Новая философская энциклопедия В 4 томах. Том 2 (1184479), страница 20
Текст из файла (страница 20)
В отличие от Ницше, Ролз не склонен считать,что все тенденции к равенству диктуются завистью.А. В. Прокофьев«ЗАКАТ ЕВРОПЫ». Очерки морфологии мировой истории»(Der Untergarg des Abendlandes. Umrisse einer Morphologie derWeltgeschichte) — философско-исторический труд О. Шпенглера. Т.
1, «Гештальт и действительность» (Gestalt undWirklichkeit), вышел в свет в 1918 в Вене, т. 2, «Всемирно-исторические перспективы» (Weltgeschichtnche Perspektiven), в1922 в Мюнхене (в окончательной редакции оба тома вышлив 1923). Рус. пер.: т. 1. «Образ и действительность», пер. Н.Ф. Гарелина, М.—П., 1923 (переизд. 1993); тоже, под ред. А.А. Франковского. П., 1923 (переизд.
1993); т. 1. «Гештальт идействительность», пер. К. А Свасьяна. М., 1993 (далее цит.по этому изд.).«Закат Европы» — книга, претендующая на вакансию «философии эпохи». Хотя число обнаруженных критиками предшественников Шпенглера переваливало за сотню, сам он называет имена Гете и Ницше, «которым я обязан почти всем»(т. 1, с. 126).
Тема книги — биография всемирной истории,облаченная в форму сравнительно-морфологического анализа великих культурных эпох. Расхожему пониманию истории, по типу нанизываемых на линейно выпрямленное времяДревнего мира, Средних веков и Нового времени, Шпенглерпротивопоставляет циклическое понимание, согласно которому каждая культура представляет собой некий замкнутыйв себе организм, проходящий между рождением и смертьюстадии детства, юности, зрелости и старости. Если линейная модель имела предпосылкой абсолютную однородностьвремени и пространства, то циклической модели могла соответствовать совершенно иная топика неклассического типа,скажем, некое множество релятивистских систем отсчета.Культурные организмы «Заката Европы» (Шпенглер насчитывает их восемь) не приколоты к хронометрически единообразному пространству, а изживают себя каждый в своем,им самим измышленном и сотворенном, пространстве и времени, и видеть в последних что-либо большее, чем общностьнаименования, значит, по Шпенглеру, подменить реальноенаблюдение мозговой химерой.
Реальна поэтому не культура, а культуры (во множественном числе), которые мыслятсяШпенглером как монады, герметически изолированные другот друга и лишь рассудочно, в лице своих поверхностных историографов, имитирующие наличие какой-то связи и преемственности (что приводит их к трагическим недоразумениям, как, напр., в случае с Ренессансом, упорно закрывающимглаза на свое готическое происхождение и равняющимся начуждую ему античность).
В специальном разделе 2-го т. этиаберрации обозначены по модели соответствующего геологического понятия как псевдоморфозы: «Историческимипсевдоморфозами я называю случаи, когда чуждая древняякультура довлеет над краем с такой силой, что культура юная,для которой край этот — ее родной, не в состоянии задышатьполной грудью и не только не доходит до складывания чистых, собственных форм, но не достигает даже полного развития своего самосознания» (т.
2. М., 1998, с. 193).Вместе с линейной выстроенностью культур в пространствепадает, по Шпенглеру, и их линейная последовательность вовремени. Культуры Шпенглера существуют не в некоем скопированном с пространства временном «до» и «после», а одновременно. «Я называю «одновременными» два исторических факта, которые выступают, каждый в своей культуре, встрого одинаковом — относительном — положении и, значит, имеют строго соответствующее значение... Одновременно протекает возникновение ионики и барокко. Полигнот иРембрандт, Поликлет и Бах — современники» (т. 1, с.
271).Это значит: каждому феномену одной культуры соответствует (в строго математическом смысле взаимно-однозначного,или одно-однозначного, соответствия) феномен другой культуры, скажем, английский пуританизм на Западе соответствует исламу в арабском мире. Понятие «одновременности»обусловливается в свою очередь понятием «гомологичности», в которой одновременность дана не просто как соположенность всех культурных феноменов, а как морфологическая равноценность событий, протекающих каждое в своейкультуре в совершенно одинаковом относительно друг друга положении. Это заимствованное из биологии (и впервыеуниверсально развитое Гете) понятие Шпенглер противопоставляет понятию аналогии.
В отличие от аналогии, имеющейдело с функциональной эквивалентностью органов, гомология нацелена на их морфологическую эквивалентность.«Гомологичны легкое наземных животных и плавательныйпузырь рыб, аналогичны — в смысле употребления — легкоеи жабры». Соответственно: «Гомологичными образованиямиявляются... античная пластика и западная инструментальнаямузыка, пирамиды 4-й династии и готические соборы, индийский буддизм и римский стоицизм (буддизм и христианство даже не аналогичны), эпохи «борющихся уделов» Китая,гиксосов и Пунических войн, Перикла и Омейядов, эпохиРигведы, Плотина и Данте» (там же, с. 270—71).Культуры Шпенглера природны в гетевском смысле. «ЗакатЕвропы» переносит трансформизм Гете с растительных организмов на исторические и постулирует абсолютную идентичность обоих.
В основе каждой культуры лежит некийпрасимвол, проявляющийся во всех ее образованиях и гарантирующий их единство. На этом методе покоится техникашпенглеровских ассоциаций, сводящих в одно смысловоеполе столь далекие друг от друга по видимости топосы, какдифференциальное исчисление и династический принципгосударства эпохи Людовика XIV, пространственная перспектива западной масляной живописи и преодоление пространства посредством железных дорог, контрапунктическаяинструментальная музыка и хозяйственная система кредита.Здесь же лежит ключ к технике шпенглеровской интерпретации явлений отдельной культуры; необходимо для этоголишь зафиксировать в живом представлении ее прасимвол.Так, если прасимволом античной (Шпенглер называет ееаполлонической) культуры является статуарно очерченноев пространстве тело, то можно говорить в этой связи о законе аполлонического ряда, под который подпадают самыеразные и в расхожем смысле несопоставимые явления, как,скажем, аттическая трагедия и Евклидова геометрия.
Равнымобразом, если прасимвол западной (по Шпенглеру, фаустовской) культуры есть бесконечное пространство, то речь идето законе фаустовского ряда, включающего в себя, напр., готические постройки, парусное мореплавание, изобретениекнигопечатания, деньги как чек и вексель и т. п.Будучи организмами, культуры обречены на старость, увядание и смерть.
Старость культуры Шпенглер обозначает какцивилизацию. Цивилизации «следуют за становлением какставшее, за жизнью как смерть, за развитием как оцепенение, за деревней и душевным детством, засвидетельствованными дорикой и готикой, как умственная старость и камен-33ЗАКЛЮЧЕННОГО Д И Л Е М Мный, окаменяющий мировой город» (там же, с. 164). Шпенглер исчисляет среднюю продолжительность жизни культур втысячелетие, после чего они начинают вырождаться, достигая в пределе чисто вегетативной стадии прозябания. В этомсмысле «Закат Европы», провозглашающий вырождениеЗапада и окончательную его феллашизацию («медленное воцарение первобытных состояний в высокоцивилизованныхжизненныхусловиях») после 2200—«одновременно» с вырождением Египта в эпоху 19-й династии между 1328—1195 илиРима от Траяна до Аврелиана, — меньше всего хотел бы бытьсенсацией, больше всего строго исчисляемым прогнозом.Известны жалобы Шпенглера на читательскую шумиху вокруг его книги.
«Есть люди, смешивающие закат античности сгибелью океанского лайнера» (Spengler О. Reden und Aufsatze.Munch., 1937, S. 63).«Закат Европы», ставший главной книжной сенсацией послевоенного времени, мог бы быть охарактеризован и как самаяпротиворечивая книга столетия. Противоречиями (причемвызывающе демонстративными) пронизана уже сама ее структура и техника исполнения. Глубина осмысления сочетаетсяздесь с плоскостью оценок. Утонченные причуды стилистасоседствуют с суггестивной топорностью фраз. «Энергичностьи самонадеянность внушения таковы, — замечает Э. Никит, —что читатель просто не находит в себе мужества противоречитьи даже думать иначе» (цит.
по: Medio G. Oswald Spengler. Temoinde son temps. Stuttg., 1982, S. 18). Ничего удивительного, чтокрайне противоречивой оказалась и критика коллег, от обвинений в некомпетентности и популизме (теме «Шпенглер»был посвящен специальный выпуск — Spenglerheft — международного ежегодника «Логос» за 1920—21) до выраженийвосторга и признательности.
Если для Вальтера Беньяминаавтор «Заката Европы» «тривиальный паршивый пес» {Kraft W.Uber Benjamin.— Zur Aktualitat Walter Benjamins. Fr./M., 1972,S. 66), то, скажем, у Георга Зиммеля речь идет о «наиболеезначительной философии истории после Гегеля» {Spengler О.Briefe 1913-1936. Munch., 1963, S.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
