ВКР Горшенина ТИ (1211100), страница 3
Текст из файла (страница 3)
По нашему мнению, наряду с фактическим ущербом в качестве элементов процесса виктимизации целесообразно рассматривать ограничение свободы осуществления гарантированной законом предпринимательской и иной экономической деятельности; посягательство на общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование экономики. Признаки предпринимательской деятельности определены в п. 1 ст. 2 ГК РФ как самостоятельная, осуществляемая на свой риск деятельность, направленная на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг. Законной предпринимательская деятельность признается только тогда, когда лица, осуществляющие ее, официально зарегистрированы в порядке, предусмотренном ст. 8 ГК РФ и ФЗ № 129 от 08.08.2001 г. (в ред. от 01.01.2016 г.) «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» [8]. Иная экономическая деятельность ассоциируется нами с деятельностью (аналогичная позиция высказана и Б.В. Волженкиным), реализация которой гарантирована ст. 34 Конституции РФ. Конституционный Суд РФ разъясняет, что в отличие от предпринимательской, целью которой является систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг, деятельность акционеров относится к иной экономической деятельности. Бесспорно, причинение материального вреда и даже угроза такового является серьезным виктимологическим признаком. Наличие определенных интегративных признаков не дает полной картины процесса виктимизации для всех, без исключения, групп преступлений. Некоторые из них обладают своими индивидуальными признаками.
Рассмотрим нормы уголовного законодательства, объединенные определенной классификацией и характеризующие преступления экономической направленности, в целях выявления виктимологических признаков.
Преступления, нарушающие отношения, гарантирующие право на занятие предпринимательской деятельностью и обеспечивающие порядок действий должностных лиц в сфере предпринимательства (ст. 169, 170 УК РФ). Виктимологическими признаками указанных составов является ограничение свободы осуществления гарантированной законом предпринимательской и иной экономической деятельности; посягательство на общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование экономики, а в отношении воспрепятствования законной предпринимательской и иной деятельности предусмотрен крупный ущерб. Материальная оценка содеянного должна учитываться в качестве особого виктимного признака. Остальные же предложенные признаки вступают в процесс виктимизации либо путем причинения конкретного вреда участникам экономических отношений, либо создавая такую возможность. Потерпевшими от преступлений, связанных с воспрепятствованием законной предпринимательской или иной экономической деятельности, являются участники экономических отношений либо лица, желающие приобрести статус предпринимателя. Соответственно, речь идет не только о юридических лицах и официально зарегистрированных индивидуальных предпринимателях, но и о физических лицах, потенциально желающих осуществлять предпринимательскую деятельность.
Фальсификация Единого государственного реестра юридических лиц, реестра владельцев ценных бумаг или системы депозитарного учета напрямую участвует в процессе виктимизации участников юридических лиц. Соответственно, ссылка на нее в составе группы преступлений, нарушающих отношения, гарантирующие право на занятие предпринимательской деятельностью, является уместной, в том числе и в аспекте виктимологических проблем. Виктимологическими признаками являются: лишение права на свою собственность и осуществление гарантированной законом предпринимательской и иной экономической деятельности. Потерпевшими от данного вида преступлений являются учредители юридического лица.
Следующая группа преступлений связана с нарушением отношений, обеспечивающих порядок занятия предпринимательской деятельностью (ст. 171, 172 УК РФ). Виктимологическими признаками указанной группы являются нормальное функционирование экономики, а также причинение крупного ущерба гражданам и извлечение дохода в крупном и особо крупном размере, что связано в ряде случаев также с причинением материального ущерба. Потерпевшими чаще всего являются лица, связанные с коммерческими структурами долгосрочными договорными отношениями. Однако нередко вред причиняется лицам и при отсутствии таковых.
Преступления, нарушающие отношения, обеспечивающие порядок совершения сделок и иных операций с имуществом, классифицируются по ст. 174 УК РФ (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем); ст. 174.1 УК РФ (легализация (отмывание) денежных средств или иного имущества, приобретенных лицом в результате совершения им преступления); ст. 175 УК РФ (приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем). Поскольку денежные средства или иное имущество приобретены преступным путем, то изначально основным виктимологическим признаком является причинение имущественного вреда в результате их выбытия из собственности или владения. Действуя в рамках единой схемы, указанному имуществу придается правомерный вид владения, пользования или распоряжения путем совершения финансовой операции или определенной сделки. В этом случае виктимологическим признаком является нарушение порядка осуществления предпринимательской деятельности.
Преступления, нарушающие отношения, складывающиеся между кредиторами и должниками в связи с получением и использованием кредитов, а также отношения, обеспечивающие порядок осуществления процедуры банкротства (ст. 176, 177, 195 - 197 УК РФ), характеризуются следующими виктимологическими признаками: нарушение общественных отношений в кредитно-денежной сфере и экономических интересов кредиторов; уклонение от удовлетворения требований кредиторов, а также от погашения задолженности в крупном размере, что ведет к причинению крупного ущерба, и непосредственно причинение крупного ущерба. Потерпевшими от этих преступлений являются как предприниматели, так и иные лица, не являющиеся таковыми, но понесшие денежные потери.
Виктимологическими признаками преступлений, нарушающих отношения, поддерживающие конкурентоспособность хозяйствующих и иных субъектов, правоспособное поведение их в рамках закона (ст. 178 - 180, 183, 184 УК РФ), являются уничтожение или повреждение чужого имущества, применение насилия, распространение сведений, способных причинить существенный вред правам и законным интересам, тяжкие последствия, а также крупный ущерб. Данная группа преступлений наиболее отчетливо характеризуется не только процессом виктимизации, но и виктимологическими последствиями, влекущими материальные потери, как для предпринимателей, так и для потребителей. Потерпевшими от этих преступлений являются лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, а также потребители товаров и услуг.
Преступлениями, нарушающими отношения между государством, хозяйствующими и другими субъектами в связи с выпуском в обращение денежных знаков и ценных бумаг, а также иных платежных средств (ст. 186 - 187 УК РФ), фактически причиняется материальный ущерб инвесторам, держателям подлинных расчетных документов, получившим поддельные деньги вместо подлинных, и это несмотря на то, что сами нормы не указывают на крупный ущерб в качестве квалифицирующего признака. Также хотелось бы отметить в качестве виктимологических признаков подрыв устойчивости российской валюты и дестабилизацию денежного обращения. Что же касается ценных бумаг (ст. 185 - 185.6 УК РФ), то диспозиции норм содержат указание на причинение материального ущерба, являющегося достаточно убедительным виктимологическим признаком.
Преступления, нарушающие отношения, складывающиеся в сфере таможенного регулирования экономической деятельности по поводу перемещения товаров и уплаты таможенных платежей (ст. 189, 194 УК РФ); отношения, обеспечивающие интересы государства (его регулирующую роль) в сфере обращения валюты, порядок совершения отдельных операций в сфере экономической деятельности (ст. 191 - 193 УК РФ); нарушающие отношения, складывающиеся по поводу уплаты налогов и страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (ст. 198, 199, 199.1 УК РФ), в виктимологическом плане являются менее показательными (аналогичная позиция ранее высказывалась Д.В. Ривманом).
В итоге следует отметить, что для определения лица, которому преступлением причинен вред, в правовой литературе существуют различные термины: «жертва», «потерпевший», «пострадавший». Отсутствие тождества, по нашему мнению, обусловлено определенным положением потерпевшего как участника уголовного процесса. В отличие от потерпевшего, обладающего совокупностью прав и обязанностей, жертвой преступлений в сфере экономической деятельности может быть физическое или юридическое лицо, являющееся субъектом определенных правоотношений, которому в результате совершения преступления причиняется вред.
При рассмотрении элементов процесса виктимизации преступлений в сфере экономической деятельности наряду с реальным ущербом целесообразно рассматривать ограничение свободы осуществления гарантированной законом предпринимательской и иной экономической деятельности, а также посягательство на общественные отношения, обеспечивающие нормальное функционирование экономики.
1.2 Имущественный характер экономических преступлений и процессуальные последствия
Преступления экономической направленности представляют весьма серьезную угрозу экономической безопасности государства. При сравнительно малом удельном весе в общей массе преступлений они причиняют во много раз больший материальный ущерб. Это предопределяет особое внимание руководства Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее – МВД России) к выявлению, раскрытию и расследованию подобных преступлений.
Анализ раздела VIII «Преступления в сфере экономики» Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ), в том числе главы 22 «Преступления в сфере экономической деятельности», показывает, что все без исключения, перечисленные в них составы преступлений предусматривают причинение имущественного вреда, в то время как насильственный компонент в них является факультативным.
Это означает, что экономические преступления имеют исключительно имущественную природу. Такая природа не может не предопределять исключительную близость с другой отраслью права, имеющей имущественную природу, - гражданским правом.
В экономических преступлениях в полной мере используются институты гражданского права – юридические лица, договоры, ценные бумаги и т. д., господствует гражданско-правовая терминология – банковский счет, реестр акционеров, транзакция, бенефициар и т. д., и не только господствует, эти институты в полной мере исследуются при выявлении и расследовании экономических преступлений. И это не удивительно, поскольку основными участниками таких расследований являются предприниматели (как обвиняемые, так и потерпевшие).
И самое главное – объектом преступных посягательств является установленный порядок осуществления экономической и предпринимательской деятельности.
Здесь нельзя не упомянуть о том, что рассматриваемый вид отношений некоторые философы признали основой общества. В известных работах К. Маркса назвал отношения, возникающие в связи с производством и распределением прибавочного продукта, «базисом», а остальные общественные отношения – «надстройкой» [40, c. 6-7]. Несмотря на произошедшие в последнее время в мире политические изменения, выводы марксистской теории до сих пор признаются основополагающими.
Таким образом, преступления в этой сфере являются посягательством на базовые отношения в обществе, в связи, с чем нельзя не выделить их в особу категорию уголовно наказуемых деяний. При исследовании и доказывании посягательств на отдельный, а тем более особый род общественных отношений нельзя не использовать дефиниции и институты этой сферы общественных отношений. Более того, когда преступления «завуалированы» под законный порядок осуществления правоотношений (например, под осуществлением договорных отношений), следователю для доказывания преступления так или иначе необходимо воспроизвести в уголовном деле сначала этот порядок в правильном виде, а затем изложить доказательства их фиктивности.
При расследовании преступлений в сфере экономической и предпринимательской деятельности «переплетение» гражданско-правовых институтов с институтами доказывания уголовно-процессуального характера тесно, как ни в каких других видах расследований. Эта близости не могла не вызвать такое явление, как взаимопроникновение уголовного и гражданского права и взаимодействие уголовной и гражданской юстиции. Аспекты такого взаимодействия многогранны, и начать их анализ предлагается с такого вроде бы достаточно хорошо изученного института, как гражданский иск в уголовном деле.
Известный русский юрист И.Я. Фойницкий писал: «Уголовное обвинение составляет главную часть уголовного процесса. Но преступное деяние кроме интересов публичных, государственных может нарушать еще частные интересы, что дает место гражданскому иску в уголовном процессе. Под гражданским иском в уголовном процессе следует, поэтому разуметь предъявленное уголовному суду требование о вознаграждении за вред и убытки, причиненные преступным деянием» [64, c. 74]. В советское время о гражданском иске в уголовном деле высказывались профессор М.А. Чельцов, П.П. Гуреев, А.Г. Мазалов, Э.Ф. Куцова [61, c. 193].
Не всегда и не все соглашались с целесообразностью гражданского иска в уголовном деле. В. Борзов полагал, что гражданский иск неуместен в уголовном процессе. Выступая против обоснования этого института в уголовном судопроизводстве соображениями целесообразности и «процессуальной экономии», он указывал, что в результате этого продолжающегося не один десяток лет эксперимента уголовно-процессуальная форма приобрела уродливые очертания, а вместе с ней деформировалась и правосудная деятельность по рассмотрению уголовных дел. В. Борзов посчитал, что диспозитивность гражданского иска уголовному судопроизводству не свойственна, так как противоречит принципам уголовного судопроизводства. В то же время приданный гражданскому иску в уголовном судопроизводстве характер публичности противоречит его гражданско-правовой природе [19, c. 29-30].
В. Сысоев и К. Храмцов вступили в полемику, полагая, что позиция В. Борзова весьма уязвима как с теоретической, так и с практической точек зрения. Они считали, что институт гражданского иска не только не противоречит задачам и принципам уголовного судопроизводства, но, вполне соответствуя им, представляет собой дополнительную гарантию прав потерпевших от преступления. Гражданский иск в уголовном процессе возможен, прежде всего, потому, что деяние лица противоречит нормам как уголовного, так и гражданского права, являясь основанием как уголовно-правовой, так и гражданско-правовой ответственности. Одно только единство этих оснований свидетельствует о допустимости рассмотрения гражданского иска в уголовном процессе [55, c. 67-68].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
