Диссертация (1173518), страница 19
Текст из файла (страница 19)
Н. Андреев–«ИудаИскариот»,«ДневникСатаны»;Д. С. Мережковский – «Петр и Алексей», позднее «Иисус Неизвестный»;А. М. Ремизов – «Иуда», «Трагедия об Иуде, принце Искариотском»; А. А. Блок –«Двенадцать»; А. Белый – «Христос Воскрес»; В. В. Маяковский – «Облако вштанах»; позднее – М. А.
Булгаков – «Мастер и Маргарита»).А. А. Блок в статье «Владимир Соловьев и наши дни» (1920) обосновываетинтертекстуальное переосмысление христианских сюжетов как общее явление влитературепредреволюционнойэпохи.Современнуюемуроссийскуюдействительность поэт сравнивает с раздираемой гражданскими междоусобицамиРимской империей накануне рождения Иисуса Христа: «Мир, как и у нас в88Европе, был расколот прежде всего пополам»42, люди же «дьявольскибеспомощно спали, как многие спят и сегодня» 43, не замечая возникшей третьейсилы и не подозревая «о её живучести»44; «в те времена эта сила называласьхристианством»45.
Писатель объясняет причины торжества новой религииособенной атмосферой, господствовавшей в римском государстве первых веков, ‒атмосферой, которая вновь ощущалась чуткими людьми ХХ столетия. Для Блокасравнение его эпохи со временем великой французской революции оказывается«недостаточным» и «слишком осторожным»46. Выстраивая параллель с периодомзарождения христианства, он стремится показать непреходящее значениенастоящего исторического момента для России: «Все отчетливее сквозят в нашемвременичертынепромежуточнойэпохи,ановойэры»47.Писатели,художественно обрабатывавшие в своем творчестве библейские мотивы, темсамым призывали читателей сопоставить современный им мир с духовнонравственными ценностями прошлого.Обращение к христианским сюжетам в период Серебряного векаобъясняется также исконным авторитетом религиозных текстов на Руси.Проблема«авторитетаписьма»сегодняподробноизученатеоретикамипостмодернизма, указавшими на ее зависимость от «интертекстуальных»факторов48.Помнениюисследователей,авторитеттекстаопределяетсяимеющимися в нем ссылками и аллюзиями на другие тексты, которые ужеприобрели определенный статус «в результате закрепившейся <...> традициивоспринимать их как источник безусловных и неоспоримых аксиом» 49.
Вконечном счете, авторитет «отождествляется с риторикой, посредством которойавтор <...> и создает специфическую “власть письма” над сознанием читателя» 50 .Блок А. А. Собрание сочинений: В 8 т. Т. 6. С. 156.Там же. С. 158.44Там же. С. 157.45Там же. С. 157.46Там же. С. 155.47Там же.48Ильин И. П. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М.: «Интрада», 1996. С. 188.49Там же. С. 188‒189.50Там же. С. 189.424389Хотя мировоззрение писателей начала ХХ века еще далеко отстояло отхудожественных взглядов авторов ХXI-го, именно благодаря преодолениюискусства модернизма был совершен постмодернистский прорыв. Релятивистскоеразмывание границ, начавшееся в Серебряном веке, нашло отражение в теориибесконечной генерации смыслов в тексте и, как следствие, в провозглашении«смерти автора» (Р.
Барт), растворенного во всеобщем интертексте культурнойтрадиции51. Теория постмодернизма утверждает, что автор текста «не формируетхудожественный мир, но деформирует другие культурные миры»52. В начале ХХвека подобной деформации было подвергнуто евангельское наследие, получившеев ходе художественной обработки новые, несвойственные оригиналу, смыслы.Так, в 1907 году Л. Н. Андреев опубликовал повесть «Иуда Искариот»,предложив гностическую интерпретацию темы предательства.
Созданныйписателем фантастический образ Иуды внушает читателю не только сочувствие кгерою, но и понимание неизбежности его поступка. «Целованием любви» предалон на крестную смерть «любовью распятую любовь» 53. Андреев намеренновплетает евангельские цитаты в собственную художественную версию событий, врезультате чего возникают новые смещенные образы слабого Христа исоединяющего в себе дьявольское и божественное начала Иуды. Дикое безобразиесочетается в герое одновременно с внутренней силой, а стремление кблагородным целям с абсолютно бесчестными средствами к их достижению.Признавая своим отцом «и дьявола, и козла, и петуха»54, в порыве болезненнойнежности к преданному им Иисусу Иуда называет его своим сыном: «Я здесь,сынок, здесь!»55, «Ах, больно, очень больно, сыночек мой, сыночек, сыночек»56.Андреев изображает феноменальный парадокс: предавая, Иуда в то же времяединственный остается верным своему учителю.
Именно он произноситСледует отметить, что, начиная с 1990-х годов, тенденция отрицания значения автора для осмысленияпроизведения получила серьезное противодействие, когда после «изгнания» или даже «смерти» «автор» сталпостепенно воскресать и возвращаться в литературоведение.52Безруков А.
Н. Поэтика интертекстуальности. Бирск: Бирская городская типография, 2005. С. 43.53Андреев Л. Н. Собрание сочинений: В 6 т. М.: Художественная литература, 1990 ‒ 1996. Т. 2. 1990. С. 247.54Там же. С. 216.55Там же. С. 252.56Там же. С. 250.5190переполненный печалью монолог, близкий по строю к молитве Спасителя вГефсиманском саду57. «Ты знаешь, куда иду я, господи? Я иду предать тебя в рукитвоих врагов <…> Ты молчишь, господи? Ты приказываешь мне идти? <…>Позволь мне остаться <…> Но ведь ты знаешь, что я люблю тебя.
Ты все знаешь<…> Освободи меня <…> Я иду»58, – с такими словами, прерываемыми лишьдлительным молчанием, Иуда отправляется к первосвященнику, чтобы исполнитьпредначертанное. «Из одного кубка страданий <...> пили они оба, преданный ипредатель, и огненная влага одинаково опаляла чистые и нечистые уста» 59, –заключает Андреев.Заканчивая повесть самоубийством Иуды, автор вновь отходит отевангельского текста. Вместо ощущения отчаяния от невозвратимости содеянногоИуда, по мнению писателя, единственный из учеников осмеливается пойти«туда»60 за учителем, чтобы потом «вместе»61, «как братья»62 вернуться на землю.Андреев приравнивает жертву Христа, отдавшего жизнь во имя спасениячеловечества, к жизни своего героя, осознанно убившего себя в надежде набудущеевоскресениесИисусом.Однаконеоднократноподмеченнаяповествователем раздвоенность натуры Иуды не позволяет ему твердо верить вжелаемое: «Я иду к тебе. Встреть меня ласково, я устал <…> Но, может быть, ты<…> в ад меня пошлешь? Ну что же? Я пойду в ад! И на огне твоего ада я будуковать железо и разрушу твое небо <…> Тогда пойдешь со мною назад на землю,Иисус? <…> Так встреть же меня ласково»63.Апология предательства, увиденная многими исследователями в повести«Иуда Искариот», обретает однозначную завершенность в поэме А.
М. Ремизова«Иуда» (впервые напечатана в 1908 году, хотя в литературно-художественныхкругах обеих столиц была известна еще в 1904 году, главным образом, в чтении«Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Мф. 26:39).Андреев Л. Н. Собрание сочинений: В 6 т. Т. 2.
С. 244.59Там же. С. 249.60Там же. С. 255.61Там же. С. 257.62Там же. С. 249.63Там же. С. 263‒264.575891автора). Здесь писатель раскрывает образ Иуды как «самого верного» 64 изучеников, лучше других понявшего учение Христа. В его сердце слова Учителя:«И иже аще мене ради / погубить свою душу / обрящет ю»65 глубокопереплетаются с предсказанием грядущего предательства: «Един, един от вас» 66.Обе фразы являются практически дословными цитатами из Евангелия, но,помещенные в новый контекст, они обретают иной смысл. Истолковавуслышанное как призыв к действию, Иуда отправляется к первосвященникам,лишь «строясь» «продажным»67.
Непосредственное обращение Христа во времяТайной Вечери: «Еже твориши, / скоро сотвори»68, он понимает какокончательное указание: «И вышел вон / тогда Иуда / в смущенье странном /перед всезнаньем / и восхищенный / пред избраньем» 69.По наблюдению Мережковского, в повести Андреева Иуда «победил <…>смертью жизнь», доказал, что «зло сильнее добра, дьявол сильнее Бога <…> Онпобедил мир и вернется на землю с побежденным Христом»70. В поэме Ремизовапобедивших нет.
Автор не верит в возможность воскресения; все, что доступноего взору – это торжество смерти. При виде крестных страданий Спасителя Иудаприходит в отчаяние: «— умрет — / — сгниет —», потому что «Христос Иудеравен — / в Нем человек посеян — / И человека предал человек»71.
Все, чтоостается герою, – это постучаться в «последнее убежище» «к Тебе, о матерьпокинутых, / Смерть»72, которая непременно услышит «рыданье поруганной веры<…> из верных верного Иуды»73.Интерес к личности Иуды не прекращался на протяжении всего XXстолетия. Так, тема предательства Иуды является центральным мотивом врассказе Ю. М. Нагибина «Любимый ученик. Ночь на 14 нисана» (1991).Ремизов А. М. Собрание сочинений: В 10 т.
М.: Русская книга, 2000‒2003. Т. 3. 2000. С. 62.Там же.66Там же. С. 65.67Там же. С. 66.68Там же. С. 67.69Там же.70Мережковский Д. С. Акрополь: Избранные литературно-критические статьи. М.: Кн. палата, 1991. С. 204.71Ремизов А. М. Собрание сочинений: В 10 т. Т. 3. С. 70.72Там же. С. 71.73Там же. С. 72.646592Воссоздавая евангельские события, писатель прямо указывает, что это Иисусвыбрал Иуду для свершения «предсказанного пророком» 74. «“Он сможет”, –сказалось в нем. И еще <…> подумал: вот судьба тех, кто слишком сильнолюбит»75.
Невзирая на исторические, этические или нравственные основания,автор смело меняет местами предателя и жертву, тем самым не только объясняясуществование зла, но и отрицая существование добра как такового. «Иуда, братмой и жертва, прости меня!..»76 – произносит Иисус Нагибина во время молитвы вГефсиманском саду.
Вслед за Л. Н. Андреевым писатель пытается воспетьнемыслимое с точки зрения здравого смысла предательство во имя любви, асамоубийство Иуды как акт сильной воли. В стремлении смыть с героя остаткивины автор пишет: «Предать Христа мог любой из апостолов, – то есть каждыйчеловек мог оказаться на этом неблаговидном месте, – но лишь один Иуда могпосле этого повеситься. Пример Петра лучшее тому доказательство: троекратноеотречение он оплатил слезами, а не петлей»77.На протяжении всего ХХ века в литературе совершаются измененияценностной иерархии.
Искупительная жертва Бога осознанно подменяетсяспасительнойдлячеловечестважертвойИуды.Количестворабот,преимущественно апологетического характера, направленных на исследованиеобраза Иуды Искариота, позволили О. Н. Николаевой говорить о возникновениицелой «иудологии», если «не иудодицеи» в современной культуре 78. Взятый заабсолют, антропоцентризм стал ступенью к пониманию свободы как «веселойотносительности»79. Теперь одинаково правы «страстотерпец и эстет, богослов ибезбожник, герой и злодей», что, как предупреждает А. Л. Казин, являет собойНагибин Ю.
М. Любимый ученик. Ночь на 14 нисана [Электронный ресурс].ebooks.com/read/126979102 (дата обращения: 23.09.15).75Там же.76Там же.77Там же.78См.: Николаева О. А. Поцелуй Иуды. М.: Издательство Сретенского монастыря, 2007. С. 34.79Казин А. Л. Религия и культура в русской православной цивилизации. С. 27.74http://www.general-93«тревожныйзнакнебытия»80.ИзмодернизманачалаXXвекавыроспостмодернизм начала века XXI-го.2.1.2. «Второе распятие Христа» В. П.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
