История русского литературного языка (Виноградов В. В.) (774552), страница 26
Текст из файла (страница 26)
сить авторитет своей книги»а. Памятники древней болгарской письменности переходили на Русь до ее официального крещения из западной Болгарии з. Но — само собою разумеется — сводить процессы формирования древнерусского письменного литературного языка (так же как и древнерусской литературы) к завоеваниям и ассимиляциям старославянского языка н церковнославянской литературы — значит вступить в противоречие с реальной историей древнерусской культуры, литературы и письменности.
Стилистика древнерусского литературного языка в значительной степени развивалась на основе переводов художественно-повествовательных, афористически-дидактических, исторических, естественно-научных и других произведений, в первую очередь, византийской литературы, таких, как «Александрия», «Девгеннево деяние», повести о Варламе и Иосафе, об Акире Премудром, Хроника Георгия Синкелла, «Христианская топография» Козьмы Индикоплова, «Физиолог» второй редакции, «Пчела», «История Иудейской войны» Иосифа Флавии и др. Возможно, что некоторое количество произведений было переведено и непосредственно с еврейского языка«о.
Чрезвычайно важно разобраться в сложном «междуславянском» составе того старославянского, или церковнославянского, типа языка, который затем получил своеобразное развитие на восточнославянской почве. В потоке богослужебных, богословских, исторических и научно-философских рукописей, которые, вступая в область русской письменности, оказывали сильное влияние на развитие русского литературного языка, сталкивались отслоения разных славянских языков, разные переводческие стили. Уже на старославянской почве возникло множество синонимических вариантов для передачи одного и того же понятия. Различия церковнославянской лексики, фразеологии и терминологии обычно служат для исследователей древнеславянских текстов средством определения времени и места той общественной среды, к которой относится церковнославянский перевод. Между тем для истории русского литературного языка важнее изучение приемов усвоения н историко-семантической эволюции, и дифференциации церковнославянской грамматики, лексики и фразеологии на русской почве.
А. И. Соболевский указывал на обилие и междуславянское разнообразие пришедшей к восточным славянам. христианской терминологии з'. »г Там жс, стр. 132. " Там жо, стр. 137. м М. Н. Сперанский. Откуда идут старойпжс памяткккк русской письменности п литературы. «Мат(а», госп. УП, аоа. 3, 1928, стр. 516 — 535. м Так, о книге «Эсфкр»л см. замечания П. Н. Дурново в его роцокзкк ка книгу Ал. Дм.
Григорьева «Поассть об Аккре Премудром» (М., 1913) («Нзв. ОРЯО», т. ХХ, кк. 4, 1915, стр. 294 — 297); ср. Оя з«е. Введение в историю русского языка, гтр. 74; см, также: Н. А. Мещерский. К вопросу об изучении переводной пксьмоккостк Киевского поркода. «Уч. зап, Карело-фкпск. под. Вк-та», т. П, вып, 1. Петрозаводск, 1956, стр. 198 †2. " А. Н. Соболевский. Матеркалы к исследования а области славянской фклологкк к археологии. ОПб., 1910, стр. 121.
В. в. ВниогРАДОВ 76 Переходившая на Русь лексика старославянского языка была очень сложной. «Слова моравские и словинские, — писал А. И. Соболевский,— легко могут оказаться в текстах несомненно болгарского или русского происхождения, слова сербские — в текстах происхождения чешского ит.джж «В конце 1Х в. и начале Х в, происходило передвижение книжных людей Великой Моравии на юг, на Балканский полуостров, и притом в разных направлениях». Поэтому «в пределах или Болгарии, или Византии славянские переводы могли быть сделаны с греческого яаыка не одними только южными славянами, но и выходцами с славянского запада, владевшими языком церковнославянской письменности» аа. язык церковнославянской письменности выступает как международный язык всего славянского мира Х и частично Х1 в, Н.
К. Никольский, предполагавший, быть может с известным преувеличением, значительное западнославянское (чехо-моравское) влияние на раннюю древнерусскую письменность»«, в докладе «К вопросу о следах мораво-чешского влияния на литературных памятниках домонгольской эпохи» (май 1933) аа призывал к глубокому и всестороннему исследованию «объема западнославянского влияния на древнерусскую письменность, времени его проникновения в нее, специфических черт его отслоений на языке, стилистике и тематике письменных памятников дотатарских столетий»»с. Процесс перевода памятников византийской и западноевропейской латинской литературы на книжно-славянский тип древнерусского литературного языка сопровождается творчеством новых слов для передачи новых идей и образов или семантическим приспособлением старых обще- славянских слов к выражению отвлеченных понятий. Переводились сочинения церковно-богослужебные, догматические, исторические, научные, поэтические.
«Славянский язык, на долю которого выпало сразу воспринять такое накопленное веками наследство чужой культуры, вышел из этого испытания с большою для себя честью. Его словарный запас оказался настолько обширным, что и труднейшие тексты не останавливали переводчиков» аг. В настоящее время проблема исторических взаимодействий и соотношений народно-русской и старославянской, а также и позднейшей церковнославянской (илн, вернее, книжно-славянской) стихий в русском литературном языке на протяжении всей его истории и во всех сторонах его строя и состава не может считаться всесторонне и равномерно освещенной.
Даже древнерусские письменные памятники Х1 — Х11 вв., такие, например, как Святославов изборник 1076 г., летописные списки, Житин Бориса и Глеба, как сохранившиеся, правда, в поздних списках произведения проповеднической поучительной литературы (сочинения митрополита Илариона, Климента Смолятича, Кирилла Туровского и др.), »» Там же, стр. 94. »» П 4.
Лавров. Георгий Амартол в издании В. М. Истркяа. «81ач4а», госл. 1«, аеа. 3, 4925, стр. 464. »4 Н. я. Йикольсаий. Повесть временных лет как источник для ясторлм начального периода русской письменности к культуры, вып. С Л,, 1930. См. также: А. В. Флоровский. Чехи и восточные славяне, т. 1. Прага, 4935, стр. 9 — 454. м «Вестклк АН СССР», 4933, »м 8 — 9, стр, 5 — 48. а«Там же, стр. 5 — 6. аг В.
М. Йсгрин. Очерк истории древнерусской лктературы, Пг., 1922, стр. 72 — 73, изучвнии ОБРАзОВАния и РАЗВития дгивннгусского языкА 77 Киевско-Печерский патерик, древнейшие тексты переводных повестей и др, под., с историко-лингвистической точки зрения почти не исследованы. Закономерности развития книжно-славянских речевых элементов на русской почве с Х1 по ХУП в. включительно еще ие вскрыты, особенно в области лексики, фразеологии и синтаксиса.
Господствующее мнение о наличии до ХУ11 в. двух письменных русских языков — церковнославянского (литературного) и приказно-делового, относительно блиакого к живой народной речи, хотя и отличающегося от нее традиционностью формул, условностью и архаичностью письменно-речевых особенностей, — является слишком схематичным и в силу своей исторической прямолинейности антиисторичным. Таким образом, к настоящему времени с полной очевидностью раскрылась общая картина многообразия разновидностей или стилей древнерусского литературного языка, зависевших от характера или степени использования старославянского языка, восточнославянской речи и стилистики восточнославянского народно-поэтического творчества. Однако конкретно-ясного, детального определения грамматической и лексико- фразеологической системы древнерусского литературного языка в его разных типах и стилях у нас до сих пор нет.
Отсутствует и всестороннее описание грамматических свойств и лексического состава наиболее важных памятников древнерусского литературного языка — оригинальных и переводных (например, языка Сказания о Борисе и Глебе, языка проповеднической литературы Х1 — ХП1 вв., языка Начальной летописи и др. под.). После открытия А.
В. Арциховским в раскопках древнего Новгорода грамот на бересте и все продолжающихся находок новых их экземпляров у некоторых наших филологов возникло стремление отнести и их к числу памятников древнерусского литературного языка. Так, А. И. Ефимов в своей «Истории русского литературного языка» з« увидел в языке новгородских берестяных грамот воплощение эпистолярных стилей литературного языка древнейшей поры. В. Д. Левин в рецензии на эту книгу заметил, что «частная переписка древних новгородцев не может рассматриваться как явление литературного языка, будучи лишь отражением, записью разговорно-бытовой речи» з'. Однако Н.
А. Мещерский в статье «Новгородские грамоты на бересте.. » 'о приходит к выводу, что новгородские грамоты на бересте «могут быть приананы памятниками литературного языка». Доводы Н. А. Мещерского следующие: «Обработанность языка проявляется прежде всего в использовании в иих различного рода устойчивых словосочетаний, сложившихся в течение ряда эпох, своеобразных трафаретов,, готовых формул, традипионных формул начала, концовок, свойствеяных вежливой речи, и т. и. Немыслима, во-вторых, была бы вне литературной обработки языка та лаконичность..., то умение в двух-трех строках письма изложить ясно и точно все обстоятельства дела... В-третьих, несомненным признаком литературной обработанности языка в берестяных грамотах следует прианать наличие в иих определенной системы сложных и в особенности и А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
