Диссертация (1173483), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Морфология, наряду с фонологией и синтаксисом, интересовалавосточных грамматиков уже на заре развития языкознания. Нашей целью являетсяпроследить, как возникли и совершенствовались представления о значимыхчастях слова в сирийской, арабской и еврейской лингвистических традициях. Атакже – как развивался понятийно-терминологический аппарат морфологии. Дляэтого был проведен сравнительный анализ грамматик и толковых словарей,созданных в VII–X вв. Результаты данного исследования отражены в нашейработе.История арабского языкознания хорошо изучена в отечественной и взарубежной науке.
Существует множество работ посвященных как трудамотдельных грамматиков, так и формированию филологической мысли в целом.При написании данной главы были использованы исследования ДжонатанаОуэнса, Кииса Верстига, Рафаэля Талмона, Рамзи Баальбаки и других. Сирийскоеязыкознание изучено в меньшей степени. Основополагающим трудом в этойобласти на сегодняшний день остается «История сирийской грамматики»Адельберта Меркса, изданная в конце XIX в. Из современных работ следуетназвать статьи Жоржа Боа, Дениэла Кинга [The foundation, 2012, p. 189], РафаэляТалмона и Римы Гатовны Рыловой. Исследованиям российских и зарубежныхученых в области еврейского языкознания посвящена первая глава данногоисследования,атакженашастатья«Изисторииразвитияеврейскойфилологической мысли в X в.: от Саадии Гаона до Менахема ибн Сарука»Будман, 2016, с.
10].В рамках нашего исследования впервые на русском языке былаосуществлена попытка проследить становление еврейской морфологии в109контексте научных достижений: сирийской и арабской лингвистическихтрадиций» [Будман, 2017, с. 109].4.1 Сирийская лингвистическая традиция и еврейская масора«Зачатки представления о морфемном составе слова можно найти уже удревних египтян. Подтверждением этому являются остраконы со спискамислужебных морфем – школьные упражнения» [История…, 1980, с.
12–13; Будман,2017, с. 109]. «Понятие об аффиксах и их роли существовало и у нововавилонскихграмматиков (VI–IV вв. до н.э.)» [История…, 1980, с. 24–25; Будман, 2017, с. 109].«Подробно теория словообразования была изложена в грамматике Панини (V в.до н.э.) [История…, 1980, с. 78; Будман, 2017, с. 109]. «Однако непосредственноевлияниеиндийскойнаукинаработыближневосточныхграмматиковпредставляется сомнительным, так как первое знакомство арабского мира синдийской культурой относится к началу XI в.. К этому времени и у арабов, и уевреев, и у сирийцев уже существовали развитые теории языка» [Macdonald, 1902,p. 126; Будман, с. 109].«На формирование сирийской лингвистической традиции большое влияниеоказали идеи Александрийской школы.
В VI в. предположительно Иосиф Хузайяперевел на арамейский язык "Искусство грамматики" Дионисия Фракийского. Идо второй половины XIII в., когда епископ Григорий Бар-Эбрей (1226–1286)адаптировал для арамейского языка арабскую грамматическую модель, сирийскаяфилологическая мысль развивалась в русле греческой традиции. Исключениесоставляла грамматика Ильи Тирханского, написанная, как и сочинение БарЭбрея, по арабскому образцу. Однако эта работа была создана позжерассматриваемого нами исторического периода» [Merx, 1889, p.
65, 226; Рылова,1964, с. 172–176; Будман, 2017, с. 109–110].«Понятие морфемы было неизвестно грамматикам Александрийскойшколы. В Античной теории слово делилось на слоги, которые, в свою очередь,110состояли из букв (четкого различения между буквой и звуком не существовало)»[Троцкий, Меликова-Толстая, 1936, с. 11; Будман, 2017, с. 110]. «Итак, буква(gramma) была минимальным элементом слова. Александрийская школавыдвинула принцип аналогии – единообразного флектирования подобных слов»[Троцкий, Меликова-Толстая, 1936, с.
27; Будман, 2017, с. 110]. «На данномпринципе основывались и сирийские грамматики. Но, в отличие от античныхавторов, у сирийцев существовало представление об основных и дополнительныхэлементах слова.Впервыетерминtawseptā,означавшийслужебные(дословно,"дополнительные") буквы появился в грамматике Якова Эдесского (ок. 633–708).Эта концепция получила развитие в начале XI в.
в грамматике Ильи Нисбийского(975–1046). Он проводил различие между "родовыми" буквами (gensānāyātā, отгреч. genos "род") и "дополнительными" (mettawspānāyātā), задача которых"придать слову новое значение". Очевидно, что в сирийской традиции, как и вгреческой, буква является минимальным элементом слова. Представление окорне, как о целостной морфеме, еще не сформировалось (оно появится только всочинении Бар-Эбрея)» [Talmon, 2008, p. 164, 179, 182; A Compedious Dict., 1903,p. 75; Будман, 2017, с. 110].«Подобный подход мы встречаем в "Указаниях о знаках кантиляции"Аарона Бен Ашера: "Знай, что двадцать две буквы [алфавита] делятся на двечасти: yəsôdôt (yəsôd – буквально, "основа", "фундамент") и binyānîm (binyān –"здание", "надстройка"). Эти группы букв называются также zəḵārîm ("самцы") иnəqēḇôt ("самки")". Функции данных букв не поясняются.
Тивериадская масорасоздавалась на протяжении VII–X вв. несколькими поколениями семьи Бен Ашери была завершена в X в. Аароном Бен Ашером. Неизвестно, когда именно в нейпоявилось положение об «основных» и «дополнительных» буквах. Поэтому мы неможем с уверенностью утверждать, что еврейская традиция в данном случаеповлияла на сирийскую или наоборот. Возможно, что еврейские и сирийские111филологи пришли к этой концепции независимо друг от друга» [Baer, Ben Asher,1879, s.
85; Будман, 2017, с. 110].К концу IX в. у масоретов уже существовало (хоть и не былосформулированно) понятие о том, что последовательность «основных» буквявляется общей для родственных слов. Сопоставительная (объединяющая)масора56 входит в аппарат Большой масоры.57 Сопоставительная масорапредставляет собой списки слов и словосочетаний, объединенных неким общимпризнаком.
Как правило, это лексемы, встречающиеся в тексте Библии один, дваили три раза. Слова могут объединяться по следующим признакам:Аналогичное написание;1. Подобная словообразовательная модель;2. Место, которое они занимают в библейском стихе;3. Сходные грамматические признаки [Dotan, 2005, p. 28–31].Помимо этого, встречаются списки слов, объединяющим признаком длякоторых является ни что иное, как наличие общего корня. Их можно найти вЛондонском кодексе (4445), датируемом приблизительно второй половиной –концом IX в. (однако вопрос о точной датировке остается открытым).
А также вКаирском кодексе, датируемом концом IX – началом X в., и в более позднихрукописях – Петербургском кодексе пророков (916 г.), Дамасском Пятикнижии (Xв.), кодексе Шломо бен Буяа (930 г.) и некоторых других [Dotan, 2005, p. 63–64].Так в Каирском кодексе, в примечании к книге пророка Иезекииля 16:53масорет приводит для слова šěḇīṯhen (их плен) список родственных слов, вкоторый вошли:1. šěḇīṯayiḵ (твой плен, Иез. 16:53);56A-mesora a-metzarefet, термин был введен профессором Исраэлем Йевином [Yeivin, 1980, p.27].57Большая (внешняя) масора (лат.
Masora magna) записывалась над библейским текстом илипод ним, в отличие от малой масоры, записывавшейся слева или справа от текста (иногдамежду строк).1122. šěḇīṯēnū (наш плен, Пс. 126:4);3. šīḇaṯ (возвращение, Пс. 126:1) [Dotan, 2005, p. 66].Šěḇīṯhen, šěḇīṯayiḵ и šěḇīṯēnū являются различными формами одного слова –šeḇī (плен), корень которого мы в настоящее время определяем как š.b.y.Последнее слово šīḇā (возвращение) образованно от корня š.w.b. и семантическине связанно с предыдущими словами. В Пс.
126:4 присутствует парономазия: šūḇāh. ’eṯ šěḇēnū (Возврати, Господь, плен наш…). Если этот литературный прием непослужил причиной ошибки масорета, то можно предположить, что данные словарассматривались как родственные, образованные от корня š.b.В Лондонском кодексе, в примечаниях к книгам Левит 23:39 и Числа 36:4, атакже в кодексе Шломо бен Буяа, в примечании к книге Второзаконие 19:9масореты объединяют в один список слова, которые в настоящее время считаютсяпроизводными от пяти разных корней: ’.s.p., y.s.p., s.p.h., s.w.p и s.p.p.
[Dotan,2005, p. 67]. Очевидно, что общим признаком, который лег в основу даннойклассификации, был двухбуквенный корень s.p.Так в еврейской грамматике зарождается представление о консонантномкорне. Отметим, что минимальное число корневых букв в данных списках – две.Предпосылки к возникновению понятия о родстве слов отмечаются уже вталмудической экзегезе, в III–IV вв. В Иерусалимском Талмуде, трактат Йевамот37б разбирается отрывок из книги Берешит (Быт 4:19): עדה שהיה מתעדן בגופה צילה שהיה יושב בצילה של בנים.ויקח לו למך שתי נשיםwayyiqqaḥ lô lemeḵ šətt nāšîm. āḏā šehāyā miṯ addēn bəḡ āh ṣillā šehāyā yôšēḇbəṣillāh šel bānîm«И взял себе Лемех двух жен: Аду, телом которой он наслаждался; Циллу, в теникоторой он сидел (жил), [и которая рождала ему] сыновей» [Jerusalem Talmud:Yevamot 37b, Электронный ресурс].В данном отрывке происхождение имени собственного Ада возводится кглаголу hiṯ adden («наслаждаться»), а происхождение имени Цилла – к слову צלṣēl(«тень»), употребленному в рассматриваемом контексте с местоименным113суффиксом 3 л., ж.р., ед.ч.
h – ṣillāh «ее тень». Вероятно, что автор усмотрел всловах āḏā и hiṯ adden общие элементы – буквы עи דd, а конечную букву נnпосчитал несущественной, хотя в данном глаголе эта буква присутствует во всехформах. Но, как отмечалось выше, масореты тоже относили глагол ( אָ סַ ףāsap) кгруппе слов с общим корнем ' ס'פs.p, хотя первая буква אтоже не выпадает.Экзегет V–VI вв. ссылается на процитированный выше отрывок, однакотрактует его иначе.«И взял себе Лемех двух жен: имя одной – Адда, а имя другой – Цилла.Сказал рабби Азарья, приводя слова рабби Йехуды бар Симона: "Так поступалилюди до потопа, один из них брал себе двух, одну – чтобы плодиться иразмножаться, а другую – для удовольствия.
Та, что была для плода чрева, жилавсю жизнь [в другом прочтении: "при жизни мужа"] словно вдова; а та, что быладля удовольствия, пила чашу, [делавшую ее] бесплодной, чтобы не родить; ижила у него [у мужа] (или "сидела с ним"), нарядная, как блудница… Да будеттебе известно, что Лемех, разумеется, был из таких и взял себе двух жен, какнаписано:. ושם השנית צלה שהיתה יושבת בצלו, שם האחת עדה דעדה מניה,ויקח לו למך שתי נשיםwayyiqqaḥ lô lemeḵ šətt nāšîm, šēm hā aḥaṯ слов āḏā də āḏā minn h wəšēm haššēnîṯṣillā šehāyəṯā yôšeḇeṯ bəṣillô."И взял себе Лемех двух жен, имя одной – Ада, потому что она понесла от него, адругой – Цилла, потому что она сидела в его тени"» [Bereishit Rabbah 23:2,Электронный ресурс].В данном отрывке персонажи поменялись ролями: Цилла стала любимойженой, ее имя вновь связывается со словом צלṣēl («тень»), но теперь она сидит втени мужа; а имя Ада возводится к арамейскому глаголу ( דעדהdəāḏā) –«забеременела», имеющему корень ' ע'ד'י.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
