ВКР БОРИСОВ (1217198), страница 9

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 9)

- юридическое закрепление обязательности удовлетворения требования лица, пострадавшего от правоприменительной ошибки или вследствие злоупотребления со стороны правоприменителя, о компенсации причиненного вреда за счет государства;

- предоставление реабилитированному и его законному представителю права на обжалование решения в части, устанавливающей размер возмещения имущественного вреда и (или) компенсации за причиненный моральный вред;

- обязательное страхование гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный ошибками, допущенными субъектами применения права в процессе исполнения ими должностных полномочий [66, с. 148-149].

Проведенный анализ свидетельствует о том, что проблема оптимизации функционирования системы правоприменения, в отличие от проблемы отсутствия или недостаточности предпосылок для реализации в правоприменительной деятельности требований, предъявляемых к ней в правовом государстве, в целом объективно может быть решена посредством юридического гарантирования. При этом большинство из тех гарантий, которые могут способствовать реализации в правоприменении указанных требований, уже предусмотрено действующим российским законодательством. С одной стороны, названное обстоятельство свидетельствует о стремлении к приведению существующей системы правоприменения в соответствие с высокими правовыми требованиями реализации в правоприменительной деятельности конституционно закрепленного положения о правовом характере российского государства. Однако, с другой стороны, подтверждает, что отсутствие необходимых предпосылок для реализации в правоприменении идеалов правового государства само по себе не может быть восполнено юридически, и именно недостаточность таких предпосылок делает существующую систему гарантий скорее номинальной, чем реально действующей [60, с. 108-109].

Подводя итог рассмотрению вопроса о юридических гарантиях реализации требований, предъявляемых к правоприменению в правовом государстве, полагаем возможным сделать следующие выводы.

Во-первых, юридические гарантии выступают инструментами, адекватными в первую очередь задаче оптимизации функционирования системы правоприменения, их использование может способствовать устранению препятствий для реализации предъявляемых к правоприменению требований в условиях, когда необходимые для этого предпосылки уже сложились.

Во-вторых, юридические гарантии не могут быть признаны универсальными средствами, позволяющими компенсировать или восполнить отсутствие предпосылок для реализации в правоприменении предъявляемых к нему как к элементу механизма функционирования правового государства требований [20, с. 81]. Посредством юридического гарантирования проблема может быть решена лишь частично, поскольку:

- путем создания системы юридических гарантий невозможно восполнить, отсутствие общих условий для реализации, предъявляемых к правоприменению требований;

- юридические гарантии, призванные компенсировать отсутствие специальных объективных предпосылок, на практике могут оказаться эффективными только при условии наличия субъективных факторов, способствующих реализации предъявляемых к правоприменению в правовом государстве требований;

- отсутствие специальных субъективных предпосылок может быть компенсировано посредством целенаправленно создаваемых юридических инструментов лишь частично й только при определенных условиях.

В-третьих, поскольку юридические гарантии не могут быть признаны универсальными средствами решения проблем, препятствующих обеспечению правового характера правоприменения правовое государство не может стать результатом «самоограничения» и «саморегулирования». Представление о том, что государство само способно ввести свое функционирование в правовые рамки, ошибочно.

3 Инструменты и средства повышения эффективности правоприменения

3.1 Институт информаторов как средство повышения эффективности
правоприменения

Как уже говорилось выше, современное российское государство трудно назвать правовым. Причин этому довольно много, однако основной из них, на наш взгляд, является низкая эффективность правоприменения. Механизм правоприменения, работающий в России, нуждается в совершенствовании. Показатель эффективности напрямую зависит от работоспособности принципа «неотвратимости наказания». Само же правоприменение имеет природу сложного социально-правового явления, выступая в качестве особой формы реализации права, и имея собственный механизм правоприменения, основанный на управленческой природе данной деятельности, осуществление и полный «цикл» которой возможен только при участии всех элементов структуры правоприменительной деятельности (субъектов, объектов, институтов, методов, актов).

В данном разделе работы хотим акцентировать внимание на таком элементе вышеописанного механизма как институты. Исходя из принципа поступательной модернизации этих элементов, полагаем, что сперва необходимо наладить работу наиболее важных институтов, которые так или иначе связаны с правом. Считаем, что одним из ведущих в этом плане является институт информаторов, а его качественное функционирование сможет в свою очередь повысить эффективность правоприменения.

Под институтом информаторов в настоящей работе подразумевается грамотно организованная система доносов. Эти понятия, по сути, являются синонимами, однако мы все-таки настаиваем на употреблении термина «информатор». Само по себе слово «донос» обществом воспринимается крайне негативно.

Мы связываем подобное восприятие, прежде всего, со сложившимися традициями. В. Шенталинский, один из разделов своей книги озаглавивший «Донос как жанр соцреализма», пишет: «Стукачество было долгом каждого гражданина, а недоносительство – преступлением» [68, с. 53].

Идея советского доноса никак не может быть перенесена в сегодняшнее правовое поле из-за своей искаженной сути. Добровольность же, которая как утверждают ученые, присутствовала в подавляющем большинстве доносов в тот период времени, является необходимым условием жизнеспособности института информаторов [42, с. 63-64]. Сегодня чиновники, которые пытаются внедрить институт информаторов, об этом думают в последнюю очередь. Нами был проанализирован регламент о противодействии коррупции, выданный преподавателям одного из ВУЗов Хабаровска. Данный документ обязывает преподавателя докладывать руководству о замеченных им фактах коррупции в учебном заведении. Локальным актом установлена типовая форма доноса. В этом случае у преподавателя отсутствует право выбора. Мы считаем, что потенциальный информатор должен сам прийти к решению о сотрудничестве. Ведь подобные обязанности не являются условиями трудового договора и крайне сложно найти мотивацию для их исполнения. Позитивны в этом плане именно такие случаи, когда гражданин действует исключительно добровольно, на основе сформированной гражданской позиции.

Данный институт приносит максимальный эффект в таких направлениях как: пресечение преступлений и моментальное сообщение о преступных деяниях. Гражданин, знающий, что вокруг него информаторы (даже потенциальные), с наименьшей вероятностью совершит то или иное противоправное деяние. Обратная ситуация возникает, когда преступник уверен в том, что большинство населения, даже заметив факт преступления, никуда об этом сообщать не станет. Соответственно институт информаторов, работающий с целью защиты граждан, а не какой-то отдельной группы (партии, чиновников), будет способствовать смене подобных настроений, а российское общество, в свою очередь, станет более законопослушным [59, с. 73].

Естественно, нельзя встраивать данный институт в систему российского права одномоментно. Процесс должен состоять из нескольких этапов. На первом этапе очень важно решить вопросы анонимности и пресечения лжедоносов. На втором - выработать программу, целью которой будет формирование более положительного образа полицейского у граждан, чем сегодня.

Для эффективной выработки решений по реализации первого этапа нами был проведен анализ зарубежного законодательства в части регулирования доносов.

Если рассматривать романо-германскую правовую семью, то правовые аспекты, связанные с уголовной ответственностью за заведомо ложный донос среди ее государств, развивались не синхронно. Отечественное законодательство входит в группу, объединяющую законодательства стран СНГ и ближнего зарубежья. Соответственно, учитывая схожие черты в законах этих стран с российскими, предпочтительнее в первую очередь проанализировать их.

Говоря о схожих чертах, хочется отметить, что законодательство большинства стран СНГ и ближнего зарубежья закрепили критерий «заведомости» ложного доноса, который указывает на умышленную форму вины и является признаком субъективной стороны данного преступления. Отсутствует же этот критерий в таких странах, как Узбекистан, Литва и Грузия.

Диспозиция 236 УК Литвы говорит о том, что объективная сторона заведомо ложного доноса включает в себя два активных действия: 1) Ложный донос на невиновное лицо о совершении преступного деяния, если вследствие этого данное лицо подверглось преследованию. 2) Сообщение о заведомо не имевшем места тяжком или особо тяжком преступлении.

Мы считаем положительным моментом, что данная статья выделяет преследование со стороны властей потерпевшего от ложного доноса лица. В УК РФ же не конкретизируется, будет ли лицо подлежать ответственности за заведомо ложный донос, в случае если в отношении потерпевшего уголовное дело не возбуждено.

Цель заведомо ложного доноса для подавляющего большинства УК не является признаком основного состава преступления. Например, в Уголовных кодексах РФ и Латвии ответственность за заведомо ложный донос наступает вне зависимости от факта указания на конкретное лицо.

УК Молдавии устанавливает уголовную ответственность за совершение ложного доноса только в отношении конкретного лица, что так же отличается от отечественного уголовного законодательства [55, с. 132].

Поскольку именно в странах, входящих в англосаксонскую правовую семью отлично налажен институт защиты свидетелей, считаем логичным рассмотреть одну из них в качестве примера реализации норм, регулирующих анонимность. Мы выбрали США, т.к. помощь информаторов (осведомителей) в работе американской полиции играет огромную роль. Эффективность работы детектива или следователя полиции, который расследует уголовное дело, в немалой степени зависит от того, насколько широкая сеть осведомителей имеется в его распоряжении.

В рамках нашего анализа хотим обратить внимание на важный момент: по общему правилу для американских судов раскрытие источника информации не является необходимым, если непосредственно личность информатора не является важной частью доказывания виновности обвиняемого [44, с. 19]. Более того, в одном из дел суд постановил, что отказ государства предоставить информатора для его допроса в суде не нарушает прав обвиняемого, поскольку это не меняет сути дела, но может быть опасным для информатора. В ходе судебного процесса всей необходимой информацией, полученной от информатора, оперирует магистрат. Хотим отметить, что данное правило применяется и в том случае, если личность осведомителя установлена в ходе судебного процесса.

Помимо зарубежного опыта нами были проанализированы и мнения российских специалистов, касающиеся предупреждения заведомо ложных доносов. В большинстве своем отечественные ученые говорят об ужесточении санкции. Мы в данном вопросе больше солидарны с Ч. Беккариа, который считал, что «одно из самых действенных средств, сдерживающих преступления, заключается не в жестокости наказаний, а в их неизбежности...» [8,
с. 38]. На наш взгляд, следует сосредоточить внимание не на тяжести наказаний, а на работоспособности санкций ст. 306 УК РФ и их действенности. По этому поводу совершенно справедливо В.И. Зубкова отметила, что «правильно сконструированная законодателем санкция должна содержать в качестве главного элемента такое наказание и в таком количестве, чтобы обеспечить ее эффективное применение на практике» [48, с. 25].

После того как процессы по реформированию института информаторов в России будут запущены, часть сил, как отмечалось выше, необходимо будет направить на создание социально-политической программы, целью которой должно стать формирование положительного образа полицейского у граждан.

Судя по социальным опросам, граждане России не доверяют правоохранительным органам и негативно относятся к ним. Так, в 2017 году нами было проведено анкетирование среди граждан (47 человек) старше 18 лет, где опрашиваемым предлагалось ответить на несколько вопросов – о доверии к полиции; об эффективности ее работы; может ли обычный человек, обратившийся в полицию, рассчитывать на решение своей проблемы и защиту своих прав и интересов и т.д.

В результате проведенного нами опроса выяснилось, что 48 % респондентов «скорее не доверяют полицейским», «абсолютно не доверяют» же 9 %, однако «абсолютно доверяют» правоохранительным органам лишь 4 % опрошенных, 25 % - ответили, что «скорее доверяют», 14 % затруднились дать ответ. Как мы видим из процентного соотношения, весьма значительная часть граждан негативно относится к подобному проявлению гражданской позиции. Ответы у обеих возрастных групп очень похожи: «бесполезно», «безразлично», «не хочу лишних проблем», «полицию боюсь не меньше, чем преступников», «я не стукач, писать доносы не намерен».

Если бы граждане РФ максимально доверяли органам МВД, можно ли было говорить о подобных итогах отечественного опроса? Считаем, что картина в таком случае была бы приближена к западным результатам. Из этого можно сделать вывод, что сотрудничество с МВД воспринимается как нечто негативное, вредное для общества дело. Граждане всячески избегают содействия органам правопорядка.

Для поднятия репутации сотрудников МВД органам государственной власти необходимо находиться в постоянном диалоге с институтами формирующегося гражданского общества. Этот диалог становится ключевым понятием в выстраивании отношений между правоохранительными органами и гражданским обществом. Необходимость взаимодействия определяет формы, механизмы и технологии связей с общественностью, востребованные как общественными институтами, так и официальными правоохранительными структурами.

Возникает вопрос: посредством чего выстраивать данный диалог? Ответ несомненно содержит целый комплекс пунктов, однако два основных, на наш взгляд, это – «PR» и интернет.

МВД необходимо создавать и развивать «PR»-отделы, готовить собственных специалистов в этой области. Мы знаем массу примеров, когда грамотно организованная и проведенная «PR»-кампания восстанавливала репутацию определенных бизнес-сообществ. Деятельность МВД, конечно, принципиально отличается от бизнеса, но правоохранительные органы, так же как и предприниматели, оказывают людям услуги, в данном случае преимущественно по охране общественного порядка.

Учитывая сегодняшние тенденции, можем утверждать, что негативное инфополе создается также и в связи с публикациями в СМИ. Одна из основных площадок для подобной информации сегодня - это интернет. В связи с этим хотим обратить внимание, что на сайтах правоохранительных структур отсутствует очень важный, с точки зрения формирования общественного мнения раздел - интерактив. Данное понятие включает в себя всевозможные инструменты на электронном ресурсе, которые созданы для прямого общения населения и представителя МВД. В частности, практически не реализуется возможность общения посредством прямых трансляций в режиме «онлайн». Такие встречи не требуют привлечения существенных административных ресурсов, максимум – наличие ноутбука и интернета.

Характеристики

Список файлов ВКР