Диссертация (1173455), страница 28
Текст из файла (страница 28)
Но это не делает героев людьми, равнодушными к религии. Онипостоянно обращаются с жаркими молитвами к Богу, Богородице»241. Однакорелигиозность положительных героев, о которой пишет исследовательница, всеже весьма спорна. Скорее, на данном этапе она носит этикетный, служебныйхарактер. Помимо Бога герои часто обращаются к смерти, счастью, несчастью,признавая их власть над человеческой жизнью.
«О смерте! Прииде нынѣ <…>,можешь простерть острую косу свою на мя и посѣщи, коли мнѣ не милъ животъсвой без возлюбленнаго моего» [Там же; 352], «О злое и немилое сердечноенещастие! Не полно ли было тебѣ, что ты с возлюбленною невѣстою разлучиломеня» [Там же; 362].Иностранные авторы не ставят в укор женским персонажам такие качествакак хитрость и лживость, если те использованы в добрых целях. Дажеположительные персонажи беспрестанно перевирают факты, скрывают истину,злоупотребляют доверием, хитрят. Это ярко отличает женские характерыпереводного рыцарского романа от схемы или аллегории «доброй жены»древнерусской литературы. Королевна Магилена сбегает от родителей и даже241Кузьмина В.Д. Повесть о Бове-королевиче в русской рукописной традиции XVII–XIX веков // Старинная русскаяповесть.
М.; Л., 1941. С. 114.130выдумывает видение ей Господа. Однако автор представляет это как милуюнаивность, необходимость, обусловленную страстной, истинной любовью [ПЛДР;XVII (1); 351].Лесть и самоуничижение ради осуществления цели приемлемы дляположительных персонажей и не воспринимаются как нечто, порочащеедостоинство женщины: «И Дружневна почела перед нимъ уничижатца: “Государьмой король Маркобрунъ! Не доведетца мнѣ, дѣвке-страднице, прежъ тебя пити”»[Там же; 293]. Также «унижаются» героини и перед своими возлюбленными:«Кабы яз провѣда государя Бову на тридесятом царстве на тридесятой землѣ, и язбы и там к нему упала!» [Там же; 291] – говорит королевна Дружневна о конюхесвоего отца (Бова скрывал знатное происхождение).Неприлична и страстная любовь королевны Магилены к неизвестномурыцарю.
Эпизодические персонажи напоминают королевнам о недопустимостипренебрежения женским и королевским достоинством. Дружневну осуждаетдворецкий, поплатившийся за свое мнение, Магилене пеняет на то няня: «Нынѣхощешь попорочить род свой великий, не знаешь, кто онъ и какова роду» [Тамже; 332].Существенно, что автор «Повести о Бове королевиче» используетклишированную модель «ложной радости» для описания лжи во имя любвиположительной героини своему жениху и льстивой лжи отрицательногоперсонажа, королевны Милитрисы, отправляющей мужа на смерть подпраздничной маской зачатия ребенка.
Дружневна «надѣла на себя драгоценнаяплатья и пошла в королевскую полату и почела говорить» [Там же; 292];Милитриса «оболкаа на себя драгоценныя платья, и пошла в королевские полатыи почела говорить» [Там же; 276]. В обоих случаях женщины обращаются кнелюбимым мужчинам, которые, и здесь автор также использует общий мотив,насилием обретают себе невест, за что и платят смертью или позором. Послельстивых речей, которые обещают светлое будущее, героини предают суженых.Милитриса отправляет мужа на смерть, Дружневна усыпляет жениха и покидаетего.131Автор вкладывает в уста положительной героини Дружневны те жековарные речи, которыми «злая жена» Милитриса угрожала слуге, Дружневна жесклоняет ими Бову к любви: «И язъ тебя оболгу батюшку небылыми словесы.
Ибатюшка тебя велитъ скоро злою смертию казнить» [ПЛДР; XVII (1); 282]. Эпитет«прекрасная» также сопровождает отрицательные и положительные женскиеперсонажи переводного рыцарского романа.Такая общность формул свидетельствует об отсутствии четкой границымежду положительными и отрицательными героинями. На Руси к этому приводитпроцесс падения системы литературных канонов, начавшийся в XVI веке, когдаэтикетные формулы применяются «без того строгого разбора, который былхарактерен для предшествовавших веков.
<…> Русские и враги ведут себяодинаково, произносят одинаковые речи, одинаково описываются действия тех идругих, их душевные переживания»242. Этот процесс и является фундаментом, накотором формируется противоречивый индивидуальный характер.Можно видеть, что для авторов переводного рыцарского романа любовьглавных героев является той непреложной святыней, которая оправдываетнеприглядное поведение. Любящая героиня – положительная героиня. Как пишетВ.Д. Кузьмина: «В центральных женских образах этой повести (БелорусскогоПознанского списка) ясно сказывается жизнеутверждающее прославлениевладычицы любви.
<…> Влюбившись в красавца конюха, дочь короляДружневна, забыв все приличия, целует равнодушного к ней юношу-слугу. Радиэтой любви она целый год не выходит замуж за своего жениха Маркобруна.Жертвуя всем: положением, знатностью, бежит Дружневна с Бовой по первомуего знаку в день брачного пира. Она рождает сыновей не в законном, церковьюосвященном браке. Откровенно и целомудренно описаны эротические сцены, безложной стыдливости, но и без всякого любования ими»243.Однакоэротическиецеломудренными.242сценыНапротив,даннойможноповестиговоритьсложнооназватьбесцеремоннойЛихачев Д.С.
Поэтика древнерусской литературы. М., 1979. C. 98.Кузьмина В.Д. Повесть о Бове-королевиче в русской рукописной традиции XVII–XIX веков // Старинная русскаяповесть. М.; Л., 1941. С. 114.243132пренебрежительности, с которой автор пишет о близости героев, вероятнопотому, что она не освящена таинством брака, венчанием: «И пошелъ сДружневною в шатер, и Бова з Дружневною совокупились» [ПЛДР; XVII (1); 293].Автор подчеркивает физиологические детали: «И Бова вышелъ из шатрахолодитца» [Там же; 293].
Примечательно, что в эрмитажном списке XVIII векаслово «совокупился» заменено на «обвенчался»244.В оригинальной древнерусской словесности XVII века редко встречаетсябесцеремонное описание интимной жизни героев245. Даже Савва Грудцын,прелюбодействующийсчужойженой,изображенболеескромно,сиспользованием абстрактной клишированной конструкции: «несытно творяшеблудъ» [Там же; 41]. Самое открытое повествование о физической любви (заисключением вольностей демократической сатиры) находим в «Повести о ФролеСкобееве»: «Не взирая ни на какой себе страх и ростлил ея девство» [Там же; 57].Под влиянием переводных рыцарских романов развивается характергероини «Повести о Василии Златовласом», королевны Полиместры.
По мнениюсовременных исследователей А.М. Панченко и В.П. Бударагина, несмотря наполную нерешенность вопроса о происхождении данной повести, можноадресовать ее «русскому книжнику, знакомому с греческим языком»246. Мотивдобывания невесты и значительная роль женского персонажа роднит «Повесть оВасилии Златовласом» с переводной «Повестью о Петре Златых Ключей».Оба героя, вдохновленные рассказами друзей-очевидцев о прелести некойкоролевны, решают добиться ее руки. В отличие от Петра, Василий незавоевывает королевский двор и желанную королевну доблестью и мужеством, алишь отправляет «поклисарей» сватать невесту.
Если Магилена влюбляется в244Кузьмина В.Д. Повесть о Бове-королевиче в русской рукописной традиции XVII–XIX веков // Старинная русскаяповесть. М.; Л., 1941. С. 131.245См. Дроздова М. А. Образ «злой жены» в переводном рыцарском романе XVII века // Филологические науки.Вопросы теории и практики. 2016.
№ 3, ч. 1. Тамбов: Грамота. С. 20–22.; Дроздова М.А. «Злая жена» вдревнерусской словесности // Русская речь. 2016. № 4. М.: Наука. С. 67–74.246Бударагин В.П. О происхождении «Повести o Василии Златовласом, королевиче Чешской земли» // ТрудыОтдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинского Дома). Т. XXV. М.; Л.:Издательство Академии наук СССР, 1970. С. 275; Бударагин В.П.
Комментарии к «Повести о ВасилииЗлатовласом». Памятники литературы Древней Руси, XVII век. Книга первая. М.: Художественная литература,1988. С. 651.133галантного аристократа, видя его храбрость, слыша «учтивые и умные речи»[ПЛДР; XVII (1); 332], то Полиместра должна согласиться на брак с вассаломзаочно, чем она и оправдывает свой отказ: «Азъ, государь, сие учинила от безумиямоего, не вѣдая тя таковаго прекраснаго и премудраго, аще бы знала, и язъ бытогда воли твоей не пререковала» [Там же; 402].
Потерпев неудачу, Василийвынужден добиваться благосклонности королевны личным присутствием, ижестокий способ, который он использует, делает его антиподом рыцаря Петра.Отвергнутый королевой Василий, как Петр и Бова, скрывает своепроисхождение. Его скрытность более мотивирована, чем необоснованнаятаинственность князя Петра, – сам король наставляет Василия: «Невозможно тебѣѣхать явочным лицем во Францию, понеже срамоту приимеши и поруганъ от негоотъѣдеши» [Там же; 391].
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
