Диссертация (1173455), страница 24
Текст из файла (страница 24)
Героини посещаютязыческие храмы, служат в них и за это удостаиваются похвалы от православногокнижника. Чем религиознее героини, чем ближе они к храмам (хотя и языческим),тем прекраснее – там они блистают неземной красотой, и автор теряется:«недоумѣтелно бысть, кому и уподобити» [Там же; 408]. Традиционен длядревнерусской словесности и мотив защиты целомудрия. Дочери царей Антиоха иАполлона отчаянно охраняют свою чистоту: «Вѣдай, отче, яко произволяюсмерть, паче нежели срамны и скверны живот» [Там же; 408].
Таким образом,читатели, как и сам переписчик, без труда могли соотнести положительныхперсонажей «Повести об Аполлонии Тирском» с христианскими праведницами,постепенно адаптируясь к идее религиозной веротерпимости.Женские персонажи «Повести об Аполлонии Тирском» наделены какглубоким внутренним миром, так и прекрасной внешностью. Русский переписчик«Повести об Аполлонии Тирском» сохраняет авторские сравнения женщин снеземнымисуществами,гиперболизированнуюбогинями,метафору:вероятно,«АполлонввоспринимаявенцѣстоящуихкакЛучницу,благородием и красотою сияющу, удивися и непщева ю бытии богиню» [Там же;425], Антиох имел дочь «толикою сияющу красотою, яко никто же непщеварожденнѣ ей быти от земных» [Там же; 407].
В «Повести о царице и львице» нетяркого акцента на портрете героини, книжник лишь единожды упоминает средимногих добродетелей царицы, что она «бяше бо образомъ лѣпа» [Там же; 427]. Ивсе же древнерусская словесность в XVIIвеке ассимилировала идею112удивительной внешней красоты положительного женского персонажа. Это яркопроявляется, к примеру, в мотиве поиска прекраснейшей из женщин «Повести оЕруслане Лазаревиче», о чем речь пойдет ниже. Русский переписчик «Повести обАполлонии Тирском» описывает красоту столь влиятельной, что «яко кто ея узрѣ,не постоит еже и смерть прияти» [ПЛДР; XVII (1); 409].Характерной особенностью женских персонажей «Повести об АполлонииТирском» становится творческая жизнь, склонность к благородным искусствам.Так, автор превозносит искусный танец королевской дочери: «Отцу утешение поих обычаем в драгих танцоводительствах.
Тогда срам велий той дѣвице, котораятакова учения не имѣла» [Там же; 412]. Книжник подчеркивает, что подобноеудовольствие дочь доставляет именно отцу, с его позволения, а не с цельюсоблазнить предмет вожделения.Подобная способность женщины была чужда аллегориям «добрых жен»аскетической древнерусской литературы. Вспомним, каково было отношениекнижников предыдущих веков к музыкальным и танцевальным развлечениям.Негативно изображает праздные вечера Ермолай-Еразм: «Аще бо в земныхобычаех снидутся ко пьянственому питию мужи и жены, приидут же ту нѣцыикощунницы, имуще гусли и скрыпѣли, и сопѣли, и бубны, и иная бесовскиа игры,и пред мужатицами сиа играюще, бесяся и скача и скверныя пѣсни припѣвая»[ПЛДР; середина XVI в.; 662].
С негодованием пишет об обрядовых танцахигумен Памфил [Там же; 320].В рассматриваемой «Повести об Аполлонии Тирском» читаем восхищенныеотзывы книжника о талантах не только героини, но и героя: «Восприем гусли,толико благостройно звецая и благогласно, яко изумѣтися всѣм и удивлятися.Потом нача тонцовати таково благохвално, яко всѣм председящим вопити»[ПЛДР XVII (1); 413]. Так, под воздействием переводной литературы (вособенности рыцарских романов, о которых речь пойдет ниже) постепенноменяется восприятие музыкального и танцевального искусства в древнерусскойсловесности XVII века.113Находит отклик у русского писца и идея женского образования.
Впереработке повести он сохраняет авторский акцент: «Тарсиса же кралевна нача ввозрастъ приходити и со иными дѣвицами во училище ходити; и изучи всюеллинскую премудрость» [ПЛДР; XVII (1); 418]. Королевна Лучница также«премудра въ еллинском наказании (науках)» [Там же; 413]. Интеллект женскихперсонажей подчеркивается поощрением и похвалой мужчин: «Вижю тя дѣвицублагообразну и премудру в таковых лѣтех и хощу глаголати с тобою» [Там же;422].Рассмотренные выше особенности характеров королевы Лучницы и еедочери (склонность к благородным искусствам, образованию, языческоепроисхождение), безусловно, продиктованы иностранным происхождениемповести.
Однако существенно, что древнерусский переписчик XVII векасохраняет эти элементы при переработке текста, сопровождая их своимодобрительным и объясняющим комментарием. В XVI веке переводчик«Троянской истории» возмущается характеристикой Медеи иностранного автора,в пределах основного текста называя ее ложной и предостерегая православных отверы в подобные небылицы: «Но онъ баснословъ сулмоненский Овидий сице оМедеи, и Оета царя дщери, лживо написуя, предастъ быти вѣримо, се же да небуди православнымъ!» [БЛДР; т. 8; 168].
Обратим внимание на то, что мырассматриваем дидактическую редакцию «Повести об Аполлонии Тирском»,переработанную русским писателем с целью сделать ее поучительной и полезной.Очевидно, что древнерусский книжник XVII века более толерантно относится ктрадициям и обычаям другой страны и другой веры, а женский персонажразвивается более свободно и приобретает качества, немыслимые ранее, такимобразом, трансформируясь в индивидуальный характер.При этом новые представления сосуществуют с патриархальными – так,русский книжник, переработавший рыцарский роман об Оттоне и Алунде в«Повесть оцарице ильвице», традиционнопредставляет мудрость иобразованность как знание слова Божьего, а не осведомленность в светскихнауках: «Бяше бо и сама хитра божественънымъ книгамъ и всякому доброму114навыкновению» [ПЛДР; XVII (1); 432].
Речи воспитанного ею сына такжесвидетельствуют о его мудрости, основанной на глубокой вере: «Аще Богъмолитвъ ради твоихъ святыхъ спасетъ, вѣруй, паки возвращуся… Не в руку лиБожию здѣ есмь азъ?» [Там же; 433].Светское воспитание и образованность женских персонажей «Повести обАполлонииТирском»обусловливаютвгероиняхтакиекачествакаксвободолюбие и решительность. И хотя Л.В. Соколова отмечает, чтодревнерусский книжник перерабатывает характер королевны Лучницы, делает ее«мягче, добросердечнее»211, она «проявляет больше смирения и кротости»212,тогда как в первоначальной редакции «героиня отличается независимостью,самостоятельностью, решительностью»213, – все же характер героини полонсвоеволия.Король отец благоволит к дочери, исполняя любое ее требование. Ондоверяет молодой девушке такое важное дело как выбор супруга, наследникацарского престола, будущего короля.
Героиня противоречит матери, советующейей избрать более подходящего супруга королевского рода: «Мати моя, на моемсие изволении лежит» [Там же; 413-414]. Далее книжник старается смягчить фактнепослушания положительного персонажа, и Лучница нравоучительно добавляет:«Не в богатстве любовь, ни во благоплеменстве, но в соизволении чесном ипремудрости» [Там же; 414]. После танца отец особенно жалует любимицу:«Прелюбезная моя дщи, проси от мене, что хощеши, и дам ти» [Там же; 412].Привыкшая к восхищению людей, королевна грубо обходится с гостем, которыйне был впечатлен ее танцем: «Она же, показав рукою на Опполона, рече: “Отче,докуду сего вижю, весела быти не могу”» [Там же; 412].Лучница оспаривает решение мужа и, непраздная, настаивает на совместнойтяжелой поездке в Тир, угрожая самоубийством: «В злолютых и скорбныхоставляеши мя.
Но не буди сего; аще ли же ни, то сама ся убию» [Там же; 415]. И211Соколова Л.В. Комментарии к «Повести об Аполлонии Тирском». Памятники литературы Древней Руси, XVIIвек. Книга первая. М., 1988. С. 652.212Там же.213Там же.115хотя автор пытается оправдать героиню, гиперболично описывая силу ее чувств ксупругу, все же злоключения, постигшие героев на долгие годы, былиобусловлены самовольным решением героини.Таким образом, новые качества женского персонажа (свободолюбие,раскрепощенность, самостоятельность, осознанность), которые противоречаттрадиционным чертам «доброй жены», трансформируют его из однозначной«схемы» или «аллегории» в противоречивый характер.
В «Повести об АполлонииТирском» можно говорить о зачатках этого процесса – традиционныеположительные черты Лучницы лишь «разбавлены» желанием самостоятельноговыбора.«Повестьоцарицеильвице»представляеттрадиционнуюдлядревнерусской словесности аллегорию идеальной супруги: благонравной,религиозной, кроткой и, в данном случае, безвинно страдающей. Положительныечерты этого персонажа – христианские добродетели. Женственная, слабая,беззащитная и при этом стойкая в вере и добродетели царица изображенааллегорически.
Поразительны ее любовь и кротость – прекрасная мать, царицавозносит молитвы о своих детях, верная жена, молит о помилованииоскорбившего ее мужа: «Обрѣтоша царицу, ницъ лежащу пред ОбразомъГосподнимъ и Богородицы, и молящуся со слезами, истомленну зѣло от поста ипечали» [ПЛДР; XVII (1); 429].Однако ведущей тенденцией в переводных памятниках литературы XVIIвека было изображение женского персонажа не как схемы или аллегории, а какхудожественного образа и литературного характера.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
