимы, как разноцветные краски для живописца» '». В академических «Правилах для нового издания „Словаря русского языка"» (1853) среди слов, вошедших недавно в литературный явьпс, а првпсде считавшихся «простопародпымн», указаны также: хата, гарс1ееать ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
