Диссертация (1173910), страница 31
Текст из файла (страница 31)
именно дозволительная направленностьправового регулирования отличает частноправовые отношения от публичноправовых, которым свойственна императивность. Более того, поскольку насегодняшний день принципы свободы договора и диспозитивности получилизакрепление в законодательстве большинства развитых стран, можно утверждать,чтоэтипринципыприобрелиуниверсальноезначениеиповсеместноеприменение, а это, в свою очередь, позволяет их возвести в ранг общепризнанныхчастноправовых принципов.Ярчайшим примером широкого применения принципа свободы договораявляется его прямое закрепление в ст. 1.1 «Принципов международныхкоммерческихдоговоровУНИДРУА»(далеепотексту–«ПринципыУНИДРУА»)326. Несмотря на то, что речь идет об акте негосударственногорегулирования, данный документ обладает особым авторитетом, который, посправедливому замечанию профессора Г.К. Дмитриевой, «определяется тремяобстоятельствами: авторитетом межправительственной организации, авторитетомученых-разработчиков нормативных положений и, собственно, содержаниемсамого документа – в нем зафиксированы общие принципы договорныхобязательств, сложившиеся и широко применяемые в международном оборотеторговые обычаи и обыкновения, а также правила, которые еще не являютсядокумента опубликован в издании Российская газета, № 238—239, 08.12.1994 // СПС«КонсультантПлюс».326Принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА.
2010. Ст.1.1. [Электронныйресурс] URL:http://www.unidroit.org/ (дата обращения: 20.10.2014.)150широко применяемыми, но которые благодаря его авторитету могут достаточнобыстро таковыми стать»327.Всецело разделяя точку зрения о том, что международное частное право этосамостоятельная отрасль внутреннего частного права Российской Федерации,следует сделать вывод, что к нему в полной мере применяются общепризнанныеположения о свободе договора и диспозитивности.
Так, физические июридические лица имеют полную свободу заключать или не заключатьмеждународныекоммерческиесделки,вступатьилиневступатьвтрансграничные брачно-семейные отношения и т.д. Таким образом, ониреализуют общепризнанные частноправовые принципы свободы договора идиспозитивности. Что касается остальных принципов российского гражданскогоправа (которые не относятся к категории общепризнанных принципов частногоправа), то они тоже применяются при регулировании отношений, осложненныхиностранным элементом, однако только лишь когда коллизионная норма укажетна применение российского права. Таким образом, если в соответствии сколлизионнойнормойбудетизбраноправоРФ,судьяобратитсяквышеупомянутым статьям 1 и 2 ГК и применит основные положения российскогогражданского законодательства к отношениям с участием иностранных лиц.Что же тогда служит демаркационной линией, позволяющей отделитьавтономию воли в международном частном праве от рассмотренных вышеобщепризнанныхпринципов свободы договора и диспозитивности? Этосодержание (правовая природа) автономии воли.
Автономия воли применительнок МЧП заключается не в свободе сторон заключать договоры, вступать или невступать в любые частноправовые отношения, а в том, что сторонамчастноправового отношения предоставляется право выбрать правопорядок, наоснове которого будут урегулированы их частноправовые отношения; т.е.автономия воли – это «закон, избранный сторонами», выраженный в латинской327Дмитриева Г.К. Негосударственное регулирование в международном частном праве/Материалы международной научно-практической конференции.
IV Международная научнопрактическая конференция «Кутафинские чтения». Сборник тезисов. М.: OOO «Изд-во―Элит‖», 2012. С. 112.151формуле «lex pro voluntate (lex voluntatis)».ГражданскийкодексдлявнутреннихАналогичной возможностичастноправовыхотношенийнепредусматривает. Кроме того, отметим, что специфические положения разделаVI Гражданского кодекса «Международное частное право» не применяются ковсей массе гражданско-правовых отношений, а исключительно к трансграничнымгражданско-правовым отношениям. Соответственно, принцип автономии воли всмысле выбора применимого права, текстуально закрепленный в разделе VI ГК,такжебудетприменимлишькотношениям,являющимисяпредметоммеждународного частного права.На специфику автономии воли в международном частном праве справедливообращаетвниманиеиВ.В.Кудашкин:«Необходимоотличатьинститут«автономии воли» гражданского законодательства от аналогичного института вмеждународном частном праве.
Автономия воли в международном частном правеявляется одним из важнейших его принципов»328.Наиболее полно различие между автономией воли в МЧП и частноправовымпринципомсвободыдоговорапроводитА.В.Асосков.Всвоѐмтруде«Коллизионное регулирование договорных обязательств» он выделяет три формывоплощения частноправового принципа (курсив мой.
— Ю. А.) автономии воли вМЧП.Первая форма – автор именует ее «автономия воли в широком смысле слова»или «косвенная отсылка» — представляет собой «определение применимогоправавсоответствиисфактическимиобстоятельствамидела,местовозникновения которых зависит от воли сторон»329. Так, стороны могут выбратьместо жительства, место заключения брака, место заключения или исполнениядоговора, место учреждения юридического лица, что, в конечном счете, будетопосредованно влиять на выбор применимого права.328Кудашкин В.В.
Актуальные вопросы международного частного права. М., Волтерс Клувер,2004. С. 56.329Асосков А.В. Коллизионное регулирование договорных обязательств. М.: ИнфотропикМедиа, 2012. С. 45.152Втораяформа—«инкорпорация»—предполагает,чтоприформулировании условий гражданско-правового договора, который регулируетсявнутренним правом, стороны вправе включать в текст договора любые условия, втом числе заимствованные из иностранных или типовых законов, международныхдоговоров (включая те, в которых их государство не участвует).
Это не считаетсявыбором применимого права, а означает лишь, что инкорпорированные правилаприменяются в качестве договорных условий в части, не противоречащейприменимому праву. Однако, как совершенно справедливо замечает А.В.Асосков,данная форма является проявлением общегражданского принципа свободыдоговора и не затрагивает правила международного частного права330.И, наконец, только «коллизионный выбор» — третья форма автономии воли,по мнению автора, «может рассматриваться как специальный институтмеждународного частного права и принцип автономии воли в собственном«узком» смысле слова, поскольку эта форма предназначена для самостоятельногорешения коллизионной проблемы»331.Следует заметить, что, говоря об автономии воли, А.В.Асосков используетформулировку«общийчастноправовойпринципавтономииволи»332.Соответственно, учѐный видит в коллизионном выборе лишь одну из формвоплощения общего частноправового принципа свободы договора.
Едва ли с этимможно согласиться. Думается, что коллизионный выбор все же не является нипроявлением, ни трансформацией частноправового принципа свободы договора.Это специфическая категория международного частного права, и ее особенностьзаключается именно в коллизионно-правовой природе, и, как следствие, вограниченнойсфереприменения–исключительнодлярегулированиячастноправовых отношений, осложненных иностранным элементом.Автономия воли как принцип международного частного права — этосистемавзаимосвязанныхправовыхнорм,опосредующаяреализациюволеизъявления сторон в различных сферах трансграничных частноправовых330Асосков А.В.
Коллизионное регулирование договорных обязательств. М., 2012. С. 11, 17, 45.Там же. С. 45.332Там же. С. 9.331153отношений, ядром которой является именно коллизионный выбор сторонамиприменимого права («собственно автономия воли», или автономия воли в «узком»смысле слова). На этот выбор «наслаиваются» и другие проявления свободыволеизъявления сторон, которые можно встретить только в международномчастном праве.
Ярким примером может служить международный коммерческийарбитраж. Так, обязательным условием для обращения в арбитраж является«соглашение, выражающее согласованную волю сторон о передаче спора междуними в арбитраж»333. Данное соглашение по своей сути – проявлениеволеизъявления сторон. Кроме того, «стороны имеют возможность влиять на всестадии арбитражного разбирательства… стороны могут избирать арбитров,доверить решение дела одному лицу, не обязательно юристу…стороны избираютместо проведения арбитража и язык арбитражного разбирательства; сторонывправе определять полностью или частично саму арбитражную процедуру;стороны могут изъять спор из-под действия права и предложить разрешить его посправедливости (ex aequo et bono)»334. Как видно из приведенного примера, всфере международного коммерческого арбитража свобода волеизъявлениясторон, оставаясь в рамках трансграничных правоотношений, выходит за рамкиколлизионного выбора применимого права.
Здесь мы имеем дело скорее савтономией воли в «широком» смысле, которую условно можно назватьтрансформацией частноправового принципа диспозитивности применительно ктрансграничным правоотношениям. Автономия воли в «широком» смысле словаохватывает также случаи, сгруппированные А.В.Асосковым в категорию«косвенная отсылка».Именно поэтому, во избежание путаницы в терминологии, целесообразноиспользовать словосочетание «автономия воли» исключительно для обозначенияспецифической для международного частного права категории – коллизионноговыбора применимого права.
В свою очередь, понятия «свобода договора» и«диспозитивность» следует употреблять для обозначения частноправовых333Дмитриева Г.К. Глава «Международный коммерческий арбитраж». Международное частноеправо: учебник / отв. ред. Г.К. Дмитриева. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2010, С. 605.334Там же. С. 595.154(общегражданских) принципов. Демаркационной линией здесь служит правоваяприрода – в случае с МЧП автономия воли — это категория коллизионного права(именно поэтому в проведенной классификации она относится к принципамколлизионного регулирования), в остальных случаях речь идет о материальноправовой категории.С этим созвучна позиция В.А.Канашевского: «Институт автономии волиследует понимать в двух значениях: как институт материального права (ст.1 ГК) икак институт права коллизионного (ст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
