Иванов В. - Дионис и прадионисийство (1250010), страница 33
Текст из файла (страница 33)
Священное убиение тельца, обутого в котурны, родственное афинским Буфониям, уже отнесено на Тенедосе к Дионису ', тогда как в Афинах жертва еще приносится Зевсу. Двуострая секира на монетах Тенедоса соединена с виноградной гроздью '. Дальнейшей стадией в развитии островного культа является полное приятие элементов женского триетерического оргиазма — усвоение плюща и тирса. Это слияние двух культов отразилось в митиленской легенде о Макарее (гл. 1, 8 5).
Плющ древнее винограда во фракийско-парнассхом культе и моложе винограда в культе островном ". ! Срв, РЬИосЬог. ар. А1Леп. Х!У, р. 628. з ноз Оюпувп апах!гж за(оп ехагха! же!оп ома й!ьугашьоп о!по! зупьегаопойе!з рьгепаз. Стихи зти бьши сложены, быть может, для пиршества, сопровожлаюшего жертвоприношение. Заключение ив них Виламовица, что первоначальный дифирамб — застольная и не хоровая песнь, опровергается самим текстом с его ехагха1. з Рогрьуг. Ие а(жвп.
П, 55 (РНО. (у, р. 408 Омо!): е1Ьуоп бе )га! еп Смо~ !о! ошайо! Оюпузо! апйгброп йазрбп!ев Ьв! еп Тепебо), Ьоз рьевп Ене1рп Ьо Кагуыкж. " Аейап. реп' гббп, ХП, 34. з уо!8! в яс«сьег'з му!ь. (ех. 1, !056. — Б!ерьап! (совр!е напив де ГАс. без Бс!епсев ие Б(,-рыегзь., 1863) перечисляет изображения двойного топора в сценах вакхического фиаса. О находках в Ольбии — гЬ.
1873. е С религиями Крита, по Группе (Яе(.-ОезсЬ., Б. 736, А. 3), связаны Фсодесии (Тьеоба!жа), которые относятся первоначально к чудесным источникам вина, Невусь, в. т, Нбгось!а: Тьеоба!вюз Ьо О!пуков. Бпы, з, т. Ав(удгош!а, о Фсодесиях: Ьеогй, ео Ье! е!нпоп Оюпузоп )га( пушрЬаз. Рвп. п, Ь. и, 231: Апдго !и !пзн1а !ешро (ИЬеп( 1оп!еш («оп!з (апвап!з зешрег мп! вароге иоеге мне!апов !ег соз. сгей(; йез тьеода»яа тосашг. Срв. Рагпей, Св!в о1 йе бгее1с Б!а!ев, У, р. 313. — О Дионисе, изволяшем ударом жезла вино из скалы, — КчЬн, Негаьаоп(! без Реоегз, Б.
24 126 Двойной топор сочетается в дионисийской Ольбии с бычачьими черепами, увенчанными гроздью и плющом '. Дальнейшей особенностью островного культа являются символы, выражающие власть Диониса над морем. В этом круге представлений зооморфнческим начертанием бога служит рыба или дельфин. Дельфины, путеводившие, по гимну к Аполлону Пифийскому, корабль критян в Дельфы для устроения Аполлонова святилища, были отданы тому, чей приход упредил Днонисово рождение, из сокровищницы символов критского прадионисийсгва. Впрочем, дельфин не всецело стал достоянием Аполлона-Дельфиния: Дионисовы права на него были неоспоримы вследствие исконной связи его с дифирамбом. В гомерическом проэмии, отражающем островной Дионисов культ, бог превращает своих ворогов, тирренских корабельщиков, в дельфинов; по закону дионисийского отожествления, супостат оргиастнческого бога — его двойник: итак, дельфин — сам Дионис.
Миф о тирренских корабельщиках пластически изображен на ротунде Лисикратова хорегического памятника. Что на такого рада сооружении представлен дионисийский миф, — естественно; но почему именно этот, а не иной? Конечно, не только вследствие технического удобства его рельефной трактовки по длинной ленте ! В культовом круге двойного топора должно искать происхождеиия так называемых в архитектуре «букраций». Быть может, следует сближать с иими и критские жергвеииики, убранные рогами (библейские аналогии известны>, и возлвигпщый критяиами иа Делосе знаменитый жертвенник Аполлона и Артемиды «из рогоя».
Рогами доиьгие отмечают мусульмане Туркестаиа могилы, почитаемые свяпгеииыми. С другой стороны, культ черепа, его увенчание и украшение находим в дионисийских религиях Фракии (таковы вызолоченные черепа исседоиов). 1(о схолиям 1!сцы к )!и«ефрону (срв. Огпрре, Не).-безсь., 8. 839, А, 1), Ойиомай задумал построить храм из человеческих черепов, «как и Антей, и Эвеи, и Форбаит, и Лиоиис фракийский, и Кики, убитый Гераклом».
Элеи хочет украсить стены своего двора черепами жеиихов своей дочери; черепа у Ойиомая также — черепа женихов. но в обоих этих случаях заместительной жертвой является жертва конская Конская юлова в обряде имеет другую историю, нежели юлова быка, хотя также. по-видимому, связаиа с тризной и умыканием женщин. Оба символа параллельны, быть может, как культ Арея и амазонок параллелен диоиисийству. — Сравнительная этнография доставляет изобильный материал аналогий.
Вот один пример: «Маиданы в Северной Америке кладут труп умершего первоначально иа высоком помосте. Когда тело сп!иет и помост разрушится, родственники зарывают кости, а череп, тщательно очищенный, относит в особое место в прерию. Здесь черепа располагаются кругами по ста я!тук в каждом; лицом оии обращены к центру, где иа небольшом холмике водружси высокий шест, украшенный амулетами. У подножья шеста лежат два черепа буйволов, мужской и женский.
Вдовы покойников ухаживают за черепами и проводят около иих целые Лии за шитьем, ведя разгОворы с душой умершего». (В Михайловский, 1памаиство, 1, 12, — па Са18п, Маппеш е(с. о1 тве Ноцв-Ашег)сап )по(«пз, 1, р. 89 з.). !гу фриза. С идеей хора непосредственно связывался образ любящих музыку и, в частности, флейты (рЫ!оЫо! (е 1(а! рЫ!ац!о1, Ае!. П 15) дельфинов, — поверие же об их любви к мелодиям флейт есть уже свидетельство их изначальной тотемической принадлежности культовому кругу дифирамба, — ассоциировался, далее, дионисийский лик спасенного дельфинами певца Ариона, сына Киклеева (от )су)(1!оз с))огоз), учредителя дифирамбических хоров.
Сказания же о тирренских пиратах и об Арионе суть разновидности одного дионисийского мифа, как и лесбийская легецца об Эппле (Епа1оз). Нет основания объяснять выбор мифа намеком на дионисийскую феорию «священного корабля», так как именно мотив корабля не выдвинут скульптором. Причина, конечно, в том, что дельфин столь же знаменует дифирамб, сколь бык и секира. Оттого в проэмии, исполняемом на дифирамбическом празднике, рапсод поет о дельфинах; оттого и Арион спасен дельфинами; оттого дельфины оказываются любителями флейт; оттого истолкователи Симонидовой загадки (я 1, прим.
2, стр. !24) думают о дифирамбе, видя сочетание двойной секиры с Арионовыми козлом и дельфином '. Замечательно, что редкие упоминания о Дионисе у Гомера, кроме одного, безразличного ', приводят его божество в связь с морем или через Фетиду, или через Ариадну. Свидетельство об Ариадне в первой песне о мертвых (О()узз.
Х1, 325) имеет своим источником, очевидно, легенды Наксоса. Что до Фетццы, на лоно которой бог спасается от преследователя Ликурга, по рассказу Диомеда в Ч! песне Илиады, и которая, согласно второй песне о мертвых в Одиссее (ХХ1Ч, 74), дает для хранения в нем праха Ахиллова золотой сосуд, подаренный ей Дионисом, — она являет в этой связи не тот первоначальный свой облик, который, как С описываемым культовым кругом — Диониса морского, — а ие иным связал, по нашему мнению, миф о Геро и Леаидре, который Ф. Ф.
Зелинский («Баллалы-Послаиия Овидию», стр. 347 цчл.) относит к религии Афродиты. Геро — ие афродисийский тип, и Овидий хорошо зиает, что делает, ие представляя ее жрицею Афродиты. Имя ее — имя амазонки или меиады (Геро — одна из Данаид, Герофила— сивилла), имя хтоническое, и вся оиа, со своим светочем иад морем — от Артемиды. Отсюда и речи Леандра о луне иад морем; дева в башне — лунный символ вообще. Первоначальная и осиовиая черта мифа — светоч. Геро — меиада из Артемидииых; оиа подобна Ариадне; существенное в повести о ией, — кроме возжжения иочиого огня иад морем, — плач иад телом Леаидра и раагов. Сои„присиившийся деве,— правда; ибо Леандр — дельфин.
Все пловцы, иырюощие в море, — «апб)ге Тансьег»,— лики морского Диониса. Не случайно сравнивает себя Леандр с Палемоиом и Главком. Перед нами опять патетическая чета сопрестольииков, Диониса и Артемиды. Пережиток мифа в приведенной проф. Зелинским народной немецкой песне изумительно верен древней осиове: мертвое тело царевича вылавливает рыбак. Влияиие же Афродитииа культа ии в чем ие сказывается; Афродита — морская богиия, Геро перед морем бессильиа.
Итак, Овидий пользовался лучшими источниками, чем Мусей. з П. Х!Ч, 35к Ье бе Ююпузоп Зеве(е (еке сьаппа Ьго(ож)п. )гб мать Ахилла, имела встарь на своей фессалийской родине, но иной, позднейший, какой приобрела под влиянием островного и побережного Дионисова культа. Мало-помалу обратилась она при его воздействии в некую менаду морей ', подобно другим морским богиням, как Ино-Левкофея, критская Диктинна, Нереиды ' и Амфитрита', сближение коих с Дионисом было облегчено тем, что самому Посейдону с его подчиненными ипостасями, каковы Главк или Протей, были усвоены многие Дионисовы черты и между обоими богами установлено было некоторое культовое общение В результате проекции Дионисова островного культа на морскую стихию, все многоликое мифологическое население последней абразовало, можно сказать, один роскошно-оживленный дионисийский фиас.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
