Диссертация (1173496), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Если предыдущая сказка по своему языку напоминаетпростонародную байку, то здесь всё строже и страшнее, хотя элементымрачноватого юмора также присутствуют. В небольшом городке на соборнойплощади в глухую ночь появляется некий странный «серый человек» с бездонныммешком. Из него он извлекает «невиданную машину» с «пятиугольным краснымнемигающим глазом на конце» длинного хобота. Шепча «невнятные заклинания»с масонской символикой, он обводит воющим аппаратом весь город и исчезает.Последние слова заклинания: «...властны мы... наша риза – царство ярости итьмы» [Ильин, Переписка, т. 3, с.
436-437]. Наутро здесь начинается полныйразвал.Картину обезумевшего города Ильин передает короткими отрывистымифразами: «Никто не шел на работу. Никто не думал о делах, о службе, о детях.Все хотели всего и открыто высказывали свои желания <...>. То и дело впадали вярость, поносили друг друга и громко кощунствовали. Громили дома и волокливсё, что нравилось.
Вспыхивали дикие драки... К вечеру всюду валялись раненыеи убитые... Ночью завязались кровавые побоища» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 437].Здесь явно запечатлелись воспоминания автора, непосредственно наблюдавшегореволюционные события в России. Через три дня город погибает, он «полонтрупов, и ветер разносит пламя и смрад» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 438]. Ненашлось в нём даже трёх молящихся «обувателей», и судьба людей безнадежна.Это тем более грустно, что все действие «легенды» развертывается вокругбольшого собора в центре города.Близки друг к другу и в то же время во многом противоположны ильинскиесказки «Жертвенная овца» и «Медведица».
С одной стороны, здесь появляютсяобразы животных, под которыми подразумеваются люди, как это характерно длялитературных и народных сказок и басен. С другой, первая из названных сказокрассказана с определенной долей теплоты и иронии, вторая же ближе всего к102фольклорным «страшным рассказам». Лишь изредка в «Медведице» блеснутискры мрачного юмора.Сказка «Жертвенная овца» даже начинается по-фольклорному: «Жила-былаовца, добрая-предобрая» [Ильин, Переписка, т.
3, с. 438].Традиционно, так же, как в других сказках и баснях, она подвергаетсяопасности растерзания со стороны серого хищника-волка. По вине хозяина овцы,Ивана Шалого, волк получает беспрепятственный доступ к овце и её ягнятам.Это совсем не тот Иванушка-дурачок, добрый и непрактичный праведник,побеждающий зло и веселящий царевну Несмеяну. Лаконичный и саркастическийпортрет Шалого больше всего напоминает пародию на действия Советской властис её пятилетками: «А Шалый и был шалый: добра не берёг, скота не стерёг, всёпроматывал и пустые выдумки выдумывал. «Я, – говорит, – человек с планом: вотначну шубу выворачивать и опять вворачивать, пока три шубы сразу не сделается,тогда – на ярманку, продавать» <...>.
Уж соседи над ним смеялись: твои, дескать,планы одни обманы да изъяны; а тот хорохорится: «я вам в обиду не дамся, уменя, может быть, за овином сто пулеметов закопано» <...>. Хотел котят на шубыразводить и глиняную посуду в черепки бил, чтобы будущим котятам из чегохлебать было» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 438]. За этими занятиями Иван и незаметил, как в огромную щель в ветхом сарае проник волк и собрался напасть наовцу.Если продолжать аналогию, можно предположить, что под волком с егошипением «низшая порода» подразумевается Гитлер, который начал уже своёстрашное шествие по Европе в период написания автором «Невинных сказок».Философ пророчески своим чутким сердцем и трезвым умом ощущает, чем могуткончиться заигрывания с фашистами наивных русских людей, эмигрантов,надеющихся с помощью Гитлера победить коммунистов, а также гражданСоветского Союза, поверивших в прочность договора с Германией о ненападении.Таких обольщённых писатель уподобляет овце.
Она ведёт глупую и опаснуюбеседу с хищным волком: «Заключимте с вами общественный договор. Не ешьтеменя всю. Скушайте только утробу мою; она у меня сладкая и млекоточивая.103Жертвую её вам для спасения семейства моего... А меня остальную и ягняточекмоих отпустите на свободу!» И слышит в ответ: «Я, – говорит (волк), – вообщебез согласия ем. И утробу можно. И мозжечок хорошо. А насчет ягняток виднобудет» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 439].И только с помощью соседей, которые сбежались и прогнали волка,жертвенная овца спаслась.Интересно, что, несмотря на всю глупость и непрактичность овечьих речей,Ильин почти с нежностью говорит про неё, может быть, потому, что она вомногом представляется ему образом запутавшегося русского народа.
В началесказки (пожалуй, это единственное такое лирическое место во всём цикле) автор степлотой повествует о «жертвенном» животном: «И послал ей Бог пару ягнят, –тёплых, ласковых, гладеньких. Забота с ними! то облизни, то покорми, то угрей;отоспятся и сейчас опять лизать надо; только оближешь, опять сосать тычутся. Ихлопотливо, и сладко. Так и жила – за детей трепетала» [Ильин, Переписка, т. 3,с. 438].В «Медведице» эмоциональное напряжение сказочного цикла достигаетсвоей кульминации.
Здесь также и наибольшая концентрация событий — первыйабзац повествования содержит в свёрнутом виде двухсотлетний период русскойистории: от Петра I, который «принял» эту огромную и грозную медведицу нарогатину у Ладожского озера – до Николая I, который повелел из шкуры сделатьчучело и поставить в спальне Зимнего дворца, – и далее: «Слышала она страшныйвзрыв в столовой дворца.
Видела царя-мученика, умирающего в крови. Виделасына его, и внука, и правнука... Всё видела и слышала. Но ТАКОГО еще невидала...» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 460].Ильин делает огромную медведицу как бы мифическим чудовищем исвидетелем революции, несмотря на то, что для всех вокруг она просто чучело.Это дает писателю возможность показать её глазами целую цепочку шаржей наглубоко омерзительных для него людей: предполагается, что читатель самдогадается, кто такие «бледный франт, челюсть вперед, усы кверху» и другой«крикун дёрганый». Появляются во дворце «толстый, круглоносый, в черной104куртке», «плюгавый парикмахер с козлиной бородкой у злобного рта»,«тупомордый Клим» и «хитрый грузин» [Ильин, Переписка, т.
3, с. 461].Более того, уже ожившая, но ещё стоящая на своем месте и не подающаяпризнаков жизни медведица читает во взгляде «злобных щёлок самозванногогрузина» все планы дальнейшего развития событий: «и растленные помыслы оРоссии; и кровавые, жадные замыслы его о других странах. О том, как русскогомужика подорвать и в бараний рог согнуть; как из русских рабочих последниесоки выжать; как красноармейца одурачить, как бывшего русского барина доконца раздавить; как истребить православного священника; а над тайнойполицией сверхтайную сверхполицию учредить; и как всех непослушныхкоммунистов на колени поставить и в подвалах прикончить» [Ильин, Переписка,т.
3, с. 462].Не менее страшно то, что видела медведица своими глазами.Весь ужас революционных событий вмещается у Ильина, несколько разарестованного ЧК, в предельно сжатый текст с отрывистым ритмом, при всейлаконичностимаксимальнонасыщенныйсобытиями,звучащийиособоэмоционально-выразительный: «Слышала она здесь допросы с пристрастием, скартавым визгом, с пистолетной стрельбой. Видела заседания и попойки.Слышала мерный стук и глухие выстрелы <...>. Видела она и героев, и робких; итрусов, и предателей; и злодейство безмерное, и Архипастыря на допросе. Всёвидела и слышала.
И грозно молчала» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 461].Медведица оживает не когда-либо, а именно в тот день, «когда православныелюди про себя Рождество Христово справляли» [Ильин, Переписка, т. 3, с. 462].Тем самым повествование парадоксальным образом превращается в подобиесвяточного рассказа.Данный жанр, со своими строго определенными условностями, которые непрепятствовали бесконечному многообразию сюжетов, был на долгое времязапрещён и потому забыт в России после революции, а до переворота пользовалсябольшой популярностью.105В наши дни он переживает своё возрождение, издаются целые сборникистаринных и современных святочных рассказов. Признаки этого жанра –чудесность события, которое, как правило, происходит в святочные дни (то есть вдни празднования Рождества), торжество справедливости с Божией помощью вфинале, – присутствуют в ильинской сказке.Было бы неверно считать, что изображение того, как неуловимый зверь сжутким рычанием обезглавливает одного за другим большевистских начальников,вплоть до «ненавистного грузина» – злобные мечтания автора или призыв ктеррору.Медведица скорее символизирует в этой сказке неотвратимость возмездия запреступления, а также тот тёмный страх, который неотступно преследовалдеятелей революции, не давая им насладиться в полной мере своей властью изаставляя уничтожать друг друга.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
