Диссертация (1173518), страница 25
Текст из файла (страница 25)
Флоренского,Н. Бердяева,Д. Мережковского). Так, в очерке «Революция и религия» Д. Мережковскийсвязывает воедино крушение русской Церкви и русского царства. «Не ждет лигибель Россию, – спрашивает мыслитель, – если не вечную душу народа, тосмертное тело его – государство»165. «Никогда еще люди так не чувствовалисердцем необходимости верить и так не понимали разумом невозможностиверить»166, – читаем мы в статье Мережковского «Вечные спутники. Портреты извсемирной литературы».Подмена истинной, живой веры мертвенной религиозной обрядовостьюстала одной из ключевых причин грядущей революции в России. Данный процессбыл с едкой наблюдательностью запечатлен Буниным: «Корнет молитсярассеянно, – пишет автор в рассказе “Иоанн Рыдалец” (1913).
– Он <…>крестится мелкими крестиками и склоняет <…> головку с той не доведенной доконца почтительностью, с которой кланяются святым <…> люди, мало думающиеМережковский Д. С. Революция и религия // Д. Мережковский, 3. Гиппиус, Д. Философов. Царь и революция.Сб. / Первое русское издание под редакцией М. А. Колерова. М.: ОГИ, 1999. С.
193.166Мережковский Д. С. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. СПб.: Наука, 2007. С. 455.165117о святых, но все-таки боящиеся испортить свою счастливую жизнь ихнемилостью» [Бунин, т. 3, с. 259]. Не имея глубокой веры, сам Бунин осуждаетскорее слепую приверженность обычаям, нежели «душевную хладность»167, неосознавая всей опасности последней.Михалковповествованиянезаметнокороткиевкрапляетвхудожественныетканькинематографическогозарисовки,показываячерезнезначительные, на первый взгляд, детали, как рушился старый мир. Гибкоподходя к бунинскому наследию, режиссер передает зрителю тонкие наблюденияписателя, включая новые сцены и образы, отсутствующие в рассказе.
Так, вфильме появляется эпизод, где главный герой теряет нательный крестик.Обнаружив пропажу, поручик первым делом отправляется купить новый.Казалось бы, вот где проявление любви ко Христу. Однако для героя крест – этолишь оберег. Требуя от батюшки досконального соблюдения обряда освящения(непременно «по полному чину»), поручик не остается на Литургию и даже незаходит внутрь храма, ссылаясь на мнимую занятость. Не удивительно, что вфинальной сцене целый корабль русского воинства уходит ко дну подторжественноепение«Спаси,Господи,людиТвоя».Даннаямолитва,произносимая не от избытка веры, а скорее из боязни «испортить <…> жизнь<…> немилостью» [Бунин, т.
3, с. 259] Бога, теряет свою сакральную силу.Одной из главных задач, поставленных перед сценаристами, рассказываетМихалков, было «не разделять героев на черных и белых, хороших и плохих» 168.В фильме говорится «о соединении противоположностей в каждом человеке, отом, что у каждого своя правда»169. Для раскрытия данной темы Михалков вводитв повествование дополнительных действующих лиц, самым ярким из которыхстановится комиссар особого отряда ВЧК Георгий Сергеевич.
Развитие текущихсобытий 1920 года и воспоминаний поручика 1907 года происходит параллельнодо тех пор, пока герой не осознает, что мальчик Егорий, церковный служка, иМоторин А. В. Духовное направление в творчестве И. А. Бунина. С. 68.Нефедова Е. Солнечный удар: как все это случилось.169Там же.167168118Георгий Сергеевич – это один и тот же человек. Лишь в этот момент поручик доконца понимает, как же все случилось. «Нам поговорить надо!» – кричит онЕгорию-Георгию.
Однако теперь говорить уже поздно.При виде тонущей баржи у Георгия Сергеевича, следящего за исполнениемприговора, возникает заученное еще в детстве желание перекреститься: онподносит руку ко лбу, но вместо этого, поправляет фуражку, надвигая на глазакозырек. Примечательно, что в далеком 1907 году, поручик также надвинул наглаза мальчика шляпу во время их совместной съемки в фотоателье. Герой нетолько закрыл от взгляда ребенка привычный ему мир, но и, сам того неосознавая, стал виновником полного переворота в мировоззренческих взглядахЕгория.Занятыймыслямиобисчезнувшейлюбовнице,поручиксневнимательностью относится к расспросам мальчика о теории Дарвина.
Этоправда, что «все без Бога, от обезьяны?», – размышляет Егорий над непривычной,услышанной от учителя «из самого Петербурга» теорией. «Если принять теориюДарвина, то да», – этот ответ поручика подталкивает не принимающегоотносительности истины ребенка к новым умозаключениям. «Так это значит, чтоВы тоже от обезьяны? <…> А я, я тоже? <…> И сам царь от обезьяны, и Владыканаш… <…> Зачем тогда в церковь ходить, если Бога вообще нет?» Поручикстремится поскорее перевести разговор на интересующие его предметы: «Егорий,во что человек верит, то и есть». «Знакомая либеральная песня», – произнесетдругой герой кинофильма – ротмистр, полагавший, что русская интеллигенциядавно перепутала милосердие с беспечностью и нежеланием замарать своих рук,загубив тем самым страну.
В записках Бунина не встречается прямогоупоминания Дарвина, тем не менее, высказывания писателя также отсылают ктеории происхождения видов: «Как они одинаковы, все эти революции! <...> Вчеловеке просыпается обезьяна» [Бунин, т. 6, с. 301].Отказавшийся с утратою веры и от мертвой обрядовости, Георгийоказывается по-своему честнее большинства «православных христиан», давнопотерявших веру.
Больше десяти лет он хранит часы, случайно забытые119поручиком.Эпизодвозвращениячасов законному владельцу становитсямостиком между прошлым, настоящим и будущим, которое суждено далеко невсем героям. Этим жестом красный комиссар, с одной стороны, показывает, чтоничего чужого ему никогда было не нужно, с другой – очищает память от какойбы то ни было связи с людьми на барже. Теперь он может беспрепятственнопроводить казнь.Но как он, казалось бы, честный и справедливый, смог допуститьисполнение подобного бесчеловечного приговора? Ответ на это также можнонайти в творческом наследии Бунина.
Под защитой «священно-революционныхслов», таких как «комиссар», «трибунал, а не просто суд», читаем мы в«Окаянных днях», даже самые «пристойные революционеры, приходящие внегодование от обычного грабежа, воровства, убийства», могут без зазрениясовести «шагать по колено в крови» [Бунин, т. 6, с. 331] вперед, и все это «во имя“светлого будущего”, которое будто бы должно родиться именно из этогодьявольского мрака» [Бунин, т. 6, с. 301–302]. Главный «адский секретбольшевиков, – размышляет Бунин, – убить восприимчивость. Люди живут мерой<…> перешагни же меру <…> и конец изумлению, крику, столбняк,бесчувственность» [Бунин, т.
6, с. 314]. Так, человек может представить себесемерых повешенных – представить и ужаснуться, но, если скажут, что казненныхне семь, а «семьсот, даже семьдесят», то тут уж «непременно столбняк», меравосприимчивости нарушена [Бунин, т. 6, с. 314].Многими критиками подмечено, что Бунин в интерпретации Н. Михалковазвучит необыкновенно злободневно, хотя у режиссера и не было задачи «снятькартину по политической повестке дня»170. По словам самого Михалкова,«иногда, чтобы увидеть будущее, надо пристально вглядеться в прошлое» 171, апроизведения Бунина дают для этого «потрясающий материал» 172.Владимиров С. «Солнечный удар» Михалкова – это фильм паломничество [Электронный ресурс] //Комсомольская правда. 13 октября 2014.
URL: http://www.kp.ru/daily/26294.5/3172010/ (дата обращения: 23.09.15).171Цит. по: Нефедова Е. Солнечный удар: как все это случилось.172Владимиров С. «Солнечный удар» Михалкова – это фильм паломничество.1701202.2.2. Рассказы Михаила Булгакова глазами кинорежиссеровБольшинство работ М. А. Булгакова официально появились в печати ужепосле его смерти. Между тем, в этих неизданных в свое время сочиненияхсокрыта вневременная проблематика, не перестающая и сегодня вызыватьинтерес у людей различных поколений, философских взглядов и национальнойпринадлежности.КнигиБулгаковасталинеиссякаемымисточникомразнообразных прочтений, отразились в многочисленных постановках театра икино. Только роман «Мастер и Маргарита» насчитывает на сегодняшний деньсемь экранизаций, выполненных отечественными и зарубежными режиссерами.Помимо фантастических произведений, сыскавших писателю мировуюизвестность,объектомпристальноговниманияисследователейявляетсябулгаковская проза автобиографического характера «Записки юного врача» (1925– 1926) и «Морфий» (1927).
Несмотря на многочисленные упоминания о«Записках...» в журнальных публикациях, Булгаков так и не издал книгу целиком,напечатав лишь отдельные рассказы. Ставшая классической литературнаяреконструкцияциклабылапредпринятав1963годуженойписателяЕ. С. Булгаковой, выстроившей повествование не в хронологическом порядкепубликаций, а в соответствии с внутренней логической последовательностьюсобытий. Обычно редакторы ставят после «Записок юного врача» рассказ«Морфий» вследствие объединяющей их сюжетной канвы и общих действующихлиц (однако единство цикла большинство исследователей отвергают). Вероятнеевсего, «Морфий» стал трансформированной задумкой неосуществленногоБулгаковымромана«Недуг»,откудаписательпостепенноисключилреволюционно-исторические мотивы, оставив лишь саму трагедию морфиниста,наблюдаемую им с медицинской тщательностью.
Незавершенность авторскойработы над произведением прослеживается в несовпадении деталей (расхождение121названий местности, имен героев) и становится дополнительным поводом кразличным трактовкам замысла Булгакова.Несмотря на то, что действие «Записок…» начинается осенью «1917-гонезабываемогогода»173,писательнезатрагиваеттемуреволюции,сосредоточиваясь на тяжелых буднях молодого сельского доктора и его личнойежедневной борьбе за человеческие жизни. Сюжетной основой рассказа«Морфий» является дневник доктора Полякова – морфиниста, документальнофиксировавшего историю своей болезни.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
